– Мое почтение, Марк Лициний!
Марк Робертович вздрогнул, медленно обернулся, от неожиданности попятился, упершись в стол пятой точкой. Перед ним стоял тот самый сенатор богатырского телосложения, накануне примелькавшийся олигарху в здании большого зала курий Суллы. Сенатор виновато расплылся в улыбке, поднял руку, приветствуя олигарха. Крассовский почувствовал, как глубоко внутри него что-то неприятно кольнуло. Интересно знать, как удалось пробраться этому человеку в обход его ликторов во главе с Фростом? Ведь сенатор мог запросто убить его. Он казался безоружным, но что стоило такому богатырю подкрасться к олигарху и убить вместо того, чтобы заводить разговор? Мысль встала липким комом поперек горла. Глядя на руки, переливающиеся мускулами, можно было предположить, что сенатор был горазд свернуть шею любому, одним движением, будто цыпленку. Марк Робертович успокоил себя, что пожелай сенатор убить его, олигарх был бы мертв. Крассовский покосился на дверь. Позвать Фроста? Видя растерянность Крассовского, сенатор продолжил.
– Не отниму много времени, обещаю. Я пришел без оружия, и все, что хочу, поговорить с тобой, – вкрадчиво заверил он.
– Как… как ты сюда попал? – только и нашелся Крассовский.
– Не думал, что старым друзьям нужно особое приглашение, ведь Луций Сергий Катилина все еще имеет честь быть твоим другом, правда, Марк? Или с тех пор, как ты выступил сегодня в сенате, что-то изменилось? – богатырь, назвавшийся Катилиной, приподнял бровь, показалось, что он оскорбился словами олигарха. Впрочем, выглядело это наигранно.
Марк Робертович, буквально впившийся пальцами в чашу с вином, про себя повторил имя сенатора. Луций Сергий Катилина… Он хорошо помнил это имя. Так звали участника одноименного политического заговора в шестидесятых годах. Если Крассовскому не изменяла память, римлянин слыл своенравным бунтарем, готовым ради распутной, роскошной жизни на многое, если не на все. Крассовский нерешительно кивнул. Друг, недруг, какая по сути разница. От него не убудет, если он назовет Катилину своим другом, тогда как слова снимут никому ненужное напряжение, прямо сейчас буквально электризующее воздух. А вот друг ли этот человек, явившийся в загородный дом к олигарху, Марку Робертовичу только предстояло выяснить. Впрочем, Фрост, в отличие от Крассовского, хорошо осведомленный об окружении и связях прежнего Красса, наверняка знал Катилину, раз пустил этого человека на виллу, в сад. Это могло значить только одно – прежний Красс действительно состоял с Луцием Сергием в отношениях, неважно дружеских или партнерских. Зная своего старшего ликтора, думать, что богатырь сумел пройти через охрану незамеченным, было глупо. Чтобы оказаться рядом с Марком Робертовичем в саду виллы, наглецу требовалось расправиться с ликторами олигарха, что Катилине вряд ли бы удалось сделать в одиночку, к тому же, не имея оружия при себе. Вот только Марк Робертович понятия не имел, какая у прежнего претора была связь с этим человеком. Стоило проявить осторожность.
Кивок олигарха вернул на лицо Катилины былую улыбку и беззаботность. На щеках его вспыхнул румянец, он подошел к Крассовскому, приобнял его в знак приветствия, взглянул на стол, где стоял кувшин с вином, и довольно потер ладонями.
– Как-то неудобно начался наш разговор, а я человек, который не любит всякого рода неловкости. Может, прикажешь принести вторую чашу, Марк? Выпьем?
Крассовский, не задумываясь, хлопнул в ладоши. У стола в самом центре сада вырос раб, замерший с невозмутимым лицом, словно каменный истукан. Марк Робертович имел в своей прошлой жизни прислугу в количестве не одного десятка человек, поэтому рабы в Риме не стали для олигарха диковинкой.
– Принеси моему другу чашу и долей в кувшин фалернского, – сухо распорядился олигарх, все еще косясь на Катилину, рассматривая его.
Раб также молча скрылся в дверях виллы. Марк Робертович проводил его взглядом, на самом деле лишь собираясь с мыслями, чтобы как-то начать разговор с неожиданно явившимся гостем. Интересно знать, что же хотел человек, назвавшийся Луцием Сергием Катилиной? Что заставило его прийти на виллу? Одно это уже настораживало. Узнать, где остановился олигарх, было не так просто, Марку Робертовичу казалось, что он сделал все, чтобы остаться инкогнито. Не хотелось думать, что о месторасположении Крассовского известно в Риме.
– Признаться честно, я тебя не ждал, Катилина…
– Отнюдь? – Луций Сергий вновь приподнял бровь.
– Скажу по-другому, не ожидал увидеть тебя сейчас, – поправился олигарх.
Марк Робертович пожал плечами, показывая, что его ничуть не беспокоит визит. Он даже заставил себя пригубить вина из чаши, которую все это время держал в руках. Вино встало поперек горла, и он буквально протолкнул его, когда услышал звонкий хохот Катилины. Могучие плечи Луция Сергия расправились, богатырская грудь начала ходить взад-вперед, выступили слезы, которые сенатор принялся вытирать краем тоги.
– Нуты даешь, Марк! – он хлопнул олигарха по плечу, так что чуть было не выбил из его рук чапгу с фалернским. – Такое скажешь! Не ожидал увидеть меня сейчас! Когда же, по-твоему, я должен был явиться? Когда как не сейчас?
Выражение лица Крассовского не изменилось. Марк Робертович рассматривал незваного гостя.
– Тебя прислал Флакк? – наконец спросил он.
Катилина внимательно выслушал, нахмурился, огляделся и посмотрел на Крассовского.
– Тебе сказать, что я делал в сенате, Красс? – теперь Катилина говорил серьезно, улыбка испарилась с его лица.
Марк Робертович коротко кивнул.
– Не ты ли поставил меня квестором, чтобы я смог наблюдать за Титом Веттием, который, по твоему разумению, совал нос не в свои дела?
– Дальше! – потребовал олигарх, насупив брови.
– Так вот, пришлось объясняться! Меня вызвали в сенат, как только узнали о том, что твои легионы идут к городским стенам. Признаюсь, дорого мне стоило, чтобы убедить Флакка, будто бы я не имею никакого отношения к тебе! Пришлось напомнить сенаторам, что я являюсь твоим должником и нахожусь в шаге от банкротства! Конечно же, человек, оказавшийся на грани нищеты, не пройдет имущественный ценз и никогда не сможет построить политическую карьеру! Наивные! – Катилина вдруг съездил кулаком по столу. – Считают меня посмешищем, который не сумел сохранить состояние, нажитое во время сулланских проскрипций! Интересно будет посмотреть на их лица, когда все изменится! Я верил в тебя, Красс, но признаться, не думал, что мысль, которую мы лелеяли и обсуждали вскользь, будучи пьяными от вина в лучших домусах Рима, обретет свои очертания так скоро!
Катилина продолжал что-то говорить. Речь его была настолько эмоциональной, что хотелось верить каждому сказанному слову. Луций Сергий буквально зажигал в окружающих внутреннюю искру. У самого Катилины искра раздулась в яркое пламя, и казалось, что, говоря каждое слово, этот человек проживает вместе с ним целую жизнь. Он был великолепный актер с впечатляющим даром ораторского искусства. Крассовский, видавший на своем веку множество людей подобного уклада, внимательно слушал его слова, но не позволял себе купится на чары Луция Сергия, коими квестор без сомнения, обладал. Олигарх переваривал поступившую от
