вопрос. Не дожидаясь его озвучивания, Милославская немного виновато сказала:
– Мне поговорить с вами надо.
– Зачем? – Витька пожал плечами.
– Вы же знаете: я расследую это дело, – не стала лукавить Яна.
– Хм, – зло ухмыльнулся Витька. – А кто вас об этом просил?
– Федотовы.
– Вот с ними и разговаривайте, – отрезал Витька и, отвернувшись от Яны снова зашагал вперед.
Джемма, предположив, очевидно, что ее хозяйка оскорблена таким поведением, звучно гавкнула. Ермаков от неожиданности вздрогнул.
– Ну что, что вы ко мне привязались?! – вдруг закричал он, обернувшись.
Собака залаяла еще громче, и гадалке пришлось покрепче натянуть ее поводок.
– Давайте не будем шум поднимать и привлекать внимание ваших соседей, – ровно произнесла Яна, – просто отойдем в сторону и переговорим. Уверяю, это не займет много времени.
– Тоже мне, нашли момент подходящий! – огрызнулся Ермаков, но дальше не двигался. – У меня мать повесилась, понимаете вы это?
– Позволю себе вас поправить: ее повесили, – сурово произнесла гадалка.
– Да что вы за чушь несете? – болезненно поморщился Ермаков. – Пове-есили… – передразнил он гадалку.
– Ну, знаете ли, – раздув ноздри, процедила Милославская, мое терпение заканчивается…
– Вот и прекрасно! – с пафосом произнес Ермаков. – Идите себе, откуда пришли.
– Если я уйду, придут другие, – предупредительно заявила гадалка.
Витька молчал, не понимая, к чему клонит его собеседница.
– Я просто передам собранную информацию в органы, – пояснила гадалка, пожав плечами. – Спешу предупредить: согласно ей, вы – главный подозреваемый.
– Что-о?!…
– Да-да.
– Да вы… Да я… – Витька просто задыхался от негодования.
– Успокойтесь, – Яна подошла к Ермакову вплотную и положила свою руку ему на плечо. – Хотите избежать недоразумений? Давайте мирно побеседуем.
Милославская потянула Витьку за собой в сторону давно не крашеной деревянной скамейки у забора его дома. Тот слепо ей подчинился. Он не испугался, нет. В его голове вдруг сразу все смешалось. Такое услышать от этого слабого, хрупкого создания, достойного, по его мнению, только презрения (такой поначалу показалась ему Яна, взявшаяся за дело), он никак не ожидал.
– Присядьте, – сказала гадалка и, пользуясь состоянием Витьки, с силой надавила на его плечо. Он фактически обрушился на скамейку – та затрещала. – Не подумайте обо мне чего плохого, – с иронией продолжила Яна, – я всего-то-навсего хочу узнать, как так получилось, что столь ранним утром вы оказались в доме своей матери, и еще: где и как вы провели несколько последних часов до печального происшествия.
Ермаков словно остолбенел: молчал и смотрел в одну точку.
– Виктор, – окликнула гадалка, слегка встряхнув его за плечо.
– Какая муть, – медленно проговорил он с отвращением и покачал головой. – Да-а, Санек, оказал ты мне медвежью услугу…
– Напрасно вы так. Те, кто мне обращаются, никогда об этом не жалеют. Так что Федотов поступил правильно. Итак, что вы делали тогда в окрестностях дома Евдокии Федоровны?
– Ходил за сеном кроликам, – с поразившим Яну спокойствием ответил Ермаков.
– Так рано?
– Коси, коса, пока роса, – усмехнулся Витька. – Хотя вам, городским, этого не понять.
Милославская поняла, что сморозила глупость, но виду не показала.
– Вы разве косили траву у дома своей матери? – серьезно спросила она. – Ведь вы как-то зашли в ее дом… Зачем?
– Нет, косил я далеко отсюда, в ложбине у Лысой горы, – понурив голову, ответил Ермаков. – Просто сердце екнуло, решил почему-то на обратном пути мать проведать. Проведал…. Я до этого давно не был у нее. С неделю или с полторы. Крышу у себя перекрывал, так некогда было. А она ко мне давно уж ходить перестала. С женой не очень-то ладила, да и ноги не те уж были… По дому или в огороде еще могла, а вот дальше куда – уже с трудом.
