– Ах да. Потерянная дочь Манижи, – кисло протянул Али. – Которая так пока никого и не исцелила.
– А вот и нет, Ализейд, – возразил Гасан. – Ты зря не следишь за свежими дворцовыми сплетнями. Не далее как сегодня утром бану Нари неудачно упала, выходя из ванны. Должно быть, невнимательная служанка оставила на полу мыло. У Нари треснул череп прямо на глазах у полудюжины женщин. Такая травма стала бы фатальной для обычной девушки, – Гасан замолчал, давая время Али переварить услышанное. – Она исцелилась в считаные секунды.
От расчетливости в отцовском голосе кровь стыла в жилах.
– Понятно.
Али сглотнул, но мысль о том, что его отец подстраивает девушкам в банях несчастные случаи, напомнила ему о первоначальной цели своего визита.
– Когда, по-твоему, возвращаются Мунтадир и Ваджед?
– Через несколько месяцев, даст Бог.
Али сделал еще глоток воды и отставил чашку, набираясь храбрости.
– Тогда тебе придется найти кого-то другого для исполнения обязанностей каида.
Отец посмотрел на него, как будто вся ситуация его забавляла.
– Неужели?
Али показал кровь на форме.
– Мальчик молил сохранить ему жизнь. Уверял, что просто торговал цветами на мидане. – У Али дрогнул голос, но он продолжал: – Он не мог выбраться из лодки. Мне пришлось отрубить ему голову.
– Он был виновен, – хладнокровно заметил отец. – Они все виновны.
– В чем? Что оказались на площади, когда твоя сплетня вылилась в мятеж? Это несправедливо, аба. Ты поступаешь с шафитами несправедливо.
Король долго смотрел на него с необъяснимым выражением в глазах, а потом встал.
– Прогуляемся, Ализейд.
Али подумал. Сначала неожиданный визит в приют «Танзима», потом тайный склеп Нахид… Он начинал ненавидеть, когда его куда-то вели. И все-таки он пошел за отцом, который направился к мраморной лестнице, ведущей на верхние ярусы зиккурата.
Гасан кивнул двум стражникам на втором этаже.
– Ты уже навещал бану Нахиду?
Бану Нахиду? Какое отношение эта девчонка имела к его обязанностям каида? Али отрицательно покачал головой.
– Нет. С какой стати?
– Я надеялся, что ты завяжешь с ней дружбу. Ты же так любишь все человеческое.
Али помедлил. Он не общался с Нари с того дня, как провожал ее через сад, и он сомневался, что его отец будет доволен, если узнает, как грубо Али вел себя в тот день. Он предпочел назвать другую причину.
– Не имею обыкновения водить дружбу с незамужними женщинами.
Король фыркнул.
– Ну разумеется. Мой набожный сын, неизменно преданный священному писанию… – В его голосе звучала несвойственная ему злоба, и Али испугался, заметив, как холоден стал его взгляд. – Но скажи мне, Ализейд, что твоя религия говорит о почитании родителей?
По коже пробежал холодок.
– Что мы должны во всем слушаться своих родителей… если это не противоречит закону Божьему.
– Если это не противоречит закону Божьему…
Гасан пристально посмотрел на него, а Али начал паниковать. Но в этот момент его отец кивнул на дверь, ведущую на следующий уровень.
– Иди. Тебе нужно кое-что увидеть.
Они вышли на один из верхних ярусов зиккурата. С этой высоты было видно весь Дэвабад. Али подошел к зубчатой стене. Отсюда открывалась захватывающая дух панорама древнего города, охваченного сверкающими латунными стенами; симметрично распаханные, щедро орошенные поля на южных склонах, безмятежное озеро в кольце изумрудно-зеленых гор. Перед ним простерлась трехтысячелетняя история человеческого зодчества, скрупулезно скопированная незримыми джиннами, пока те бродили по человеческим городам, наблюдая за рождением и гибелью цивилизаций. На ее фоне выделялись здания, спроектированные самими джиннами: высокие башни из закрученного, матового от песка стекла, изящные дворцы, выплавленные из серебра, парящие шатры из цветного шелка. На сердце потеплело. Несмотря на все его грехи, Али любил свой город.
