– Тебе нравится? – спросил он с надеждой в голосе.
После стольких дней на одной манне ей понравилась бы любая съедобная пища, но это был настоящий деликатес.
– Пальчики оближешь! – Она зачерпнула еще каши, наслаждаясь теплым вкусом. – Как тебе это удалось?
Дара был чрезвычайно доволен собой.
– Я решил сконцентрироваться на блюде, с которым лучше всего знаком. Видимо, это меня и спасло. Магия плотно завязана на намерениях. – Он замолчал и перестал улыбаться. – Моя мама часто это готовила.
Нари чуть не поперхнулась. Дара никогда не рассказывал о своем прошлом, и даже сейчас его лицо приняло настороженное выражение. Испугавшись, как бы он не сменил тему, Нари поспешила ответить:
– Наверное, она очень хорошо готовит.
– Готовила. – Он залпом допил вино, и кубок тут же наполнился снова.
– Готовила? – мягко уточнила Нари.
Дара уставился на огонь, перебирая в воздухе пальцами, как будто хотел прикоснуться к нему.
– Она мертва.
Нари выронила хлеб.
– Ох, Дара, прости, я не знала…
– Все нормально, – оборвал он ее, хотя тон его голоса говорил об обратном. – Это случилось давно.
Нари помедлила, но не могла сдержать любопытства.
– А твоя остальная семья?
– И они мертвы. – Его изумрудные глаза заблестели. – Не осталось никого, кроме меня.
– Я знаю, каково это, – сказала она, возможно, некстати.
– Да, ты знаешь.
В ее руке неожиданно материализовался кубок.
– Тогда выпей со мной, – скомандовал он и поднял свой кубок вверх. – Можно и подавиться, если не запивать еду. Никогда не видел, чтобы еду уплетали с такой скоростью.
Они оба понимали, что Дара просто уходит от разговора. Нари пожала плечами и сделала глоток вина.
– Ты вел бы себя так же, если бы вырос в моих условиях. Часто я просто не знала, когда смогу поесть в следующий раз.
– Оно и видно, – хмыкнул он. – Когда я тебя нашел, ты была тощей, как гули. Можешь не любить манну, но она хотя бы придала тебе формы.
Ее брови поползли на лоб.
– Придала мне формы? – повторила она.
Дара засмущался.
– Я… не имел в виду ничего такого. Просто, ну, понимаешь… – Он взмахнул рукой, как бы показывая на ее тело, и тут же покраснел, сообразив, что этим только усугубляет положение. – Забудь, – пробурчал он, стыдливо опуская взгляд.
Да, я понимаю, еще как понимаю. Каких бы гадостей Дара ни говорил про шафитов, Нари не раз ловила на себе его взгляд, да и урок по метанию ножей был не первым случаем, когда он искал возможности лишний раз к ней прикоснуться.
Она разглядывала его, изучая широкие линии плеч, пока он нервно вертел в руках кубок, пряча от нее глаза. Его пальцы дрожали на ножке сосуда, и на секунду Нари представила, как дрожали бы они на ее коже.
Потому что только этого не хватает нашим и без того взрывным отношениям. Пока мысли Нари не завели ее куда не следует, он решила сменить тему и поговорить о том, что окончательно испортит дэву настроение.
– Тогда расскажи мне об этих Кахтани.
Этого Дара не ожидал.
– Что?
– Ну, об этих джиннах, которых ты постоянно поносишь, которые якобы воевали с моими предками, – она выпила вина. – Расскажи о них.
Дара скорчил такую мину, будто съел что-то кислое. Задача минимум достигнута.
– Прямо сейчас? Уже поздно…
Она погрозила ему пальцем.
– Не вынуждай меня прибегать к помощи гулей, чтобы разговорить тебя.
Он не улыбнулся в ответ на шутку, а еще больше занервничал.
– Это невеселая история, Нари.
– Тем более стоит поскорее с ней разделаться.
Он пожал плечами и сделал глоток вина – большой глоток, как будто запасаясь мужеством.
