Динь-дилинь-дилинь! Динь-дилинь-дилинь!
Смерч застыл на месте. К ним приближались чьи-то сани.
«Братч, – сразу же подумала Мимси. – У него получилось!»
Она первой бросилась наружу, за ней – и остальные. Оборотни тщетно пытались их остановить.
Дровяной сарай стоял на возвышении, и вокруг густой стеной росли высокие ели. Сверкающий, почти слепящий туман клубился среди стволов, и казалось, будто деревья подвешены над землёй. И вот откуда-то оттуда, из глубины этого низко стелющегося тумана, доносился звон, который становился всё громче.
Динь-дилинь-дилинь! Динь-дилинь-дилинь!
– Братч! – закричала Мимси, сложив ладони рупором. – Братч! Мы здесь!
К чистому и лёгкому звону колокольчиков добавились другие звуки – скрип повозки и тяжёлая поступь коня.
– Все – внутрь, быстро! – приказал Смерч.
Вместе с двумя другими оборотнями он занял позицию перед сараем, держа наготове трость.
– Запри детей в фургоне, Берг. Быстро!
Никто не двинулся с места.
Сначала показалась лошадь. Старая кривоногая кляча, запорошённая снегом, громко дыша, показалась из-за деревьев.
Она с большим трудом тянула сани вроде тех, в каких лесники перевозят брёвна. Сани скрипели и трещали так, будто грозили в любую секунду рассыпаться на мелкие щепки.
Одинокая фигура восседала на облучке.
Мимси сразу узнала красную шапку, которую ему отдал Пётр.
– Братч! – завопили малышки. – Это Братч!
Одноглазый не ответил на их приветствие. Даже когда они бросились к нему, крича и размахивая руками. Съёжившись под толстым слоем снега, который искрился на его одеяле, он с суровым вниманием следил одним глазом за дорогой, зажав поводья между колен.
– Братч! Братч!
Бубенчики всё звенели и звенели, назойливые, точно шмель.
Динь-дилинь-дилинь!
У поворота на тропинку, которая вела вверх, к сараю, лошадь вдруг рухнула в снег, выпустив изо рта целое облако белой пены.
Все побежали к саням, по колено увязая в свежем снегу, которого щедро намело за ночь.
– Братч! Братч!
Кучер в красной шапке сидел всё в той же позе. Его одинокий глаз застыл, будто стеклянный, брови покрылись инеем, а на коже появились голубоватые разводы.
– Разойдитесь, – приказал Большой Каль.
Когда толстяк Берг хотел снять его с облучка, Братч опрокинулся набок и бревном повалился в снег.
Каль встряхнул мальчика, тщетно пытаясь разбудить. Пальто на нём было разодрано в клочья на плече и карманах. Кто это сделал? Волки? Собаки, которых натравили лесники? Должно быть, он нашёл их хижину, украл сани и пытался убежать от погони?
– Очнись, Одноглазый! Ну ты чего!
Ткань пальто стала похожа на картон. Пришлось оторвать пуговицы, чтобы освободить его грудь. Каль, опустившись на колени в снег, стал растирать её своими огромными руками и дуть Братчу в лицо.
– Ну чего стоите? – закричал он. – Нужен огонь, горячий кофе! Вы же видите, он совсем замёрз! Помогите! Надо отнести его в сарай!
Остальные отступили, не в силах вымолвить ни слова.
Толстяк Берг опустил руку на плечо Большого Каля.
– Всё напрасно, сынок, – сказал он. – Сам видишь: Одноглазого уже не вернёшь.
Глава восьмая
В монастыре Смолдно царила мёртвая тишина.
В крошечной промозглой келье, которую они делили с великим герцогом, Магнус Миллион вертелся в постели, силясь уснуть.
Его одеревеневшее тело было совершенно раздавлено усталостью. Временами ему казалось, что он проваливается в бездонную пропасть, он вздрагивал, просыпался и скрипел зубами, а сознание его тем временем носилось над ним, подобно бессонной летучей мыши.
– Вы спите, ваше величество? – вполголоса спросил Магнус.
Никто не ответил. Что же с ним такое? Может, события дня его так взволновали, что теперь не уснуть? Или он опьянел, хотя и не брал в рот ни капли вина?
Вечер выдался уж очень странным.
Сначала был ужин, которым их угощали за длинным столом трапезной. Один из братьев, сидевший отдельно от всех, что-то долго монотонно читал на латыни, глядя в толстую книгу с застёжкой из потускневшего серебра, и Магнус ни слова не понял. Остальные ели молча, согласно правилу, заведённому в монастыре.
Он даже почти заскучал по шуму и гвалту лицейской столовой.
В Смолдно жило всего семь монахов, плюс брат Грегориус. Семеро стариков с седыми волосами и желтоватой вощёной кожей.
Магнус был потрясён. Им всем явно перевалило за восемьдесят. Ну конечно, разве молодому и здоровому человеку захочется запереть себя навечно в этом орлином гнезде?
