Светлячок и Букашка, стиснутые между Калем и Мимси, сидели с пунцовыми щеками и чуть не падали в тарелку с супом от усталости. Потом их пришлось на руках нести до кроватей, где они немедленно уснули прямо одетыми.
– Бедные птички, совсем измучились, – сказала госпожа Спенсер, тихонько прикрывая дверь спальни.
Помимо кухни и столовой, в доме насчитывалось не меньше дюжины помещений, в которых прежде жила прислуга. Комнаты были простыми, но зато у каждого – своя, отдельная. На первом этаже обитали девочки, на втором – мальчики.
Госпожа Спенсер поручила одному из ребят показать Петру и Калю их комнаты, а сама повела Мимси.
Девочка остановилась на пороге, держа в руках такое огромное одеяло, что из-за него едва виднелась её голова.
– У нас каждый сам застилает себе кровать, – сказала госпожа Спенсер. – Но на первый раз я тебе помогу. Ты, должно быть, уже очень давно не спала в нормальной постели, правда?
Она без конца говорила, возможно, из-за того, что сама Мимси всё время молчала. Девочка ни разу не раскрыла рта с тех пор, как они сюда приехали, но госпоже Спенсер это, похоже, ничуть не мешало.
– Вот ночная рубашка. Надеюсь, ты в неё втиснешься. Хотя толстой тебя никак не назовёшь… Не забудь закрыть на щеколду. Моя комната – соседняя, стучи, если что-нибудь понадобится. А теперь бегом в душ. Вот мыло и мочалка. Пользоваться ими умеешь? Неважно, я тебя научу. Вещи свои оставишь на стуле, ими мы займёмся завтра.
Она уже собиралась выйти, как вдруг нахмурилась.
– А это что у тебя такое?
Она коснулась затылка Мимси, но та отдёрнула голову.
– Да тут кровь? И огромная шишка. Кто это тебя?
Мимси посмотрела ей прямо в глаза, но на вопрос не ответила.
– Твои товарищи тоже ничего не хотят рассказывать. Вас били?
Мимси уставилась на носки своих туфель.
– Точно, били, – сама себе ответила госпожа Спенсер. – Господин Смерч, вот подлец… Драться с детьми!
Она вздохнула.
– Ты можешь спать спокойно. Я тебе торжественно обещаю: пока ты здесь, никто тебя пальцем не тронет. Никогда.
Стоило ей выйти, как Мимси опустилась на край кровати, стиснув руки между колен.
Ей было очень неспокойно, что-то шевелилось внутри, словно маленький живой зверёк глодал сердце. Раньше с ней такого не случалось, поэтому она не могла понять, что происходит, – возможно, это резко навалилась усталость? В следующую секунду Мимси разразилась громкими рыданиями.
Она не плакала уже давным-давно, с приюта, с того дня, когда поклялась никогда больше не доставлять монахиням такого удовольствия.
Мимси не понимала, что с ней. Огромные запасы слёз, слишком долго сдерживаемых внутри, хлынули из глаз и лились, лились без остановки.
Она чувствовала себя опустошённой, обессиленной. Где-то наверху хлопали двери, какие-то люди что-то говорили. Что она здесь делает?
Ей показалось, будто её перенесли назад, в прошлое. В приют – пусть без монашек и без общей спальни с решётками на окнах, но всё равно в приют, куда она попала против воли и где отныне принуждена жить.
Конечно, здешняя гувернантка совсем не походила на жестоких монашек, которые в детстве, «воспитывая» её, наказывали чаще, чем она заслуживала. Но мягкая забота госпожи Спенсер пугала Мимси даже больше, чем их грубость. Злобе можно противостоять: закалиться и дать отпор. Но как бороться с добротой?
Дверь резко распахнулась.
– Ты тут?
Это был Пётр.
– Ты бы видела наш отсек – прямо королевский! А где сестрички?
Пётр был босиком, с мокрыми волосами. Он отмыл лицо от грязи и выглядел на несколько лет младше, Мимси едва узнала его.
Она швырнула в гостя подушку и громко высморкалась в рукав.
– Вали отсюда.
– Ты чего?
– Катись, я сказала.
– Представляю, что будет, если меня застукают на этаже девчонок! Знаешь что? Мы с Калем нашли классных ребят. Как насчёт партии в карты, когда госпожа Спенсер ляжет спать?
Мимси собиралась швырнуть ему в лицо ночник, но тут её пробрал хохот:
– Ну у тебя и видок!
– А чего такого? Это пижама! Считаешь, мне не идёт?
– То ли она слишком маленькая, то ли ты слишком большой…
Пётр вразвалочку прошёлся по комнате.
– Ты ничего не смыслишь в стиле! Отныне я – Пётр Модный!
Она силой вытолкала его за дверь, тщательно задвинула щеколду и разложила на кровати ночную рубашку, которую дала ей госпожа Спенсер.
