Забастовали железнодорожники, и, разобрав часть путей, ведущих к Петрограду, они парализовали работу транспорта, и движение корниловцев было всюду приостановлено. Представители Лужского Совета подорвали воинственный дух Донской дивизии, а по инициативе соратника Сталина С. Кирова мусульманская делегация сумела переломить воинственные настроения Дикой дивизии на мирное[541].
Но самые поразительные успехи в подавлении восстания Корнилова совершили созданные при фронтах, армиях и корпусах солдатские комитеты, которые заблокировали работу штабов, и при их содействии в Ставке и штабах фронтов были арестованы главные участники «мятежа», генералы Корнилов, Лукомский, Марков, Романовский, Деникин и Эрдели. В аресте генералов позорную роль сыграл бывший начальник штаба царской Ставки генерал Михаил Алексеев, который по просьбе Керенского выехал в Могилев и вместе с представителями солдатских комитетов помогал арестовывать вожаков мятежа и препровождать их в Быховскую тюрьму.
Керенский, благодаря поддержке революционных масс, оказался победителем, но торжество его было кратковременным, а плоды победы достались большевикам. Сузился круг поддержки Керенского, и он метался в поисках новых союзников и не находил их среди партий и различных политических течений. Пытаясь найти опору у партий демократического центра (кадетов и умеренных социалистов), Керенский добился от правительства передачи всей полноты власти Директории, куда 1 сентября вошли 5 министров Временного правительства: министр-председатель А. Ф. Керенский, министр иностранных дел М. И. Терещенко, военный министр А. И. Верховский, морской министр Д. Н. Вердеревский, министр почт и телеграфов А. М. Никитин, — и в тот же день они провозгласили Россию республикой.
Чтобы ослабить нарастающий, как снежный вал, кризис власти и смягчить противоречия между партиями и общественными движениями, вызванные подавлением корниловского мятежа, по инициативе Керенского в Москве в середине сентября состоялось большое совещание, названное демократическим, а фактически это важное мероприятие было похоже на общероссийский митинг, где противоречия между властью и политическими течениями не сгладились, а еще больше обострились. На демократическом совещании, чтобы выйти из тупика, был избран предпарламент — Временный совет Российской республики, который наделялся функциями «представительного органа» и перед которым, до созыва Учредительного собрания, должно было нести ответственность Временное правительство. Однако образованное 25 сентября последнее коалиционное правительство во главе с Керенским резко ограничило права и функции предпарламента и изменило его состав. Оно наделило предпарламент законосовещательными правами, поручив ему обсуждать только те вопросы и законопроекты, по «коим Временное правительство признает необходимым иметь заключение совета»[542]. Всем казалось, что даже самодержавие было более терпимо к мнению общественных кругов и что оно больше опиралось на думу, чем коалиционное правительство на предпарламент.
7 октября в Мариинском дворце состоялось заседание Совета Российской республики, на котором Керенский констатировал развал фронта и экономики, финансов и начало царства произвола и анархии, но он не предлагал никаких мер, чтобы покончить с этим злом, и все почувствовали его полную обреченность и неизбежность краха власти Временного правительства. Выступивший вслед за ним Троцкий от имени Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, который он возглавлял, обвинил Керенского и его правительство в потворствовании корниловщине, сговоре с кадетами, буржуазией и провоцировании гражданской войны. «Теперь держат курс на костлявую руку голода, — воскликнул Троцкий, — которая должна задушить революцию и в первую очередь — Учредительное собрание»[543]. Он обвинил Временное правительство в том, что оно хочет сдать немцам Петроград, и назвал его «правительством народной измены».
Через два дня на заседании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Троцкий ужесточил свою позицию, заявив, что с созданием предпарламента безответственность власти официально закреплена, и в «России есть республика и „самодержец“ Керенский!», а власть его правительства «построена не по типу твердой власти, а по типу постоянной конференции, постоянной примирительной камеры между представителями помещиков и крестьян, представителями капитала и представителями рабочих. Примирительная камера в революционную эпоху править не может…»[544]
Всем становилось ясно, что экономическая политика Временного правительства и его попытка найти выход из хозяйственной разрухи потерпела полный крах. За восемь месяцев своего пребывания у власти оно не только не сумело хотя бы несколько смягчить хозяйственный кризис, но расширило и углубило его настолько, что слова «катастрофа» и «развал» стали единственным адекватным выражением того состояния российской экономики накануне Октябрьской революции. Началось прямое физическое разрушение производительных сил страны, массовое закрытие и ликвидация фабрик, заводов, шахт, рудников и безвозвратный выход из строя оборудования, машин и транспорта. В результате абсолютного недостатка топлива, сырья и готовых изделий «одни отрасли промышленности стали жить за счет разрушения других, подрывая и истощая тем самым промышленность в целом»[545]. Выпуск бумажных денег вырос с 6,5 млрд. рублей на начало года до 17,5 млрд. рублей на начало октября — рост почти в 3 раза[546].
Общее число бастующих рабочих и служащих в сентябре-октябре увеличилось в 7 раз и составило 2,5 млн. человек. Резко упала производственная дисциплина и производительность труда, что еще больше усугубило экономическую ситуацию в стране.
Ни в одной из воюющих стран не было в то время такой небывалой дезорганизации хозяйства, как в России. Кризис глубоко разрастался, и он должен был привести к обрушению власти, не сумевшей справиться с хозяйственными проблемами страны. Народные массы, разбуженные Февральской революцией и поднявшиеся к активной политической жизни, были отстранены от коллективного и индивидуального творчества, и они утратили всякий интерес к этой власти и отвернулись от нее.
Критическим было положение на фронтах. Немцы, захватив Моонзундские острова и оттеснив Балтийский флот в Финский залив, создали исходные позиции для удара по Петрограду[547].
10 октября Ленин тайно возвращается в Петроград и на заседании ЦК партии в тот же день принимается решение о вооруженном восстании.
Восстание началось в ночь на 25 октября, и каждый час в Смольный, куда прибыл Ленин и где находился штаб военно-революционного комитета, ежечасно доставлялись сообщения о победном шествии восстания: занята центральная телефонная станция, городской почтамт, Балтийский и Николаевский вокзалы, здание Петроградского градоначальства, восстановлено движение по Николаевскому мосту, поставлен караул у Государственного банка… Командующий Петроградским военным округом доносил 25 октября по команде, что «беспорядков нет, но идет планомерный захват учреждений, вокзалов, аресты. Никакие приказы не выполняются. Юнкера
