. — Хорошо — сделаю.
— Так, а теперь за работу — нарубить свежих ветвей, чтобы листвы побольше, и укрепить на броне.
Используя ножи и лопатки, а также проволоку, насрезали и укрепили ветви акации, маслины, и других пород с низкой кроной.
Придирчиво осмотрев внешний вид Т-64, Артем бросил:
— Все, по машинам — время-то идет. Я пожалуй в «тридцатьчетверке» поеду, Борис ты безотрывно за нами.
— Есть.
— Тогда выдвигаемся, и надо бы сена по дороге раздобыть где-нибудь — поэтому смотрите.
Экипаж располовинился, и сев в разные танки, тронулся в обратный путь. Олег дал указание двум другим экипажам, занять место в голове этой мини колонны. Пока нужно было сосредоточиться лишь на вождении, но на случай столкновения с фашистскими гарнизонами, оборонительными рубежами, или танковыми группировками, нужно было быть готовыми к бою. Потому заряжающие особо не расслаблялись, стрелки тое перебывали в напряжении. Один лишь Геннадий, возился с наследством предыдущего экипажа, обнаруженного ими, еще когда «ласточка» находилась в боксе.
— Обеспечу нас музычкой…. — Пояснил он — диск тут есть, нужно только запитать, и выводы сделать на динамик.
— Ага, а то вдруг подорвемся без трала — угрюмо — откликнулся Борис.
— Не должны. Учебных снарядов должно хватить, чтобы вызвать детонацию. А в пулеметах боевые. Будем простреливать дорогу перед собой, и ехать не спеша.
— Нужно бы еще прожектор установить. И молиться, чтобы все сработало.
— Человек предполагает, а бог располагает…
* * *Ночь, прожектора едва разгоняют туман и тьму, Туман низко стелется над сырой травой, и парующей землей. Час поздний, но вдоль полевой, фронтовой дороги, по обеим ее сторонам, замерли колонны танков и бронетехники. Приказ отдан четки:
— Всем принять в сторону, и пропустить одну боевую машину.
Никто не знает — что это за это экипаж? Не догадывается о поставленной перед ним задачей. Все просто ждут. Ждут когда отдадут приказ:
— Вперед!
Но пока из иглы и тумана выскакивает полковничий газик, и словно проверяя дорогу, проезжает с десяток метров, и сворачивает в сторону. Там останавливается, и тоже, чего-то ждет. Танкисты в недоумении, если впереди поле с противотанковыми минами, и до утра его никто не разминирует, а двигаться нужно, то необходимо искать обходные пути. Иначе срыв, иначе не поспеют к срокам. Чего же выжидают командиры? С тралами тоже никого не видно.
Неожиданно, из темноты доносится нарастающий звук двигателя, а вмести с ним и шелест, и лязг гусениц. Прожекторные лучи мощно рассекают темень, но все равно — кто едет не понять. Лишь некоторым экипажам, с трудом удается различить конфигурацию не обычной машины. Это скорее, какое-то бронированное чудовище, на котором ветки и сено — так что, опознать ничего не удается.
— Боря потихоньку. — Скомандовал Артем — Гена огонь! А сам нажал на клавишу старенького СД-плеера, который они нашли в «ласточке» и привели в порядок, подключив к питанию и динамику.
Сквозь рев, шум, и лязганье, едва слышно полились звуки музыки и слова песни Сектора Газа:
Водку я налил в стакан и спросил. И стакан граненый мне отвечал: «Сколько жил и сколько в жизни ты своей потерял». Этого никогда я не знал. «Сколько жил и сколько в жизни ты своей потерял.» Не задумывался я и не знал. В жизни я встречал друзей и врагов. В жизни много всего перевидал. Солнце тело мое жгло, ветер волосы трепал, Но я смысла жизни так и не узнал. Солнце тело мое жгло, ветер волосы трепал, Но я смысла жизни так и не узнал. Дым от сигарет мне резал глаза, Мои внутренности спирт обжигал. Много в жизни я любил, много в жизни презирал, Но я жизни все равно не узнал, а-а. Много в жизни я любил, много в жизни презирал, Но я жизни все равно не узнал. Не искал покоя я, видел Бог. И не раз я покидал родной дом. Выбирал я пред собой сто путей и сто дорог, Но конкретной выбрать так и не смог, а-а. Выбирал я пред собой сто путей и сто дорог, Но конкретной выбрать так и не смог. Выйду я на перекресток дорог. Я свободный воздух грудью вдохну. Я смахну с лица рукой огорчения слезу, Буду ждать свою счастливую весну, а-а. Я смахну с лица рукой огорчения слезу, Буду ждать свою счастливую весну….Вспышки от выстрелов, взрывы, и начавшийся дождь, с громом и молниями, все смешалось. Проход, по мере движения «ласточки», прокладывался. И через некоторое время, «тридцатьчетверки» пошли, но странная машина обнаружена не была…. А вмешавшиеся силы природы, которые в расчет естественно не бралось, свое дело сделали. Так как лог Кубасовский, после дождя превратился в труднопроходимый участок для танков, то 1-й танковый батальон, до 20.00 16 июля оборонял прежний рубеж. А и к 23.00 16 июля сосредоточился в роще 1 км северо-восточнее Вознесеновки.16 июля 1-я танковая бригада, была выведена из боя, а 2 августа, после пополнения танками и личным составом, в авангарде 8-го механизированного корпуса перешла в наступление на позиции вермахта на юг…
17 июля, со стороны советской армии, началась Изюм-Барвенковская операция. Советское командование в ходе этой операции, поставило цель окружить донбасскую группировку немцев. В ходе операции, советской армии удалось форсировать Северский Донец, захватить плацдарм на его правом берегу и самое главное — сковать немецкие резервы на данном участке фронта. Курская битва продолжалась.
… Блеснула мощная вспышка, небо раскололось, и экипаж обнаружил вокруг себя, у засыпанной и оплывшей ворони: а вокруг был, уже привычный лес, парни возликовали.
— Есть!
— Ура. Получилось.
— Мы вернулись.
Чуть погодя, Артем скомандовал:
— Возвращаемся к ранее поставленной задаче. Уничтожить условного противника! Борян вперед! Гена наводи. Покажем выскочкам — как нужно воевать.
— Есть командир.
Двигатель взревел, гусеницы впились в грунт, и они выметнулись из леса, на спуске с косогора выстрелили в застрявший в грязи танк, и свернули влево. Получилась лобовая атака, экипаж Воронцова, хоть и был образцовым, боевого опыта не имел, Генка же таким теперь обладал — два выстрела в уязвимые места, и можно возвращаться на исходную.
