- Вот за это спасибо, - расцвел улыбкой командарм. Покосившись на переминающихся моих начальника охраны и адъютанта, он добавил долгожданное:
- Товарищ генерал-полковник, здесь становится горячо...
- Намекаете, что пора катиться... по своим делам, - еще раз усмехнулся я. - Лады, Василий Иванович. Оставляю вам полковника Гаранина, пусть направляет своих летунов. Только заеду еще к гвардейцам.
На правом фланге 62-й армии оборону занимала 39-я гвсд из состава 1-ой Гвардейской. Фактически войска гарнизона "фестунга" Сталинград выстраивались плечом к плечу с потрепанными отступающими частями фронта Еременко.
Гвардейцы уже успели поучаствовать в бою: на них выскочил передовой отряд 24-ой тд армии Гота. Двигаясь без разведки, в некоем вакууме, без соприкосновения с русскими войсками, они неожиданно налетели на заранее занявших позиции Среднего оборонительного обвода гвардейцев. Потеряв восемь танков сгоревшими, несколько бронемашин и мотоциклов, фрицы откатились и пока активности не проявляли; обе стороны ограничились перестрелкой артиллерией.
Настроение у десантников было бодрым. Хорошо подготовленные бойцы на хорошо подготовленных позициях - серьезный противник.
Побывав на северном фасе коридора жизни, я заехал в штаб Еременко, расположенный на окраине самого Сталинграда. Объяснил ситуацию присутствующим летчикам, среди которых выделялся командующий АДД Голованов. Он лично координировал действия пяти дивизий дальних бомбардировщиков, переброшенных поближе к городу.
После быстрого обеда отправились на юг. Силы, державшие эту сторону, подчинялись новой 28-й армии, сформированной из частей и соединений Сталинградского военного округа и отступивших дивизий, сведенных в "группу войск 64-й армии" под командованием генерала Перегудова. Последний был из ведомства НКВД, пограничник по довоенной специальности. В Сталинграде на него возлагалась командование заградительными отрядами, внутренними войсками, особыми отделами и спецчастями бериевского ведомства. Вот из остановленных фильтром заградотрядов бегущих мелких отрядов и одиночных бойцов и отступающих частей и выросла эта оперативная группа.
Если гвардейцы порадовали меня здоровым видом, комплектностью и решительным блеском глаз, войсковая группа страдала не укомплектованностью частей, тяжелым, угнетенным психологическим состоянием, а главное - недостатком боеприпасов и средств поддержки.
- Имеем по три снаряда на орудия и по пять мин на миномет, - обреченно махнул Перегудов в сторону немногочисленных и плохо замаскированных пушек.
- Немедленно послать заявку в штаб фронта... пусть найдут машины и доставят боеприпасы , - приказал я представителю фронта, захваченного с собой.
Полковник попытался выкрутится, но я его жестко прервал:
- Отправляйтесь лично. НЕ-МЕД-ЛЕН-НО! - по слогам, чтобы лучше дошло произнес я. Посмотрел на часы, время два... - Сами доставьте боеприпасы. Жду вас здесь к 16-00. Выполнять!
Полковник козырнул, я обратился к своему начальнику охраны:
- Выделите машину, шофера и пару автоматчиков - пусть сопроводят товарища полковника. Головой отвечают за выполнения задания.
Перегудов довольный таким оборотом дела крякнул, и, видя расположение начальства, продолжил поток жалоб:
- почти нет шанцевого инструмента...
- надо бы противотанковых мин...
- и колючую проволоку...
- мало танков...
- ну и вечное: где авиация? "Рамы" так и висят, правда, серьезных бомбежек еще не было, но ждать недолго...
* * *
"Как только придет приказ, мы их сметем!" - Эта мысль красным пунктиром проходила через всё письмо. А между строк ясно читалось невысказанное желание автора: поскорей бы! Оберштурмфюрер Ральф Бауманн, рвался в бой, но, то ли из скромности, то ли еще почему, довольно неумело скрывал эту маленькую слабость. Тем не менее, желание подраться буквально сквозило в каждом слове его послания, занявшего три тетрадных листа в клеточку, аккуратно исписанных ровным почерком моего приятеля.
Все-таки письменность - величайшее изобретение человечества. Вот вроде и не был я на фронте ни разу, а приехал вчера из солнечной Италии, почту свою накопившуюся пересмотрел, письмо от Ральфа, на диванчике лёжа, почитал, и вроде как непосредственное впечатление о фронтовых буднях получил. Пусть не на собственной шкуре прочувствовал, но уже и не рапорт или официальный отчет, написанный казенным военным языком, изучил - совсем другое дело. Дела, кстати, довольно интересные, я даже дважды это послание с фронта перечитал, так оно меня заинтересовало.
"Лейбштандарт" вообще и его первый полк, в третьем батальоне которого тянул лямку ротного командира мой товарищ, в частности, входил в состав 1-ой танковой армии, которая прочно ассоциировалась с именем генерала Эвальда фон Клейста. Но всё течет, всё меняется, и вот уже Клейст, получив звание фельдмаршала, принял под командование соединения, ведущие сейчас наступление на Сталинград. А 1-ю танковую унаследовал старый соратник и соперник в негласном соревновании за звание лучшего панцергенерала Вермахта - генерал-полковник Гейнц Гудериан. Так что к тому времени, как в рядах "Лейбштандарта" появился оберштурмфюрер Ральф Бауман, о первом командире первой танковой армии напоминала только эмблема в виде белой буквы "К", которую продолжали нести на своей броне танки и прочая техника дивизии. Может последнее обстоятельство и раздражало "быстрого Гейнца", отличавшегося немалым тщеславием, но виду он не подавал, по крайней мере, Ральф, воочию наблюдавший живую легенду германских танковых войск во время одного из его визитов в дивизию, ничего об этом не сообщил. Зато мой приятель заметил кое-что другое: все от молодых солдат, прибывших в дивизию с последним пополнением минувшей весной, и до шустрого Гейнца включительно, буквально пританцовывали на месте в ожидании приказа на наступление.
И удивляться тут было нечему. Если судить по имеющимся у меня данным (а у меня имелись ровно те же данные, которые поступали в штаб оперативного руководства ОКВ, ни больше, ни меньше), 1-я танковая уже недели три как была полностью готова к большому наступлению. Войска рыли копытом землю, готовясь ринуться на Кавказ, но приказа всё не было. Чего мне это стоило - разговор отдельный. Ладно бы грыз удила один только Гудериан - куда там! Свежеиспеченный фельдмаршал фон Манштейн мог в этом деле дать фору кому угодно. Его войска готовы наступать на Кавказ, противостоящие части Южного фронта - слабы, советские укрепления малочисленны и находятся в плохом состоянии после весенних паводков, но могут быть усилены и восстановлены со временем, как и разбитые на правом берегу Дона войска. Промедление чревато потерей инициативы! Ну и что ты на это