Его внимание привлек столб белого дыма, и он присмотрелся к Великому храму. Храм был вторым после дворца древнейшим зданием в Дэвабаде. Огромное сооружение строгих линий стояло в самом сердце сектора Дэвов.
Храм заволокло дымом, из-за чего Али почти ничего не мог разглядеть. Это не было чем-то из ряда вон выходящим: в праздничные дни в храм Дэвов стекались огромные толпы желающих поклониться купели огня. Но сегодня был не праздничный день.
Али нахмурился.
– Огнепоклонников сегодня много.
– Я же говорил не называть их так, – укорил Гасан, присоединяясь к нему у стены. – Но да, это продолжается целую неделю. Барабаны ни разу не смолкали.
– И на улицах все празднуют, – недовольно подхватил Али.
– Я их понимаю, – признался король. – Будь я Дэвом и лицезрел чудесное возвращение Афшина и бану Нахиды, которые удержали толпу шафитов от нападения на мой район, я бы тоже нарисовал пепельную метку на лбу.
Слова необдуманно сорвались с губ Али:
– Мятеж прошел не так, как ты планировал, аба?
– Последи за языком, сын, – Гасан свирепо зыркнул на него. – Боже Всевышний, ты хоть когда-нибудь думаешь, прежде чем говоришь? Не будь ты моим сыном, угодил бы под арест за такую дерзость. – Он покачал головой и обвел взглядом город. – Молодой самодовольный дурак… иногда мне кажется, ты не отдаешь отчета в зыбкости своего положения. Я направил самого Ваджеда разбираться с твоими хитроумными родственничками в Та-Нтри, а ты смеешь так себя вести?
Али поморщился.
– Извини, – пробормотал он.
Отец промолчал. Али нервно скрестил руки на груди, снова опустил их. Побарабанил пальцами по стене.
– Но я все равно не понимаю, при чем тут то, что я ухожу с поста каида.
– Расскажи мне, что тебе известно о стране бану Нахиды, – велел отец, пропуская его слова мимо ушей.
– О Египте? – Али обрадовался перемене темы, наконец чувствуя себя в своей тарелке. – Он даже старше Дэвабада, – начал он. – В долине Нила всегда проживало развитое общество. Земля там плодородна, хорошие возможности для земледелия и животноводства. Каир, откуда она пришла, – очень большой город. Важный торговый и научный центр. Там основано несколько передовых институтов…
– Достаточно, – кивнул отец, приходя к какому-то решению. – Отлично. Я рад, что твоя одержимость человеческим миром оказалась не так бесполезна.
Али нахмурился.
– Я, кажется, не понимаю…
– Я женю Мунтадира на бану Нахиде.
Али так и ахнул.
– Что ты сделаешь?
Гасан засмеялся.
– Не надо так удивляться. Даже ты должен понимать, насколько перспективный это будет брак. Все конфликты с Дэвами сразу останутся позади, и мы станем единым народом и сможем двигаться вперед. – Непривычная легкая грусть мелькнула на его лице. – Это нужно было сделать много поколений назад, но наши семьи предпочли воротить нос от племенных смешений. – Он поджал губы. – Нужно было самому так поступить.
Али не мог скрыть своего беспокойства.
– Аба, мы же не знаем, кто она такая! Ты готов принимать на веру то, что она – дочь Манижи, опираясь на пересказанные из третьих уст слова какого-то ифрита и тот факт, что она не умерла, поскользнувшись в ванной?
– Да, – ответил Гасан и тщательно взвесил свои следующие слова. – Я бы хотел считать ее дочерью Манижи. Это
