Мелькали вишни, посаженные у заборов, калитки, да ворота. Ну и естественно подворья с колодцами. Он, намереваясь двигаться дворами, до другой окраины селения, вот так просто — дерзко и нагло, выскочил из-за угла дома, пробежал к колодезному срубу, и спрятался за ним. Вот только надвигающаяся волна шума и топота, заставила встревожиться и экипажи «панцирей», БТРов, и тех фашистов, кто прибыл в деревню раньше. Началось прочесывание, напоминавшее немцам игру в загонщиков. Нужно было где-то спрятаться, и Тема выбрал сарай, но пока пробирался к нему, во двор где стояли танкисты, заглянули два солдата — один с карабином, второй с МР40. Они разошлись в разные стороны, и тот, что с автоматом направился в сторону сарая, в котором намеревался, спрятаться Артем.
Немец приближался, Тема, сидел, ни жив, ни мертв, с колотящимся сердцем, взгляд его метался, и скользнул по кучке мусора выброшенной из танка. Он осторожно, обполз колодец, пока его закрывал сруб, взял консервную банку, и бросил подальше. Она, упав, стукнула, фашист обернулся, и Тема, решил — будь, что будет, подобрал выброшенную бутылку из-под шнапса, вскочил. Одновременно, словно заправский циркач, он разбил бутылку, превращая ее в «розочку», и прыгнул к оборачивающемуся немцу. Артему приходилось не раз держать, это импровизированное оружие во время стычек на дискотеках, или попросту по дороге домой. Правда, он никого не убивал, так от силы полосовал, но сейчас…. Взмах, удар, он вскрыл фашисту горло почти мастерски, и пока тот хрипел и булькал, принялся забирать у него оружие.
На шум вернулся второй солдат, увидел, передернул затвор, и вскинул карабин, но на секунду опоздал, очередь из пистолета-пулемета, вонзилась в него раньше. Теперь у Артема был МР40, и нож. Ему бы бежать, но он поступил по-другому — расстрелял выбегавший из избы немецкий экипаж. Собирать трофеи было некогда, он только прихватил новый магазин, и рванул через забор, понимая — в сарае, теперь уже не спрячешься. Соседний двор он промчался, словно испуганный сайгак. В следующем подворье сразу нарвался на дюжего унтера, собирающегося «до ветру», влепил ему пулю между лопаток, и бросился перебегать улицу. Нал головой и мимо ушей, засвистели пули, послышались крики, и явная ругань.
Артем вбежал во двор, на другой стороне улицы, взлетел по поленнице на сарай, и перепрыгнул в огород, соседнего хозяйства. Не останавливаясь, промчался к калитке, выскочил на следующую улицу, Но там в одном из ближайших дворов, на воздухе, обедал целый взвод, по соседству соответственно тоже. Тема выстрелил, и, свернув, бросился в огороды напротив. Снова свист пуль, пригибание, дворы, и проходы. В одном месте, почти схватили, пока менял магазин, но удалось вырваться. Потом пришлось бросить автомат, и с одним ножом, беспорядочно метаться, каждый раз прощаясь с жизнью. Немцы, используя ситуацию, стали охотиться, не ведя прицельного огня, больше загоняли. А далее, все вообще, напоминало нелепую, смертельную игру, с целью прожить еще немного, хотя он естественно понимал — как веревочка не вейся, а конец один. Но его словно хранил дух-весельчак, давая ненадолго ускользнуть.
Так Артем бегал, отступал, стреляя, оступался, падал, перекатывался, снова вскакивал в последний момент. И нападал на тех, кто с МР40, а их было немного, менял отстрелянные автоматы с пустыми магазинами, на заряженные, снимая их с убитых только что гитлеровцев. Он уже пять аз прощался с жизнью, когда падал и его окружали, но выручала изворотливость, желание жить, и невероятные случайности. Несколько раз, его почти брали, но он падал, отстреливался почти в упор, катаясь на спине, у падавших рядом гитлеровцев, отбирал оружие, и снова вставая, убегал, петляя как заяц. Наконец, загнали, окружили, и долго били прикладами, пока какой-то майор, не остановил солдат и унтеров, и не приказал охранять. Тут уже Артем вырубился, и улетел в темноту…
У лейтенанта, дела обстояли иначе, но не лучше. Выскочить из деревни ему так же не удалось. Вначале он двигался вдоль огородов, рассчитывая, резко свернуть вправо в удобном месте, но погоня не отставала, пули свистели рядом, а вскоре появились группы, бегущие наперерез. Тогда Олег, метнулся снова во дворы, и спрятался за углом дома, поглядывая то себе за спину, то в сторону огорода. Так он выждал, и всадил вилы, первому мчавшемуся за ним немцу. Отобрал у него карабин, лейтенант пристрелил напарников, неудачливого фашиста, и бросился, как и Артем, на соседнюю улицу, стреляя, или сбивая с ног прикладом, всех, кто выскакивал навстречу. Ему удалось проскочить, к застывшей у дворов, бронетехнике и танкам, и он в отчаянии, попытался угнать один из «панцирей». Но не успел залезть в водительский люк, и спрятаться внутри танка — его заметил, вышедший из хаты немец, и собиравшийся набрать воды.
Фашист заорал, наружу выбежал экипаж, подоспели и другие солдаты, стало уже не уйти. Олег чертыхнулся, все-таки завел танк, и увел его, но через несколько дворов, его блокировали другими танками, зажав плотно, и не дав вырваться. После его вытянули из люка, и хорошенько отдубасили. После чего, лейтенанта волоком, оттащили в крепкий подвал, где он, присоединился к лежащему там Артему. Так забитые до полусмерти, советские танкисты, оказались в плену. Что еще не осознавали, поскольку находились в бессознательном состоянии. Но это был еще не финал, на их счет, у гитлеровцев имелись планы…
А родная «тридцатьчетверка», все удалялась, остаток их экипажа, ничего не мог поделать, и как-то помочь, они в попытке оторваться, уже отъехали приличное расстояние. Поняв, что погони за ними нет, Борис выбрал удобное место, остановил машину, и горестно, наклонился.
— Надо же так неразумно вляпаться…. Командиров потеряли, по чьей земле движемся неизвестно? Ну и куда теперь? — Крикнул он.
— Не представляю — разворачивая припрятанную карту, отозвался Геннадий — давай в сторону Обояни. Кого-то да встретим.
— На немцев бы не нарваться. И на мины…
— А мы внимательно, осторожно, и с оглядкой. Не тут же торчать?
— Ладно, попробуем проскочить. Что с боезапасом.
— Почти на исходе, так что движемся с остановками, и путь просматриваем.
— Хоть бы топлива хватило.
— Так мы его, почти не расходовали.
— Ты дорогу до батальона не посчитал. Так что нужно где-то разжиться.
И они, как можно незаметнее, направились дальше. Через час движения рывками, Борис остановил машину, решив, что проехали достаточно, и показал на рацию:
