— Вот так, девочка, — пробормотал Тайки, тяжело дыша.
Его лиловые глаза потемнели и затуманились. Он провёл большим пальцем по моей нижней губе, с силой вдохнул воздух через нос и сделал шаг назад. Тайки взял меня за талию одной рукой, а другой сжал мою ладонь.
— А теперь возвращаемся на счёт три, — скомандовал он.
Подстраиваясь под звуки музыки, мы неожиданно ворвались на площадку к танцующим парам. Мы сделали круг возле импровизированной сцены, и Тайки неожиданно крикнул в толпу:
— Смена партнёра!
И всё повторяется снова — пары разбились и воссоединились вновь. Место Тайки занял ехидно улыбающийся Зой.
— Ты всё это подстроил! — проворчала на рыжего я, сдвинув брови.
— Что-то я не заметил, чтобы ты была чем-то недовольна, Кисуля! — рассмеялся молодой человек. — Твои глаза сверкают как звёзды, губы красные, словно под кожей у тебя горит огонь, а щёчки такие розовые, что я уже жажду услышать подробности!
— Закатай губу! — отвернулась я.
— Не дуйся, Кисуля, — притворно умолял меня Зой.
— Я устала танцевать, у меня кружится голова, — сказала я, пропуская мимо ушей его увещевания.
— Ну, тогда пойдём, выпьем шампанского! — предложил рыжий, отводя меня в сторонку, где стоял с подносом Рио, лицо которого моментально озарилось улыбкой, едва мы оказались в поле его зрения.
— Вы замечательно танцуете, мисс Мицуно и вы мистер Сайто! — в восхищении сказал он.
— Ещё бы Зой не танцевал как бог! — капризно заметил рыжий, манерно отпивая шампанское. — Моя матушка просто помешана на этикете и умении себя подать. Она прививала мне и моим братьям такие умения и навыки, чтобы мы случайно не опозорили её в высшем обществе.
— Похоже, у вашей матушки всё получилось, — мягко заметил Рио. — Я, кстати, в свой перерыв навестил мисс Кино и отнёс ей ужин. Она чувствует себя превосходно, поэтому не переживайте.
— Это здорово! — выдохнула я с облегчением. — Тогда мы ещё немного здесь побудем, и можно будет уже возвращаться.
— Мисс Мицуно, — послышался холодный голос директора Коу за спиной.
Я обернулась, и мои глаза скрестились с синим лезвием его взгляда.
— Не составите ли вы мне компанию? — его вопрос звучал, как утверждение и по моей спине пробежали неприятные мурашки.
— Конечно, господин Директор, — манерно отозвался Зой, заметив, что я замешкалась с ответом.
— Только мисс Мицуно, — без улыбки ответил Син Коу, продолжая буравить меня немигающим взглядом.
— Х-хорошо, — ответила я. — Зой, подожди меня здесь.
Мужчина молча развернулся и пошёл через зал уверенной походкой, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Несмотря на смутную тревогу, меня влекло любопытство — желание узнать, что такого важного хотел мне показать или рассказать человек, который вызывал во мне такие противоречивые чувства. Мы вышли в коридор и долго петляли по лабиринту маленьких коридорчиков, пока не зашли в небольшой уютный кабинет, на стенах которого висело множество портретов, бесстрастно взиравших на меня из туманной глубины веков.
— Закройте дверь, — скомандовал он таким тоном, будто собирался обвинить меня во всех смертных грехах.
Наверное, поэтому я поспешила сделать, как он сказал.
Директор Коу сел в кресло, обтянутое чёрным шёлком и вонзил в меня прямой, словно стрела взгляд, что я почувствовала, как оболочка моей уверенности рассыпалась в труху. Он не предложил мне сесть, поэтому я так и осталась стоять перед ним, словно провинившаяся школьница.
— Вы любите драгоценности, мисс Мицуно? — спросил он, снимая крышку с большого деревянного ларца, стоящего на столике рядом с креслом.
Господин Син Коу взял восхитительное жемчужное ожерелье с розоватым отливом и положил его на столик, рядом с ларцом. Потом он подцепил другое ожерелье, на этот раз из больших пурпурных аметистов в золотой оправе и, продемонстрировав их моему неискушённому взору, положил рядом с жемчугом. Вслед за аметистами последовали чудесные серьги из изумрудов необыкновенной чистоты, а далее кольцо с огромным черным бриллиантом, который светился странным, почти мистическим светом при тусклом освещении ламп.
— Хотите, я подарю вам что-нибудь из этого ларца? — спросил директор, не сводя с меня пристального взгляда.
— Благодарю вас, господин Коу, но это был бы слишком дорой подарок для меня. К тому же, мне некуда носить подобные изделия.
— Вы могли бы это продать, а на вырученные деньги купить то, что представляет для вас бо́льшую ценность.
— Спасибо, господин Коу, но всё, что мне нужно у меня уже есть, — вежливо ответила я.
Казалось, он выглядел разочарованным.
— Как странно, — задумчиво начал директор Коу, слегка склонив голову на бок, — в ваших глазах я не вижу жадного, алчного блеска или вожделения, которое непременно зажигается в глазах женщины при виде драгоценностей. Наверное, поэтому мой сын выбрал ВАС.
— Я не понимаю…
— Я говорю о своём старшем сыне Тайки, мисс Мицуно, — ответил директор, продолжая впиваться в меня своими холодными глазами.
— Боюсь я не…
— Всё вы прекрасно понимаете, мисс Мицуно, но смею вас уверить, что эта рыбка вам не по зубам и абсолютно не про вашу честь. Вы с ним абсолютно из разных миров, хоть возможно между вами и существует некоторая общность.
— Мы не… — начала, было, я, но директор прервал меня на полуслове.
— Вы верите в чудовища, мисс Мицуно?
— Нет, господин Коу. Насколько мне известно, это вымышленное существо, скомпонованное из собирательного образа человеческих страхов.
— Отличный ответ, однако, я говорю не про мифологию, а про реальных живых людей, которых по природе трудно назвать людьми. Посмотрите сюда…
Директор Коу подошёл к одному из портретов, висевших на стене — красивому мужчине с каштановыми волосами и живыми чёрными глазами, облачённого в белые одежды священнослужителя, который мне смутно показался знакомым. Где-то я уже видела и эти глаза, и это лицо…
— Это Тэон дэ Коу, знаменитый предок семейства Коу, — начал свой рассказ директор. — В начале своего пути он служил в ордене доминиканцев, где поражал всех своими ораторскими способностями, умением ловко трактовать католические догмы и невероятной образованностью для того времени. Тэон дэ Коу считался одним из самых ярых сторонников борьбы с ересью. За всё его время служения на посту в трибунале Святой Инквизиции было замучено и убито несколько тысяч человек, и особенно он славился тем, что с особыми пристрастиями чинил суды над женщинами, подозревавшихся в колдовстве.
Я
