Не успела я ответить, как Эй-Джи шмыгнул ко мне и водрузил очки на голову. Дужки неприятно сжали виски. Хотя, если сравнивать с другими телесными ощущениями, – пустяк. В висках закололо, затем покалывание разлилось по лбу. И вдруг голову захлестнуло лютой болью, но я постаралась не застонать. Зачем расстраивать мальчика? Он думает, что делает мне как лучше.
Открыв глаза, я с удивлением обнаружила, что больничная палата исчезла, а в очках уже загрузилась игра – наверное, встала на паузу посреди сценария, который играл Эй-Джи.
– Сперва странно, – предупредил он. – Но скоро привыкаешь.
Он не шутил. В самом деле, очутиться внезапно посреди нового мира и чьей-то игры – обескураживающе. И там было куда ярче, чем в больничной палате, это точно. Невзаправдашние, по-мультяшному яркие краски – зеленая, коричневая, желтая, – они почти как оплеуха после стен цвета беж. Я осмотрелась. Кажется, я угодила в лесной биом, и, если долго смотрю на что-то, начинаю к нему двигаться, причем с резким стартом. К горлу подкатила тошнота. Я закрыла глаза и глубоко задышала. Мне хотелось выгрузиться, но нельзя же такое говорить мальчугану! Надо произвести хоть какое впечатление. Но ощущать себя головой без тела не слишком приятно, честное слово. Я снова попыталась двинуться – и в желудке что-то нехорошо дернулось.
– Тебя сейчас вытошнит? – спросил Эй-Джи.
– …Нет… я…
– Наверное, тебе пока хватит, – решил мальчишка и без предупреждения сдернул очки.
Честно говоря, без них лучше не стало. От настоящего тусклого мира мне сделалось совсем дурно. Я повернула голову, чтобы не глядеть на Эй-Джи, и меня вытошнило.
Затем я попыталась вытереть рот краем одеяла. Парнишка попятился к двери. Отец шевельнулся, но не проснулся. Прибежала медсестра, посмотрела на мальчишку, на меня, снова на мальчишку и затем медленно подошла, чтобы обтереть меня. Рвота застряла даже в моих волосах. В общем, я не особенно целилась.
– Жуть, – процедил Эй-Джи.
– Возвращайся в свою палату, – велела медсестра. – Я приду, проверю. Ты же знаешь, тебе нельзя здесь разгуливать. И тем более лезть в чужие палаты.
Папа проснулся, выпрямился и попытался понять, что происходит.
Эй-Джи скорчил рожу и отступил к двери.
– Заходить и выходить непросто, – предупредил он и пожал плечами. – Не все могут. Но ты сможешь выгрузиться по-другому. Я покажу как. Но это, конечно, для нубов.
– Выходить откуда? – спросил папа.
– Это просто игра, – сказал Эй-Джи и показал очки.
Я обиделась на слова о нубах и захотела сказать, что смогла бы выйти нормально, но сейчас не в лучшей форме. Ну да, я лежу на больничной койке, превратившаяся в фарш, а медсестра стирает блевотину с моих волос.
Парнишка вышел в холл и скрылся из виду.
Нет, я ему покажу, на что способна! Я – вовсе не нуб.
Что я за игрок, если не сумею?
Глава 3
Я открыла глаза и увидела маму. Она с кем-то разговаривала. В палате было светлее, и мне показалось: я снова в игре. На пару секунд все показалось слегка нереальным: очертания виделись угловатыми, размытыми. Может, на меня так подействовал виртуальный мир Эй-Джея? А меня из него вышибли, не дав шанса привыкнуть.
– Я слышала, у тебя была тяжелая ночь, – произнесла мама.
Она подошла, помяла мои косички в руках и пристроила их поверх головы. Я пожала плечами. Вернее, попробовала. Я еще не знаю, двигаются мои плечи на самом деле или нет.
Приблизилась доктор Нэй. Сегодня ее волосы были собраны в узел. Она печально вздохнула.