Длинная, расширяющаяся книзу, с рукавами-фонариками и пуговками на воротнике, рубашка была из бледно-голубого хлопка, немного поношенного и во многих местах заштопанного, но Мимси это ничуть не смутило.
Она никогда не видела такой красивой ночнушки, тем более не носила.
Когда она разделась, из ботинок вывалилась солома, напомнив о намерении бежать. Мимси затолкала её под кровать, расплела косу и быстро умылась, после чего, надев рубашку, посмотрелась в маленькое зеркальце над раковиной.
Что это за удивительная красавица в платье принцессы? Она немного расправила рубашку на плечах, покружилась, с упоением ощущая, как ткань касается голых лодыжек, присела в реверансе – и, яростно содрав с себя обновку, начала быстро натягивать старую одежду и заплетать косу, так сильно дёргая себя за волосы, что слёзы опять брызнули из глаз.
Она – Мимси Покет, воровка и дикарка. Её не купить красивыми тряпками.
* * *В доме было тихо.
Когда Мимси закрывала глаза, ей чудилось, что она трясётся в фургоне и слышит скрежет колёс по мёрзлому снегу.
Снилось что-то очень непонятное. Проснувшись, она продолжала ощущать, будто над ней нависает оборотень и зловещий огонёк его сигары мерцает в темноте, подобно одинокому красному глазу.
Она села в постели, с трудом переводя дыхание и слушая, как бешено колотится сердце. В комнате никого не было, но глаз не исчез: он по-прежнему пристально смотрел на неё. Это всего лишь свет из коридора, проникающий сквозь замочную скважину, осознала Мимси и только тогда вспомнила, где находится.
Видимо, она задремала совсем ненадолго. Вокруг царила гнетущая тишина. Когда она в последний раз спала в безопасности, в настоящем помещении с четырьмя стенами? Не на полу и не на выброшенном кем-то тюфяке?
Мимси нашарила в темноте ботинки и обулась. На секунду запаниковала, обнаружив, что дверь не поддаётся, но тут же вспомнила, что сама задвинула щеколду.
Никто не держал её взаперти. Наоборот, она могла закрыться у себя в комнате, когда захочет. Но за свою недолгую жизнь она перевидала слишком много замков, которые запирали за ней другие.
Она вышла в коридор.
Дверь в комнату госпожи Спенсер была приоткрыта, и свет узкой полоской лежал на ковре.
Мимси осторожно заглянула в щель. Опираясь на груду подушек, гувернантка крепко спала, и лицо её заливал розовый свет ночника, стоявшего на прикроватной тумбочке.
Девочка задержалась на мгновение, загипнотизированная книгой, которая мерно опускалась и поднималась на груди гувернантки в такт дыханию.
Мимси ничего не стоило стянуть серёжки с круглого столика, снять со связки ключ от входной двери и сбежать.
Её отсутствие заметили бы только утром, когда она была бы уже далеко.
Вместо этого Мимси аккуратно прикрыла дверь и, в несколько прыжков преодолев лестницу, оказалась на этаже мальчишек.
* * *– Совсем сдурела, старуха! А если заметут?
Ночь была морозная и ясная. Но Пётр, несмотря на хорошую видимость, ухитрился растянуться во весь рост – так спешил не отстать от остальных.
Мимси бежала первой, за ней – нескладный Каль, шатавшийся, как лунатик.
– Эй, подождите!
– Тихо ты! Этот придурок разбудит толстяка Берга!
– Чего?
– Они с женой живут прямо над конюшней.
– Кухарка – его жена?
Мимси закатила глаза. Зачем только она связалась с этими недоумками! Сначала еле вытащила их из кроватей, а теперь они подняли такой шум, что скоро вся деревня сбежится.
– Обязательно было меня будить, а? – ворчал Беглый, пытаясь их нагнать. – Мне такой сон снился! Будто со мной в кровати спит хорошенькая девчонка!
– Заткнись, – оборвал Большой Каль. – В присутствии приличных девушек такие вещи не рассказывают!
Но Мимси уже скрылась в глубине конюшни.
Дружно зевая, мальчишки тоже ввалились внутрь.
– Свет зажгите, – приказала Мимси. – Ни черта не видно.
Каль так дрожал, что не сразу смог засветить принесённый с собой фонарь. Лампа наконец разгорелась, озарив пустые стойла. В самом дальнем спала кобыла толстого Берга. Она недовольно стукнула копытом по стенке своего отсека.
– Тихо, моя хорошая, – успокоила её Мимси. – Это мы.
Оборотни на Даче не остались. Доставив товар, они поскакали в деревню.
Они вернутся. Главное – понять когда. И помешать им избавиться от Братча.
Повозка стояла в углу, ещё не отмытая после дороги. На двери фургона висел большой замок. Встав на колесо, Беглый поднял фонарь повыше и заглянул между прутьев решётки.
– Он всё ещё там.
Пётр спрыгнул на землю. Выглядел он разочарованным, будто надеялся, что коляска пуста, а смерть Братча – лишь страшный сон.
– А ты думал? – проворчал Каль. – Что Одноглазый
