– Не оставляй нас, Вася.
– Надо взять еды, – ответила Вася. – Дуня уже зовет. Но я вернусь.
Она съела свой ужин, уютно устроившись в дальнем конце узкого денника Мыши, а хлеб отдала кобыле. После этого Вася завернулась в попону и стала считать тени на стене конюшни. Вазила сидел рядом с ней.
– Не уходи, Вася, – попросил он. – Когда ты рядом, я помню свои силы, помню, что не боюсь.
И Василиса осталась. Она дрожала, несмотря на сено и попону. Ночь выдалась холодная. Ей казалось, что она вообще не сможет заснуть.
Однако, видимо, она все-таки заснула – потому что после захода луны проснулась, совершенно окоченев. В конюшне было темно. Даже Вася со своим кошачьим зрением, едва могла разглядеть стоящую над ней Мышь. Мгновение все было тихо, а потом внезапно послышался негромкий смех. Мышь захрапела и попятилась, мотая головой. Вокруг ее глаза снова появилось белое кольцо.
Вася молча поднялась, сбрасывая попону. Холодный воздух впился в нее острыми иглами. Она прокралась к двери конюшни. Луны не было, пухлые облака заслонили звезды. Снег все еще шел.
По снегу совершенно бесшумно скользил человек. Он перебегал от тени к тени. Выдыхая, он гортанно смеялся. Вася подкралась ближе. Она не видела лица, только рваную одежду и копну жестких волос.
Человек подошел к дому и приложил ладонь к двери. Вася громко вскрикнула как раз в тот момент, когда незнакомец бросился на кухню. Она не услышала, чтобы он открыл дверь: он просочился сквозь древесину словно дым.
Вася метнулась через двор. Нетронутый снег искрился: незнакомец не оставил следов. Снег был рыхлым и лег толстым слоем: Васины ноги словно отяжелели. Однако Вася с криком побежала вперед, но не успела она добраться до дома, как человек выпрыгнул обратно на двор, по-звериному приземлившись на четвереньки. Он хохотал.
– Ах, – сказал он. – Это было так давно! Какая сладость в этих человеческих домах, ах, как она вопила…
Тут он увидел Васю. Девушка споткнулась. Она узнала эти шрамы, этот единственный серый глаз. Это было лицо с иконы, лицо… лицо спавшего в лесу, много лет назад! Как такое возможно?
– Ого, а это что? – сказал уродец. Она прочла на его лице узнавание. – Я помню маленькую девочку с твоими глазами. А теперь ты женщина. – Он устремил на нее такой взгляд, словно хотел добраться до тайны ее души. – Ты – та маленькая ведьма, что соблазняет моего служителя. Но я не видел…
Он подходил все ближе и ближе.
Вася хотела убежать, но ноги ее не слушались. Его дыхание разило горячей кровью, оно волнами ударяло ей в лицо. Она собралась с духом.
– Я никто, – сказала она. – Убирайся, оставь нас.
Влажные пальцы быстрым движением ухватили ее за подбородок, подняв выше голову.
– Кто ты, девочка? – И чуть тише добавил: – Смотри на меня!
В его взгляде таилось безумие. Вася не желала смотреть – знала, что этого делать нельзя, – но его пальцы были подобны стальному капкану. Еще миг, и…
Но тут ледяная рука схватила ее, оттащила назад. Она ощутила запах холодной воды и мятой хвои. Над ее головой прозвучал голос:
– Еще не время, брат. Уходи.
Вася не видела говорившего, только край черного плаща. Зато она видела другого, одноглазого. Он ухмылялся, ежился и хохотал – все сразу.
– Еще не время? Но дело сделано, брат, – сказал он. – Сделано.
Здоровым глазом он подмигнул Васе – и исчез. Черный плащ обернулся вокруг Васи, став ее миром. Ей было холодно, какая-то лошадь ржала, где-то далеко кто-то кричал…
А потом Вася пришла в себя, закоченевшая и дрожащая, на полу в конюшне. Мышь прижимала мягкий храп к ее лицу. Но хотя сон ушел, крик все равно был слышен. Кто-то вопил непрерывно. Вася вскочила на ноги, трясясь от недавнего кошмара. Кони в денниках ржали и лягались, выбивая из стен щепки. А те, что остались на замерзшем дворе, метались в панике. Никакого незнакомца не видно было.
«Сон, – подумала Вася. – Это мне просто приснилось».
Она промчалась мимо коней, уворачиваясь от их копыт.
Кухня напоминала осиное гнездо. Ее братья протиснулись внутрь, полусонные, но вооруженные. Ирина и Анна Ивановна стояли во внутренних дверях. Слуги бегали туда-сюда, крестились, молились, хватались друг за друга.
Тут явился ее отец, большой и надежный, с саблей в руке. Ругаясь, он пробивался между перепуганными слугами.
– Тише! – приказал он толпящимся домочадцам.
Следом за ним прибежал отец Константин.
Кричала служанка, Агафья. Она сидела на своем матрасе, обеими руками вцепившись в одеяло. Из прокушенной нижней губы на подбородок лилась кровь, немигающие глаза выкатились. Вопли рвали воздух, словно сосульки, падающие с крыши.
Вася протолкнулась мимо перепуганных слуг и схватила женщину за плечи.
– Агафья, послушай меня, – заговорила она. – Послушай… Все в порядке. Ты цела и невредима. Все хорошо. Тише. Тише, успокойся. – Она крепко обнимала бедняжку. Очень скоро Агафья со стоном замолкла. Ее широко раскрытые глаза постепенно стали видеть Васю. Она судорожно глотала и пыталась что-то сказать. Вася прислушалась.
– Он пришел за мои грехи, – выдавила та. – Он…
Она стала ловить ртом воздух.
Через толпу пробился мальчуган.
– Мама! – крикнул он. – Мама!
Он приник к ней, но она не реагировала.
Ирина внезапно оказалась рядом, ее личико было озабоченным.
– Она без сознания, – серьезно объявила девочка. – Ей нужно воды и побольше воздуха.
– Это просто кошмарный сон, – сказал Петру отец Константин. – Пусть женщины ею займутся.
Возможно, Петр и ответил, но этого никто не услышал: в этот момент Вася громко вскрикнула: потрясенно и яростно. Все содрогнулись, заново испугавшись.
Вася смотрела на окно, но тут же…
– Нет, – сказала она, заметным усилием взяв себя в руки, – простите меня. Я… нет, ничего. Это все ничего.
Слуги посмотрели на нее с нескрываемым подозрением и начали тихо переговариваться.
Дуня прошаркала к Васе, тяжело дыша.
– С переменой погоды женщинам всегда снятся кошмары, – сипло сказала няня достаточно громко, чтобы все ее услышали. – Давай-ка, девочка, принеси воды и медовухи.
Она бросила на Васю суровый взгляд.
Вася ничего не сказала. Ее взгляд еще раз обратился на окно. На миг ей показалось, что она увидела там лицо. Но такого быть не могло: это же было лицо из ее сна, в синеватых шрамах, с одним глазом. Оно ухмыльнулось и подмигнуло ей сквозь заледеневший проем.
* * *На следующее утро, как только рассвело, Вася отправилась искать домового. Она продолжала высматривать его, и когда встало солнце, и весь короткий день, увиливая от работы. Солнце уже почти село, когда ей удалось незаметно вытащить это создание из печи. Борода у него обгорела. Он исхудал и согнулся, одежда на нем обтрепалась, и выглядел он унылым.
– Вчера ночью, – сказала Вася без обиняков, баюкая обожженную руку, – мне приснилось одно лицо… а потом я увидела