– Я слышала, ты встретилась с Эй-Джи, – сообщила врач. – Он знает, что ему не положено входить в чужие комнаты. Но порой увлекается и лезет куда не надо, особенно на смене дежурства.
За спиной доктора Нэй я заметила полицейского в форме. Он мялся у двери. Я вздрогнула, напряглась. Машина странно запищала, врач посмотрела на нее и нахмурилась, затем взглянула на полицейского и покачала головой. Тот кивнул и ушел. Через несколько секунд машина прекратила пищать.
– Пожалуйста, не злитесь на Эй-Джи, – попросила я. – Он лишь пытается подружиться.
– Бьянка, я понимаю, – сказала врач. – Но сейчас главное – твое выздоровление.
Она вывела с планшета новую голограмму – небольшой график с пиками и долинами.
– Вот видишь, Эй-Джи пришел около двух ночи, и у тебя сразу подскочили адреналин и пульс.
Доктор Нэй шагнула к голограмме, присмотрелась, указала на самый высокий пик и прищурилась, глядя на машину у моей головы.
– Ты помнишь, что случилось тогда?
– Меня вытошнило от игры, – призналась я.
– Какой игры? – удивленно спросила врач.
– «Майнкрафта». Эй-Джи показал мне ВР-очки, и у меня закружилась голова.
– Что это значит? – спросила мама.
– Здесь, в детском отделении, у нас есть несколько компьютеров с виртуальной реальностью. Они помогают занять детей, которые остаются здесь надолго. Я не уверена, что Бьянка достаточно стабильна для погружения в ВР.
Наверное, все правильно. Очки Эй-Джи скверно подействовали. Но мне так надоело пялиться в потолок или на очередную проклятую голограмму.
– А можно мне ВР-очки? Пожалуйста!
Доктор Нэй покачала головой. Пучок на ее затылке затрясся.
– Только после тестов. Нужно удостовериться, что тебе не станет плохо. У тебя было сотрясение. Я не представляю, как виртуальная реальность подействует на твой мозг.
– Ладно, – согласилась я. – Но как насчет Лонни? Что с ним? Никто не говорит мне.
Доктор Нэй посмотрела на мою маму, та будто оцепенела.
– Ты должна сосредоточиться на своем выздоровлении, – указала доктор.
Я посмотрела на маму. С таким лицом не говорят, что у друга все хорошо. С таким лицом не хотят говорить, насколько все плохо. Мама не глядела мне в глаза. Она уставилась в пол, затем перевела взгляд на врача и снова потупилась.
На мою грудь будто легла гиря, я облилась холодным потом. Машины резко запищали. Прежняя колющая боль пробила макушку. Я зажмурилась. Вокруг меня забегали, зашуршали подошвами, но слова странно исказились и стали глухими, словно моя голова куда-то перенеслась, а тело осталось в палате, и над ним хлопотали медсестры. Я думала, меня опять вырвет – но не вырвало. Когда я снова открыла глаза, доктор Нэй втискивала иглу в мою капельницу.
– Нет, – будто чужой голос выговорил моим ртом, – но слишком поздно.
Спала я, похоже, очень долго и проснулась в полной темноте. Парень вернулся и смотрел на меня.
– Хочешь поиграть снова? – спросил он.
В его руке болтались ВР-очки. Я огляделась. Эта ночь казалась точным продолжением предыдущей, включая спящего в кресле папу, – будто целого дня не прошло.
– Какой сегодня день? – спросила я.
– Среда.
Я хихикнула. Я ведь не знаю, когда в прошлый раз просыпалась. Сравнивать не с чем.
– Ты был здесь прошлой ночью? – уточнила я.
– Я здесь уже три недели.
– Нет, я в смысле… – сказала я и осеклась.
Так толку не будет.
Мальчик шагнул ближе.
– К очкам нужно привыкнуть, – сообщил он. – В первый раз почти никогда не получается, но во второй обычно лучше.
Я кивнула.
– Когда ВР приспосабливается к новому
