Джим Хард пытался выдержать мой взгляд, но не смог, опустил глаза: — Понял, командир.
Тут появились бойцы, тащившие за руки неподвижное тело беглеца. Судя по некоторым признакам, это был труп. Оказалось, что когда они его настигли, тот схватился за нож. В результате схватки — легкая рана одного из бойцов и труп грабителя. Я был раздражен и зол на себя, так и на своих учеников — бойцов Харда: — Уличная драка, а не захват противника. Но фонари… Как я не учел этого факта!".
Злость кипела во мне, требуя выхода. Сгреб за шиворот главаря, рывком оторвал его от земли и прислонил к стене склада.
— Где товар?
Тот молча ухмыльнулся мне в лицо, чем еще больше разозлил меня.
"Играть в молчанку? С бойцом специальной разведки?".
Быстрое "потрошение" являлось одним из моих основных предметов специальной подготовки. Пальцы сжали болевые точки у основания шеи. Шкипер вскрикнул, закатив глаза, потерял сознание. Потерев уши, привел в чувство.
— Товар?! Быстро! А то раздавлю яйца!
Глаза главаря злобно сверкнули.
— Сам сделал выбор, — башмак опустился на самую уязвимую точку тела. Тело задергалось. Я нажал сильнее.
— О-ох! Все скажу!
Несколько минут спустя я уже знал, где находится тайник с товаром. Отойдя в сторону, щелкнул крышкой часов. Около четырех часов утра. Порыв холодного ветра заставил меня поежиться. Адреналиновый заряд кончился, я снова чувствовал сырость и холод. Оглянулся на Харда. Тот тут же подошел ко мне.
— Что делать с ними, знаешь. Я пошел. Товар из тайника сразу отвезешь Геллеру на склад.
— Хорошо, Джек. Все будет сделано, как надо.
Кивнув на прощанье головой парням, двинулся по направлению к своему офису, думая только о том, что чашка кофе и стаканчик бренди будут мне очень кстати. Я уже допивал третий стаканчик, как появился Карл. Только приступил к указаниям по сегодняшней работе, как двери открылись, и появился Кац, с довольной ухмылкой на лице. Прямо с порога он объявил, что нашел компанию, занимающуюся разливом и наклейкой этикеток на бутылки. Находилась она в старом здании на берегу реки, недалеко от бывшего жилища Доббинсов, а нынче дома Дикки и Марты.
Пару раз, еще до стачки докеров, я навещал их дом, каждый раз находя теплый прием и доброе слово, но после того, что случилось, не был не разу. Мне не хотелось, ни слушать гневные слова Марты в свой адрес, ни оправдываться. Насчет ее отношения к своей особе я не сомневался, после разговора с Дикки, произошедший несколько дней спустя после забастовки. Моя попытка наладить хоть какое-то отношение неожиданно напоролась на гневную отповедь о плохих людях и их гнусных поступках. По окончании его чересчур эмоциональной речи, мрачно заявил, что никому другому не спустил бы подобных слов и тут же пожалел о сказанном, видя как робкого и простодушного парня начало трясти от страха. Теперь когда стало понятно, что это не выплеснутая злоба, а просто всплеск накопившихся эмоций, я решил оставить для него путь для отступления, сказав напоследок, будет трудно, приходи, сделаю все, что в моих силах.
Компания под громким названием "Громби и сын" обитала в ветхом строении в конце узкой извилистой улочки в нескольких метрах от воды. Комнаты с обшитыми панелью стенами, потерявшими цвет под воздействием сырости и копоти, подгнившие полы и лестницы, писк и возня крыс все это произвело на меня довольно отвратительное впечатление. С трудом, найдя комнату с тусклой табличкой "Управляющий", я толкнул дверь и вошел. Следом за мной проскользнул Кац. Карл остался в дверях. Нашим глазам предстала грязная комната, где все убранство составляли две табуретки, колченогий стол, вешалка для шляпы, старый календарь, чернильница, да стоявшие на камине часы без минутной стрелки. За столом сидел благообразный господин с седыми волосами, падавшими на плечи и длинными баками. От Мика Уокера, так он нам представился, мы узнали, что основной работой компании была разливка и доставка вин и крепких напитков в бары и рестораны. После того как мы договорились о цене, управляющий изъявил желание лично показать, как ведутся работы. Зайдя в первую из комнат, мы стали наблюдать, как полдюжины подростков проверяют бутылки, держа их против света, откладывают треснутые в сторону, а целые полощут и моют. Затем управляющий провел нас через ряд комнат, где шел сам процесс разлива. Мокрые шланги, лужицы алкоголя, мутные глаза детей и стоявший над всем этим запах сивухи, который, казалось, пропитал здесь все насквозь. Наконец, мы добрались до последней комнаты, где шла закупорка полных бутылок и наклейка на них этикеток. Здесь было только четверо мальчиков. Трое уставились на нас, как только мы вошли, четвертый в это время ставил последнюю бутылку в ящик. Вот он распрямился, а затем повернулся в нашу сторону. Я вздрогнул, не веря своим глазам. Передо мной стоял некто, очень похожий на мальчика, которого я потерял больше года назад. На Тима. Парнишка, похоже, тоже не сразу верил своим глазам, увидев меня.
— Джек, ты… жив?! — в его голосе была надежда и страх. — Ты же…
— Тим!! Парень! Я тебя все-таки нашел!
Пообедав, мы перешли в мой кабинет. Мальчишка, чистый, накормленный и одетый во все новое, пил чай со сладким печеньем. Стакан с чаем стоял передо мной, но я к нему так и не притронулся, за все время рассказа Тима о его жизни в Нью-Йорке. После разбойного нападения, когда меня и труп налетчика куда-то утащили трое бандитов, главарь шайки и девчонка — наводчица прихватив вещи и растерявшегося Тима, двинулись грязными задворками в глубь трущоб. Он даже не пытался сопротивляться, настолько был удручен моей гибелью. Минут через сорок его приволкли в грязный, вонючий, пустой дом, где было их логово. Заведя в одну комнат, открыли крышку люка и столкнули в подпол. До этого он воспринимал все происходящее с ним, как в кошмарном сне, и только оказавшись в темноте, среди шуршащих в углах крыс, он понял весь ужас своего положения. Забившись в угол, сжался в комок. Несколько раз проваливался в тревожный, не дающий отдыха сон, потом просыпался, когда от холода, когда из-за писка дерущихся крыс. Время тянулось невыносимо долго, пока вдруг неожиданно не открылась крышка люка, и тусклый квадрат света не упал на земляной пол. К этому моменту он был готов выть от голода и жажды, но все тот же страх не дал ему сразу кинуться к спущенной лестнице. Наоборот он заставил его забиться в самый темный угол. По лестнице спустилась пьяная девчонка — наводчица. У нее в руке был нож. Не успела