– Подтвердить ваши слова кто-то может? – спросила гадалка. – Жена, дети…
Витька отрицательно покачал головой.
– Жена с детьми тогда ночевали у ее матери. Она и не знала, что я за сеном соберусь. Просто я ту ночь спал плохо. Подумал: чего ворочаться с боку на бок, лучше за дела взяться. А как видно, не зря меня бессонница-то одолевала…
– Может быть по пути вы кого-то встретили? – продолжала свой допрос Милославская.
– Никого я не встретил, – с вызовом ответил Витька. – Боже, как вы мне все надоели, как надоели! – воскликнул вдруг он. Схватил косу, опущенную на землю, и зашагал прочь. Ничто его на этот раз не остановило: ни Янин оклик, ни лай Джеммы.
Милославская не стала догонять Витьку, понимая, что теперь он уже далеко не в том состоянии, чтобы подчиниться ей, как в первый раз. Она могла бы, конечно, Ермакова «взять силой», бросив пару слов своей собаке, но отсутствие свидетелей Витькиной невиновности еще не являлось абсолютным доказательством его вины, поэтому переступать черту гадалка не стала, решив в качестве подкрепления своих подозрений отыскать дополнительные аргументы.
Милославская достала сигареты и закурила. Мимо нее по противоположной стороне улицы прошли две молодые девицы. Они несмело хихикали, глядя на нее, и о чем-то потаенно перешептывались. Возможно, благодаря неведомой силе, посредством которой информация в селах распространяется просто со скоростью света, в округе уже знали, что в деревне «орудует» городской «следователь».
Уходить от Витькиного дома гадалке не хотелось, но и засиживаться на скамейке было не в ее интересах. Не долго думая, Яна решила проникнуть не куда-нибудь, а прямо во двор дома Ермакова.
К счастью, гадалка невольно приняла во внимание, чем именно Витька отодвигал засов и куда он свое нехитрое приспособление припрятал. Докурив сигарету, Яна небрежно затушила ее о край скамейки и подошла к калитке. На всякий случай она оглянулась и убедилась, что ничей посторонний глаз не наблюдает за ее действиями.
Железный крюк незатейливо выглядывал из щели, предназначенной для опускания в нее газет, писем и прочей корреспонденции. Большая часть крюка утаилась в почтовом ящике, ну а конец его, конечно, смотрел прямо на Милославскую. Яна без лишнего стеснения взялась двумя пальцами за край железяки и потянула ее на себя. Крючок сопротивляться не стал. Вскоре гадалка уже двигала им засов, подпирающий калитку с обратной стороны.
Покончив с засовом, Милославская осторожно, чтобы не лязгнула, приподняла щеколду и открыла калитку. Ее вниманию предстал тесный дворик, на котором бок о бок приютились два сарая (те самые, которые гадалка уже видела «со спины»). Чуть левее, за низким штакетником, виднелся невысокий стог сена. Дворик порос низенькой травкой, а посередине его была вытоптана неширокая тропинка.
Гадалка тихо позвала за собой Джемму и осторожно прикрыла калитку. По велению хозяйки собака осталась сидеть у ворот, а сама Яна сделала несколько шагов вперед. Джемма предупреждающе зарычала.
– Фу! – прикрикнула на нее Милославская. – Тихо ты! Никого тут нет. Видишь замок на двери?
Овчарка подчинилась, но явно нехотя. Она продолжала коситься куда-то в строну и, сомкнув челюсти, издавала странный звук, похожий на скуление, смешанное с рыком. Яна, чтобы не тратить время, решила не обращать на него внимания. Ее взгляд сразу почему-то привлекла обувь, рядком выставленная на верхней ступени невысокого крыльца. Милославская, сама еще не понимая зачем, решила рассмотреть ее поближе и ступила вперед. Половица крыльца скрипнула. В этот миг совершенно неожиданно для гадалки из выпиленного специально для домашних кошек и собак отверстия под крыльцом пулей выскочил маленький облезлый пес, который до этого почему-то предательски молчал. Он принялся пронзительно лаять и сразу
