Мальчик был бы не прочь задать пару вопросов Гару, однако тот сосредоточенно бубнил что-то себе под нос и, казалось, был совсем не расположен к пространным беседам.
Наконец, стеллажи, — а с ними и их застывшие хозяева, — кончились, и Глеб перестал ощущать на себе взор многочисленных неподвижных (неподвижных ли?) глаз. Впереди, в самом конце зала, рядом со стеной, показался постамент. На нем располагалась трибуна, вроде тех, с каких любят вещать политики. Что странно, она была обращена к стене, словно воздвигшие ее люди нисколько не заботились о том, что выступающему пришлось бы стоять спиной к аудитории. Лишь подойдя ближе, Глеб заметил на трибуне темнеющую обложку книги.
— Скажите, юный посредник, — вкрадчиво прошептал каким-то образом оказавшийся за спиной старик у него над ухом, от чего Глеб чуть не подпрыгнул от неожиданности. — Для вас что-нибудь прояснилось после разговора с ее высочеством?
— Не особо, — признался Глеб.
— Понимаю. Ее высочество чрезвычайно умны для своих лет. Я сам их обучал, — не без гордости заявил Гар. — Однако полагаю, они сразу перешли к сути, в то время, как надо было заходить издалека, с того, с чего все началось.
Глеб из вежливости кивнул. Он уже слышал о том, что надо рассказывать «с самого начала» и от принцессы, и был свидетелем ее попыток, однако за этим последовали такие объяснения, что он просто впал в ступор, не смея даже возразить, что ее слова больше смахивали на больной вымысел, чем правду. Более того, Клея хотя бы выглядела вполне нормальной, если не считать ее тягу к доспехам из кожи. Что касается Гара, то тот изначально показался ему безумным еще в ночь побега, и, встретив его во второй раз, он лишь сильнее утвердился в своей догадке.
Ступив следом за стариком на постамент, Глеб оказался у трибуны. Он отдал должное зашедшим перед ними слугам, поскольку те действительно постарались на славу — если до этого света хватало ровно на то, чтобы видеть проход между темнеющими стеллажами и смутно поглядывавшими на них безмолвными стражами, то на освещение этой части зала явно не скупились, щедро установив на стене множество факелов.
То, что показалось ему книгой, ею и оказалось. Достаточно было мельком взглянуть на нее, чтобы сказать, что та была очень древней и невероятно таинственной. Набухшая за несколько веков обложка выглядела настолько ветхой, что, казалось, прикоснись к ней рука человека, и она, шелестя, разлетится тонкими слоями, из которых была составлена.
Глеб так и не смог различить на темной обложке каких-либо надписей. Меж тем, судя по тому, как благоговейно застыл его спутник, именно она представляла цель их визита.
— Что это за книга? — решив не тянуть, спросил Глеб.
— Подарок последнего посредника — Авла. Это — книга, в которой повествуется, как все началось, — важно ответил Гар. — Единственное письменное упоминание, — по крайней мере, из того, что у нас есть, — из вашего мира, где сказано о нас и, более того, о нашем происхождении.
Пока старик говорил, Глеб не спускал глаз с толстого темного кирпичика, словно стараясь определить, и вправду ли тот готов поделиться ответами на его вопросы. Но вот Гар замолчал, и он спиной ощутил его взгляд.
— Разумеется, у нас имеются десятки копий, — продолжил старик под стать книге таинственным голосом. — Однако именно эта — самая первая, попавшая сюда почти две тысячи лет назад.
При последних словах Глеб рефлекторно повернул голову. Он внимательно всмотрелся в лицо Гара, пытаясь разглядеть расплывшиеся в улыбке губы, сузившиеся глаза и морщинки по обеим сторонам от них — все то, что могло бы подсказать ему, что главный хранитель знаний просто над ним издевается. Но перед Глебом было самое обычное, еще не утратившее красивые черты, старческое лицо, испещренное сотнями глубоких морщин, слишком мудрое и благородное, чтобы потешаться над запутавшимся подростком. И в эту минуту, все более поддаваясь чарам этого места, мальчик не смог бы сказать наверняка, что было древнее и таинственнее — книга с запечатленными однажды и навсегда ответами на так мучившие его вопросы, или старик, на лице которого отпечатывалось знание тысяч таких книг.
— Учитывая преклонный возраст нашего оригинала, — вернул его к реальности Гар, — было бы разумнее показать вам копию, но согласитесь, это особый случай, первый за последние шестнадцать столетий, когда к нам пожаловал посредник, и первый в истории, когда посредник так юн. Если вам все еще хочется узнать, где вы, просто откройте книгу вот этим.
Гар протянул ему небольшие стальные щипцы, напоминавшие китайские палочки, из-за которых он однажды остался голодным в азиатском ресторане, промучившись с ними весь вечер. Глеб принял «ключ» и, осторожно поддев немного выступающую по краям обложку, перевернул ее. Перед глазами немедленно замелькали крупные, старательно выведенные рукой буквы, которые через мгновение сложились всего в одно короткое слово, тем не менее, достаточное для того, чтобы вызвать у него возглас то ли восхищения, то ли разочарования, то ли и того и другого вместе.
Глеб рассеянно перевел взгляд на хранившего безмолвие Гара.
— Так, по-вашему, мне может помочь Библия? — отозвался полуиздевательским эхом его голос под высоким, почти теряющимся над головой сводчатым потолком.
Гар медленно кивнул.
— Самая важная для вас книга оказалась таковой и для нас, — сказал он, забирая щипцы из рук Глеба.
Главный хранитель знаний подошел вплотную к Библии, глубоко вдохнул запах ветхости и осторожно, с ювелирной точностью стал переворачивать страницы.
В том, что старик над ним издевается или является сумасшедшим, теперь можно было не сомневаться. Впрочем, вместе со словом «Библия» в сознание Глеба проникла еще одна версия происходящего, полоснувшая по нему холодным лезвием. Казалось вполне вероятным, что он попал в религиозную секту, и все вокруг — средневековый дворец под названием Формос, короли, принцессы, посредники и радужники (хотя он до сих пор не знал, в каком смысле употреблялись последние два слова), — было не более чем огороженными от внешнего мира декорациями фанатиков, собиравшихся поведать ему об «истинной» вере. Догадку подтверждало и то, что старик отыскал нужную страницу практически сразу, похоже, зная книгу назубок.
— Читай вслух, — сказал Гар, ткнув длинным узловатым пальцем в книгу.
Глеб послушно склонился над текстом, недоумевая, как сможет понять написанные тысячелетия назад слова. Все так же аккуратно выведенные рукой буквы, в отличие от заголовка, были крошечными и пугливо жались друг к другу. Еще более удивительным было то, что древняя книга была на русском. Стараясь пока не вникать в подробности и следуя наставлению Гара, Глеб, проследив, где заканчивался ноготь
