Так и узнали от разных лиц, что, их 1-я гвардейская бригада, в одну из рот которой, они были недавно приписаны, обороняла узел Яковлево — Покровка, начиная с утра, до наступления темноты. Танкисты выдержали несколько массированных танковых атак, и непрерывные бомбежки. Основной удар противник развивал вдоль шоссе в районе, той, примечательной высоты 243,2 и леса северо-восточнее. Бой на южной окраине Яковлево длился сутки. В этом бою, их товарищи-танкисты не теряя самообладания и мужества, выстояли, не пропустив немцев.
Так позади них, все еще не утихали бои — фашисты упорно рвались на восток, и на намеченные направления, но их сдерживали, не давая развить успех. Так, не прорвавшись в лоб на Яковлево, гитлеровцы, оставив там заслон, и бросили в обход Яковлевского узла, свои танковые дивизии СС «Адольф Гитлер» и «Райх». Намереваясь обойти его с востока, в направлении населенного пункта Лучки Южные. Но этот замысел — угрозу флангу и тылу армии, разгадал генерал-лейтенант Катуков. Он приказал выдвинуть 100-ю танковую бригаду, в район Покровки с задачей обеспечить стык 3-го мотострелкового корпуса с 5-м гвардии танковым корпусом, и не допустить продвижения врага на север.
А затем, во взаимодействии с 1-й гв. тбр и 5-м гв. тк, контратаковать его и восстановить положение. Но роту старлея Бочковского, это уже не касалось — по боевым единицам, она перестала существовать. В строю осталось только две машины, не нуждающиеся в долгой починке — остальные либо были серьезно повреждены, либо сгорели. И воющий еще с раннего утра, сборный экипаж танка ном «79», все-таки получил передышку, и время на сон. В ночных боях, он не участвовал, и находился в стороне.
— Кажись, отдохнуть нам сегодня, все-таки удастся — пройдясь среди восстанавливаемых машин, и облокачиваясь на нагретую броню, заметил лейтенант — вроде как ночные действия намечаются…. Хотя нас может, и не задействуют. Зависит от обстановки.
— А мне кажется, от того момента, когда мы вышли из леса — пару дней минуло. — Проговорил Артем — а это было сегодня утром.
— Да, долгий денек выдался, с ног уже валюсь в полном смысле слова — пожаловался Генка. — Из боя в бой, считай, две боеукладки выстреляли…. Мы ж не железные, нам сон и отдых нужен.
— И поесть нормально — поддакнул Борис — может, добьем трофейные припасы и сухпай приговорим? У меня уже руки сводит от усилий скоростя переключать…. Ты как лейтенант?
— Давайте, толку возить все это с собой, когда в любую минуту может смерть прилететь. Сейчас боеукладку загрузим, заправимся, вот тогда и поедим, а то я, когда машина не подготовлена — аппетит теряю. И только половину всего — что завтра неизвестно. Если пойдем на прорыв — мы сами по себе — только сухпай и выручит.
Артем уже не вслушивался, дело принимало очень серьезный оборот. От «ласточки» они удалялись, доля риска ее обнаружения возрастала, а шансы вернуться в свое время, все больше уменьшались. Он, конечно, не рассчитывал, что это будет просто и легко, но и что они станут участниками самой жуткой Битвы, тоже не ожидал. В придачу на неограниченный срок. Теперь выходило, что оказавшись в рядах Красной Армии, им придется воевать, и ждать возможности имитировать гибель, а потом неизвестно как и на чем, пробиваться в район лесополосы, где осталась замаскированная «ласточка». А после сравнивать землю на одной стороне воронки, пытаясь выехать, и надеяться, что произойдет обратный Перенос. А если нет, придется зарыть танк, и будто прорываясь из окружения, вернуться в батальон, и воевать до победного конца…
Закончив осмотр и подготовку танка, таки приговорили пару банок, добытой еще на смертном поле у лесополосы, немецкой тушенки, часть хлеба, сала и лука, из сухого пайка. Затем усталые и потные, стали мечтать о прохладной воде в речке… Через время, несмотря на не спадающую жару, состояние и настроение улучшилось, тонус возрос. Казалось, на сегодня все — располагай и маскируй танк, но политагитация на войне — дело обязательное. Не все рвутся в бой, и для того, чтобы боевой дух был в каждом бойце, и существуют политруки, замполиты и комиссары. Один такой товарищ, и решил обработать усталых, почти падающих с ног, еще не отошедших от боев танкистов. Потому, что душевный надлом, лучше лечить сразу, чтобы завтра, танкист не замешкался, не начал паниковать, и дрейфить. Люди должны ощущать поддержку, участие, и дух боевого товарищества, чтобы стремиться следовать примеру умелых героев, а не просто отчаянных воинов. Просвещением масс для разжигания огня в сердцах, и занимался политрук — Трошкин Семен Петрович.
Уже под вечер, он собрал все безлошадные экипажи, и невдалеке от танка с номером «79», сумел подать такую историю, что прислушались и Олег, и Артем, и Борис с Геннадием.
— … Это произошло в те дни, о которых сложилось мнение, будто советские войска в начале войны, только отступали, не оказывая врагу серьезного сопротивления. Я расскажу, о вашем собрате — Зиновие Колобанове и его подчиненных, чтобы развеять это заблуждение. Ведь Красная Армия, летом 1941 года, яростно билась с фашистскими оккупантами. Итак, в конце августа сорок первого, 3-я танковая рота Колобанова обороняла подступы к Ленинграду. Было это в районе города Красногвардейска. 19 августа, Колобанов получил личный приказ от командира дивизии: перекрыть три дороги, которые ведут к городу со стороны Луги, Волосово и Кингисеппа. В общем, боевая задача — защитить три дороги пятью танками. Зиновий к тому времени, прошел финскую войну, трижды горел в танке, но каждый раз возвращался в строй. Служил он на тяжелом танке КВ-1. Позицию Колобанов выбрал на высоте с глинистым грунтом, на расстоянии около ста пятидесяти метров, от развилки дорог. Там росли две березы, получившие название «Ориентир N1». А примерно в трехстах метрах, и был перекресток, обозначенный как «Ориентир N2».
— Товарищ политрук, а можно подробнее? — попросил какой-то младший лейтенант.
— Хорошо. Так вот, длина просматриваемого участка дороги около километра, 22 танка легко размещаются на нем при походной дистанции