Необходимость молчать и есть в окружении древних стариков могла бы лишить аппетита кого угодно, но только не Магнуса! Он ничего не ел с тех пор, как они с великим герцогом завтракали в поезде, и теперь уплетал монастырскую пищу за обе щёки.
Когда ужин был окончен, монахи разбрелись по своим делам, а полковник Блиц ушёл к себе в келью, поручив великого герцога отцу-настоятелю.
Старец взял его за руку.
– Я ещё не всё тебе рассказал об истории Смолдно, Никлас. У тебя осталось немного сил?
– Конечно, святой отец.
– Ну что ж, тогда пойдём. Я покажу тебе кое-что.
Он повернулся к Магнусу.
– Возьми этот фонарь, сын мой. Вам с великим герцогом он понадобится.
Магнус поспешил выполнить его просьбу. Он не забыл обещания настоятеля показать им сокровище монастыря, и предвкушение не давало ему покоя весь ужин.
– Желаете, чтобы я вас сопровождал, святой отец? – спросил брат Грегориус.
Настоятель покачал головой.
– Можешь идти отдыхать. Я в надёжной компании.
Вслед за стариком Магнус и великий герцог прошли через часовню. Стены её были увешаны иконами, мягко сиявшими позолотой. Здесь так сильно пахло ладаном, что правитель Сильвании чихнул. И тут же поспешно перекрестился, будто совершил грех.
– Будь здоров, сын мой, – с доброй усмешкой сказал отец-настоятель.
Он пребывал в удивительно игривом настроении. Присутствие двух мальчишек словно развлекло его среди монастырской тишины.
– Следуйте за мной, – сказал он и исчез в темноте, предоставив им идти на звук его шлёпающих сандалий.
Магнус и великий герцог проникли на узкую винтовую лестницу. Потолок здесь был такой низкий, а каменные ступени, выдолбленные в скале, на которой стоял монастырь, – такие стёртые, что казалось, они очутились внутри морской раковины.
– Осторожно, ваше величество, не поскользнитесь, – предупредил Магнус, поднимая фонарь выше.
Ему отозвалось эхо, и Магнус от неожиданности вздрогнул.
По мере того как они спускались ниже, вес монастыря будто всё больше давил им на плечи. А что, если скала обрушится, как старый сгнивший зуб?
Вдали послышался скрип двери. Ещё один пролёт, и лестница закончилась, обнаружив внизу тускло освещённую подземную галерею.
– Осторожно, не стукнитесь головой, – предупредил настоятель.
«Бум!» – ответил ему череп Магнуса. Мальчик ругнулся и едва не выронил фонарь.
Они вошли в тесную круглую комнату со сводчатым потолком и голыми стенами, погружённую в странный голубоватый свет морской пещеры.
Тут и там угадывались остатки старинных фресок, настолько бледные, что их можно было принять за цветные тени.
Мальчики озадаченно остановились на пороге, и отец-настоятель подбодрил их:
– Входите, дети мои, входите. Добро пожаловать в крипту[4] Смолдно.
* * *Какое сокровище надеялся увидеть Магнус?
В крипте не хранилось ни драгоценностей, ни старинных картин, ни изделий из золота. Только ржавый фонтанчик, устроенный в нише у дальней стены.
Из фонтана тоненькой струйкой, буквально по капельке, вытекала вода и собиралась в чём-то вроде деревянной чаши. Внизу был устроен совершенно смехотворный слив в форме креста, такой старый, что местами камень его стёрся до белоснежного цвета.
Вдоль стены стояло семь стеклянных бутылочек.
– Где это мы, святой отец? – спросил великий герцог.
Старик, больше не обращая на них внимания, опустился на колени и что-то бормотал, низко склонив голову.
Магнус бесшумно поставил фонарь на землю. Зачем настоятель привёл их сюда? Узор, вышитый у него на рясе, напоминал чашу, перед которой он сейчас пал ниц.
Так вот оно, сокровище Смолдно? Уродливая деревянная плошка, в которую равномерно, как под стук метронома, капает вода?
Не может быть. Монастырь был беден, но золочёные иконы из часовни – и те наверняка стоили в тысячу раз больше, чем этот несчастный умывальник.
«А потом я кое-что покажу тебе, – сказал отец-настоятель несколько часов назад. – Нашу священную клепсидру. Сокровище монастыря».
Магнус переглянулся с великим герцогом. Тот, похоже, понимал немногим больше, чем он.
По прошествии времени, которое им обоим показалось бесконечным, старик наконец вышел из благоговейного состояния. Он с трудом поднялся, добрался до одной из скамеек, стоявших по всему периметру крипты, и со вздохом на неё рухнул.
– Иди сюда, Никлас. И ты тоже, Магнус. Я должен вам кое-что объяснить.
Мальчики осторожно уселись бок о бок на соседнюю скамейку.
– Но для начала, – сказал настоятель, – вы должны поклясться на Библии, что не расскажете никому о том, что видели. Иначе придёт конец и Смолдно, и нашему ордену.
Никлас запротестовал:
– Как мы можем клясться, святой отец? Мы даже не знаем, что увидели.
