– Посвети за корму. Сейчас сам увидишь.
Посветил. Сначала ничего не увидел, кроме все того же кильватерного следа. Затем одна червяга (повинуясь не слышному мне ультразвуковому приказу?) поднялась к самой поверхности.
М-да… С длиной я, придумывая этого монстра, не промахнулся. Счет действительно шел на десятки метров, хвост существа исчезал далеко в темноте. А вот с толщиной редко ошибающийся Питер Пэн дал маху. Толщина не превышала мой мизинец.
Да уж, совсем не форель, и речку стоило бы переименовать.
– Сколько же их тут?
– Много, Питер… Я не считал.
– И они нас толкают, подчиняясь твоим командам?
– У них нет мозга, чтобы воспринимать команды. Я не смог бы им приказать не трогать вас, если бы вы решили прогуляться вброд через реку. Дрессировка червяг возможна только самая простейшая: воздействие и рефлекторный ответ на него.
Наука, как известно, умеет много гитик. Но и дрессировкой, даже простейшей, в нашем мире можно кое-чего достичь…
* * *Плоскодонка обладала замечательной остойчивостью. Не кренилась вообще: пассажиры могли все собираться у одного борта, на носу или на корме – лодка держалась на воде так же прямо и ровно. Неудивительно, если учесть, что десятки многометровых тварей присосались к ее дну и бортам.
Мы с Сэмми уселись на корме. Я на рюкзак, он прямо на днище, скрестив ноги, – никаких сидений здесь не было.
Отец залег на носу – установил на сошках трофейный «Барретт», настроил на нем тепловизорный прицел, короче говоря, бдил. Едва ли Сэмми, чувствовавший себя под землей как дома, привез бы нас к чему-то или кому-то опасному, но Максима Кирилловича уже не переделаешь, он начеку всегда…
Между нами вольготно расположились звероиды. И вскоре начали клевать носами. Грех им пенять, изматывающий день начался за тысячи километров отсюда, на берегу Обводного канала, причем начался – сразу, без разминки – со схватки с Бурбоном и его звероловами… И все никак не может закончиться этот бесконечный день – разница часовых поясов, будь она неладна.
А тут темнота, усыпляющее журчание воды над ухом… И желудки, плотно набитые контрабандной икрой. В общем, скоро мою команду мутантов сразил повальный сон. Пусть спят… Для многих из них этот сон может стать последним. До сих пор нам невероятно везло, прошли долгий путь без потерь. Но стерва-судьба всегда заставляет потом платить вдвойне за все удачи.
Наверное, стоило и мне подремать, отдохнуть… Однако не спалось. До «Клиники Св. Духа» рукой подать, скоро затянувшаяся эпопея завершится. Я обниму дочерей и…
И тут мое воображение забуксовало. Воссоединившаяся семья окажется посреди враждебной Зоны, а за ее Периметром еще более враждебная страна, – и что дальше?
Наверное, покойный Эйнштейн был в чем-то прав, попрекая меня неспособностью видеть дальше своего носа… Пусть он был подлецом, предававшим всё и всех, но в уме ему даже враги не отказывали. Да, я такой. Так устроен. Таким уродился, не переиграешь. Решаю проблемы по мере их возникновения. Будет день, будет и пища. Господь не выдаст – свинья не съест.
И очередная проблема уже на подходе: надо прорваться в клинику, а о ней я знал чуть меньше, чем ничего.
Попробовал расспросить Сэмми-второго, но не особо преуспел. Как и все Хогбенсы, услугами медиков он не пользовался, в больничном городке даже в старые добрые времена не бывал, а после строительства клиники и скачкообразного расширения Зоны тем более…
Кое-какую пользу разговор все же принес. Наш шестипалый перевозчик описал ловушки, встречавшиеся в Зоне на подходах к клинике, оптимальные методы их преодоления.
В основном все оказалось знакомым, памятным по юности. Однако, например, о «вороньем клее» я услышал впервые.
Чем дольше мы беседовали, тем сильнее крепли у меня подозрения: дело нечисто, и передо мной все-таки мой старый знакомец Сэмми-первый. В разговоре сами собой всплывали разные детали и детальки, о которых мог знать только наш Волдырь. Даже если он каждый день отправлял брату-близнецу подробные письма-отчеты, все равно бы не сумел предугадать все спонтанные повороты нашего разговора…
Когда не то первый, не то второй Сэмми сказал, что для успешного прохождения «масляных ворот» мне стоило бы прихватить с собой мутанта Сколопендра, того, что раньше содержался в Бутылке в третьей камере от дежурки, – я провокационно уточнил:
– В третьей слева?
– Нет, в третьей справа.
Терпение лопнуло, и я высказал подозрения ему в лицо. Заканчивай, дескать, придуриваться, Сэмми, у тебя ус отклеился… В смысле, не ус, а фальшивый прибылой палец.
Он засмеялся негромким смехом и, не прекращая смеяться, ухватился правой рукой за лишний палец на левой, изобразил, что тянет изо всех сил. Палец остался на месте.
Не убедил, надо сказать… У всех мутантов способности к регенерации повышены. Мог и заново отрастить свои ампутированные отростки. Учитывая, что не виделись мы дня три, срок рекордно короткий, но что я знаю о способностях Хогбенсов в этой области?
– В чем-то ты прав, – сказал Сэмми, отсмеявшись и закончив членовредительные потуги. – Отчасти мы с тем Сэмми идентичны… У нас, например, общая память. И не только. Странно, что приходится объяснять это именно тебе. У твоих близняшек, как я понимаю, схожая особенность.
Разговор принял новый и неожиданный оборот.
– Ну-ка, ну-ка, – поощрил я, – давай-ка с этого места поподробнее…
* * *– Нельзя сказать, что у нас одна личность, одно сознание, обладающее двумя телами, – задумчиво говорит Сэмми. – Тут больше подходит аналогия с двумя компьютерами, связанными в локальную сеть. Процессор у каждого свой, но память общая.
– Компьютеры связывают в сеть провода. Или радиоволны. А внепространственная и вневременная связь между близнецами, не имеющая физического носителя… Антинаучно как-то.
– Странный ты человек, Питер. Полжизни провел в Зонах, которые сами по себе антинаучны, и алогичны, и метафизичны, и парадоксальны, и…
– Хватит, хватит сыпать эпитетами! – оборвал я, выставив ладонь в защитном жесте. – Убедил… Почти. Но ты что-то говорил о моих дочерях?
– Всего лишь догадка, Питер… Ведь их никто и никогда не разлучал.
– А зачем разлучили вас? Ведь это было сделано преднамеренно, так?
– Тогда я по понятным причинам ничего не решал и о причинах не задумывался. А позже… Позже мог строить предположения и догадки. Тем же, впрочем, можешь заняться и ты.
Я немедленно выдаю догадку:
– Банальный шпионаж?
– Слишком сильное определение… Можно сказать тактичнее: любопытство. Мы, Хогбенсы, слишком долго варились в своем соку, уверившись в своей исключительности и в своем превосходстве. И пропустили, проворонили такую штуку, как технический прогресс. Слишком уж быстро люди припустили по этой дорожке… за смешной по нашим меркам срок прошли путь от забавных и малоэффективных игрушек до… до игрушек, представляющих опасность, скажем так.
– То есть вы изначально, еще до Посещения, не были людьми?
– Сложный вопрос… Тебе знаком точный и однозначный критерий человечности? Я такого не знаю. Вот они, например, люди? – Он кивнул в сторону команды звероидов.
– Хм…
– То-то и
