Сталин, завладевший в окружении Ленина всеми организационными вопросами по руководству партией большевиков и подготовкой вооруженного восстания и меньше всех открывавший себя для сношений с представителями власти и широкой общественности, посоветовал Ленину немедленно покинуть Россию, еще больше усилив скрытность к подготовке восстания. С 7 июля по 8 октября Ленин скрывался в Финляндии, где сепаратистские настроения, подогреваемые германским правительством, были особенно сильны. Накануне приезда туда Ленина финские социалисты открыто заявили, что Финляндия ничем не связана с Россией и что «русское правительство в настоящее время никакими правами по отношению к Финляндии не пользуется»[534]. Фактически это было объявлением государственной независимости Финляндии.
18 июля началось наступление русских армий, которое не могло быть успешным, так как о нем было известно немецкому командованию, а разлагающая пропаганда большевиков через газеты «Правда» и «Окопная правда» призывала солдат отказываться от борьбы с немцами и австрийцами, побуждала их изменять своему долгу, и они целыми полками «снимались с позиций и уходили в тыл»[535].
Став председателем Временного правительства, Керенский после неудачного наступления русской армии сменил основной командный состав на фронтах, в том числе и генерала Брусилова, заменив их такими же бездарными людьми, каким был и сам. К началу августа немцы заняли почти что всю Галицию и Буковину, а потом нанесли сильный удар в направлении Риги. Русские войска, избегая боев, отступали на восток, и столица России оказалась под угрозой. Гинденбург писал: «Фундамент России прогнил. Последние силы теперь республиканского войска были только результатом искусственно поднятой волны, которая черпала свою силу не из народной глубины. Неизбежно должно было наступить крушение»[536].
Назначенный правительством Верховным главнокомандующим русской армией генерал Л. Корнилов представил Керенскому доклад, в котором просил, ввиду нарастающего хозяйственного паралича, ставящего под угрозу снабжение армии и ее способности к дальнейшей борьбе, немедленно милитаризировать фабрики и заводы, железные дороги и ввести смертную казнь в тылу. В начале августа прошли две встречи Керенского с Корниловым, на которых генерал настаивал на выполнении своих требований: введения единого правового режима для всех граждан страны и милитаризации промышленности, — и предлагал премьеру направить в столицу надежные части, способные покончить с двоевластием в стране. Но в лице Корнилова Керенский увидел опасного соперника, ревнивое чувство которого было подогрето во время проведения Государственного совещания в Москве, когда генерал, под одобрительные возгласы участников совещания, заявил, что тяжесть и невзгоды войны с вторгшимся врагом с одинаковым бременем должны нести все граждане страны как на фронте, так и в тылу, и потребовал твердого и непреклонного выполнения своих предложений, сделанных им правительству.
Взгляды и идеи Корнилова нашли широкий отклик во всем правящем классе России, и вокруг генерала быстро организовывалась сильная когорта крупных промышленников и банкиров, лидеров правых партий и политических движений, давно уже разуверившихся в способности Керенского вывести страну из тупика. В Ставке и при штабах фронтов формировались специальные ударные части: в Петрограде, Москве, Киеве и других городах существовали многочисленные офицерские организации, которые должны были поддержать Корнилова в момент открытого выступления. Во второй половине августа в Ставке был разработан план захвата Петрограда, разгона Советов и реорганизации власти путем удаления из правительства всех социалистов. Вместо Временного правительства планировалось назначить для управления страной Совет народной обороны, который должен был возглавить генерал Корнилов,[537] а Керенскому отводилась роль национального вождя, стоящего над диктатурой военных. С рядом министров Корнилов вел прямые переговоры о передаче ему всей полноты власти, и Керенский знал о характере этих переговоров и до поры до времени поддерживал их. 23 августа в Ставку прибыл Б. Савинков, один из ближайших советников Керенского, заверивший Корнилова в одобрении его действий Временным правительством. Через два дня в сторону Петрограда были двинуты верные Ставке войска, основу которых составлял 3-й конный корпус генерала П. Краснова, укомплектованный дикими горцами с Кавказа. 28 августа Корнилов телеграфировал Савинкову: «Корпус сосредоточится в окрестностях Петрограда к вечеру 28 августа. Я прошу объявить Петроград на военном положении 29 августа»[538].
Генерал Корнилов был очень зависим от своего окружения, и в политических вопросах он часто менял свои взгляды, в то время как в проведении военных решений он был непреклонен. Этот недостаток присущ многим одаренным генералам, способным в военном деле, но бездарным в большой политике. Властью еще нужно было овладеть, но в Ставке накануне решающего выступления армии и движения ее соединений на Петроград было принято решение, что в новых структурах власти Керенскому можно дать незаметную должность одного из заместителей генерала Корнилова. Эту весть Керенскому привез его близкий товарищ В. Львов, бывший обер-прокурор Синода, побывавший в Ставке по поручению премьера. Он предъявил председателю правительства требования, выдвинутые в последний момент от имени генерала Корнилова: 1). Немедленная отставка всех членов Временного правительства и передача гражданской власти в руки верховного главнокомандующего; 2). Объявление Петрограда на военном положении и отъезд Керенского под защиту войск Ставки[539]. От себя В. Львов посоветовал Керенскому воздержаться от поездки в Ставку, где, по его предположению, ему там уже вынесен «смертный приговор», хотя сам Корнилов будет стараться его спасти. Ситуация усугубилась тем, что все министры-кадеты в ночь на 27 августа, выражая солидарность с Корниловым, подали в отставку, что породило очередной правительственный кризис.
Керенский решил воспользоваться предоставленной информацией для устранения опасного конкурента, обвинив В. Львова и генералов Ставки в измене. Созвав срочное заседание правительства, он потребовал для себя чрезвычайных полномочий с мятежными генералами Ставки, и, получив их, Керенский возложил на себя обязанности диктатора с неограниченной властью в управлении государством. Утром 27 августа Керенский отправил в Ставку и штабы фронтов телеграмму о смещении Корнилова с должности Верховного главнокомандующего, и одновременно он распространил воззвание к народу, армии, железнодорожникам, ко всем Советам и революционным организациям, в котором Корнилов объявлялся «мятежником» и «изменником Родины и революции». В ответ генерал Корнилов передал свое обращение к народу, где указывал: «Я заявляю всему народу русскому, что предпочитаю смерть устранению меня от должности Верховного… Временное правительство под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского Генерального штаба… убивает армию и потрясает страну…»[540]
В этот ответственный момент на историческую сцену России решительно выступил И. Сталин, заявивший о себе сильными организационными и скорыми мерами по подготовке и разгрому корниловского мятежа. 27 августа, в день объявления воззвания