– Я уже говорил тебе, что Сулейман был мудрым человеком. До его проклятия все дэвы были похожи. Мы одинаково выглядели, говорили на одном языке, нас объединяли общие ритуалы…
Дара взмахом руки приманил к себе дым от костра, и его струйки любовно потянулись к нему.
– Когда Сулейман вернул нам свободу, он рассыпал нас по всем известным ему уголкам мира, сменил нам языки и обличья, чтобы мы не сильно отличались от людей на наших новых родинах.
Дара развел руки в стороны. Дым расползся и загустел, вылепливая в воздухе плотную карту с дворцом Сулеймана в самом центре. На глазах у Нари яркие лучики стали разбегаться от дворца по всему свету, падая на землю как кометы и преображаясь в человекоподобные фигурки.
– Он разделил нас на шесть племен…
Дара показал на бледную женщину с нефритовыми монетами в руках в восточной части карты, где-то в регионе Китая.
– Тохаристан…
Он опустил руку южнее, где танцовщица в блестящих украшениях кружилась на Индийском субконтиненте.
– Агниванши…
Крохотный всадник выскочил из дыма и поскакал по южной Аравии с огненной саблей наголо. Дара стиснул зубы и щелчком пальцев обезглавил его.
– Гезири…
А к югу от Египта ученый муж с золотыми глазами набросил на плечи бирюзовую шаль, изучая свиток. Дара кивнул на него.
– Аяанле…
Потом он показал на огневласого мужчину, чинившего лодку на Марокканском побережье.
– Сахрейн.
– А где же твой народ?
– Наш народ, – поправил он и показал ей равнины Персии или, возможно, Афганистана. – Дэвастан, – произнес он с любовью. – Земля Дэвов.
Она нахмурилась.
– Твое племя взяло себе первоначальное имя вашей расы?
Он пожал плечами:
– Мы были главными.
Дара изучил карту. Дымчатые человечки беззвучно кричали и махали руками друг на друга.
– Говорят, это было жуткое время, жестокое время. Большинство примкнули к своим новым племенам и, чтобы выжить, решили держаться вместе и определили внутри себя касты по принципу своих новообретенных способностей. Одни были лицедеями, другие управляли металлами, третьи создавали драгоценные металлы, и так далее. Никто не умел всего и сразу, и племена были так поглощены междоусобицами, что никому даже не пришло в голову взбунтоваться против решения Сулеймана.
Нари одобрительно улыбнулась.
– Ты должен отдать ему должное: со стороны Сулеймана это был гениальный ход.
– Может, и так, – ответил Дара. – Но будь он хоть трижды гением, Сулейман не учел последствий, возникших после получения моим народом смертных человеческих тел.
Человечки стали множиться, строить деревни и длинными караванами расползаться по широкому миру. В дымовых облаках то и дело шныряли миниатюрные ковры-самолеты.
– Какие последствия? – не поняла Нари.
Он шутливо улыбнулся, но улыбка не касалась его глаз.
– Мы могли спариваться с людьми.
– И производить на свет шафитов, – догадалась она. – Таких, как я.
Дара кивнул.
– Имей в виду, что это было строжайше запрещено, – он вздохнул. – Ты, наверное, уже догадалась, что моя раса не сильна в следовании правилам.
– И, видимо, эти шафиты начали быстро расти в числе.
– Не то слово. – Он обвел рукой дымчатую карту. – Как я и говорил, магия непредсказуема.
Миниатюрный город в Магрибе заполыхал огнем.
– А в неумелых руках нечистокровных магов она становилась еще более непредсказуемой.
Огромные корабли причудливых конфигураций поплыли по Красному морю, крылатые коты с человеческими лицами запорхали над Индостаном.
– И хотя многим шафитам вообще не достается волшебных сил, некоторым их хватает для того, чтобы навлечь на человечество ужасные трагедии.
Вроде того, чтобы натравить стаю гулей на Каир и выманивать у турецких пашей их денежки?
