— Ваши документы! — официальным тоном потребовал тип.
Паша продемонстрировал паспорт на имя Вилена Зюганова. После изучения документа прозвучал следующий вопрос:
— Где работаете, Вилен Горькович?
— На заводе имени Ленина, — брякнул Паша первое, что пришло в голову.
К счастью, собеседник не стал уточнять, где находится этот завод и что именно делает там Вилен Горькович.
— Почему не на работе, товарищ? — спросил он вместо этого.
— Отпуск у меня, — ответил Паша.
— Вы бы помылись, что ли… — дружелюбно заметил чекист. — А то смердит от вас будто из подвала.
На этом их разговор закончился. Паша оставил записку в двери нужной квартиры, а выйдя из дома, заметил телефон-автомат. Зайдя в кабину, достал из кошелька листовку суши-бара, набрал заветный номер. Снова сработал автоответчик. Но на этот раз голос реб Лейба произносил другие имена:
— Жданов… Дзержинский… Ильич…
«Жди» — понял Паша. Значит, еще не время — инструкции поступят позже. Когда повесил трубку на рычаг, заметил Баррикаду, вышедшую из подъезда — в руке она держала оставленную им записку. Увидев знакомое лицо, высунувшееся из телефонной будки, она одними глазами показала, что сейчас с ней заговаривать не стоит. Обогнув дом, девушка направилась вглубь квартала, и Пашка последовал за ней. Их путь закончился посреди зажатого между домов пустыря, в закутке между гаражами и бойлерной. Прислонившись спиной к гаражной стене, Баррикада громко и отчетливо произнесла:
— Двуглав триедин, трехглав двуедин!
После этих слов ее металлический ошейник замигал лампочками, со щелчком разомкнулся и упал ей под ноги.
— Эта фраза вызывает сбой системы — ее можно использовать только в крайнем случае, — сообщила девушка. — У нас есть десять минут, потом приедет ремонтная бригада.
Паша так много хотел ей сообщить, что теперь не знал, с чего начать. Впрочем, Баррикада его опередила:
— С Матвеем все в порядке, он в безопасности.
— Ты знаешь, где он сейчас?
— Да. В доме творчества.
— Но почему он не позвонил?
— Оттуда нельзя позвонить. И выбраться оттуда тоже не получится.
— Что же это за дом творчества такой?
— Строго говоря, это учреждение монастырского типа. Матвея туда поместили, чтобы он мог собраться с мыслями. Всеволод Сергеевич и отец Лаврентий считают, что он недостаточно серьезно отнесся к полученному заданию.
— Что же получается, — удивился Паша, — его родной брат в монастырь упек?
— Павел, не забывай, Всеволод Сергеевич сначала министр, а потом уже чей-то родственник, — напомнила Баррикада. — Кстати, ты совершил большую ошибку, покинув гостиницу. Тебя теперь ищут — и милиция, и комитет. Если найдут, даже знакомство с министром не поможет.
Сдаст или не сдаст? — пронеслось в голове у Пашки. Баррикада будто прочитала его мысли.
— Если бы я решила о тебе доложить, тебя бы уже давно арестовали. Но я верю: ты не замышляешь ничего антисоюзного. И понимаю, что у тебя большие проблемы — тебе нужна помощь. Что у тебя стряслось? Рассказывай скорее — времени мало.
Парень понимал, что не может доверять ей на все сто процентов, но больше никому во всем Сталинбурге довериться он не мог.
— Баррикада, я должен тебе кое в чем признаться… Мы с Матвеем — не здешние.
— Да, я знаю, вы в Чехословакии живете, — удивилась девушка.
— Нет… То есть да… Как тебе это объяснить…
— Объясни, как есть.
— В общем, мы с ним даже не из другой страны — мы из другого мира.
— Ну да, инопланетные гости, — усмехнулась девушка.
— Нет, мы отсюда, с Земли! Только Земля у нас другая.
— Это какая же?
— Там, откуда мы, нет ни Священного Союза, ни Сталинбурга…
— Я же говорю: с другой планеты.
— Планета та же, но реальность другая, — произнес Паша, понимая, насколько бредово звучат его слова.
— Знаешь, я ведь сильно рискую из-за того, что с тобою встретилась. И за то, что воротник правды из строя вывела, тоже по головке не погладят. А ты мне тут разные небылицы рассказываешь!
Как убедить ее в том, что он не врет? А сам бы он поверил, если б кто-нибудь принялся втирать ему подобные истории? Конечно, нет, не поверил бы.
— Баррикада, я понимаю, мне сложно поверить. И подтвердить свои слова мне, к сожалению, нечем. Я прошу лишь об одном: выслушай меня, а потом решишь, что делать.
И он рассказал ей всю историю их злоключений: начиная с того, как они оказались на заводе «Красный богатырь» и заканчивая встречей с человеком, пообещавшим вытащить их отсюда. Имени реб Лейба он не назвал, хотя понимал, что, если попадет в лапы КБГ, из него вытрясут все, что он знает.
— Допустим, я тебе поверила, — произнесла она после паузы. — Хотя я, конечно, не верю. Невозможно поверить в мир без Священного Союза и Святейшего Двуглава, спасителя нашего. Чего ты хочешь вообще? Сам же говоришь, есть те, кто готов вам помочь. А я-то что должна сделать?
Она бросила взгляд на часы — отведенное им время было на исходе.
— От тебя требуется лишь одно, — проговорил Паша. — Встреться с Матвеем и сообщи ему, что побег назначен на девятое мая, чтобы он был готов.
— И все?
— Да, это все. Ну, и еще… Не сдавай нас, пожалуйста.
Как будто эта просьба могла что-то гарантировать!
— Я никому не расскажу, — ответила Баррикада. — И сделаю то, что ты просишь. Не потому, что поверила этой истории. Просто ты — друг Матвея, и этот побег, куда бы вы там ни бежали, важен для вас обоих. А я…
Она осеклась, но все же закончила фразу.
— …я успела его полюбить.
Когда, оставив Баррикаду на пустыре, Паша выбирался на улицу, краем глаза он заметил двух мужиков в синих спецовках, спешивших туда, где случилась поломка воротника правды.
30. Правоверная кастрация
За несколько дней, проведенных в творческом заключении, Матвей не написал ни строчки. От работы
