Уже давно никто не называет меня Хорошим Псом. Чип обратной связи молчит. Я в полной растерянности.
Дракон не может сказать «привет». У него нет голосового блока, как у меня и у Патоки. Гражданские боятся меня и Патоку, но Дракона они боятся гораздо больше. Они сохраняют от него значительно бóльшую дистанцию, чем от нас. И еще как-то странно подносят руки к груди и горлу. Мне это кажется забавным. Разве они не знают, что Дракон самый неопасный из нас? Разве они не знают, что Дракона надо бояться, когда он невидим? Наверное, не знают. Мне кажется странным, что кто-то не может знать очевидного.
Канал Патоки: «Они тащат корову».
Канал Рой: изображение мертвой коровы, изображение мертвой птицы, изображение мертвых врагов.
Иногда я не понимаю Рой.
Шесть гражданских тащат из деревни мертвую корову. Самый крупный – их командир. Сужу по тому, как все ведут себя с ним. Он приказывает им бросить корову перед нами, и они быстро отходят, командир последним. В нем и остальных появляется какой-то новый страх. Он смотрит то на меня, то на корову, то опять на меня. Его руки дрожат, и он сжимает их в кулаки.
Дракон скользит на брюхе вперед, и гражданские синхронно отскакивают, словно могут пораниться, находясь рядом с ним. Он смотрит на них подвижными глазами и открывает пасть, демонстрируя зубы. Вообще-то зубы не очень хорошие, не такие крепкие, как у меня, но очень острые.
Мой канал: «Стойте».
Дракон зависает над коровой и раздраженно шипит, требуя свою долю.
Но я чувствую запах: резкий запах в коровьем мясе, и база данных идентифицирует его как производное от 4-гидроксикумарина.
Мой канал: «Это плохая корова. От нее мы заболеем».
Канал Патоки: хшшш…
Просто помехи, но осознанные, она дает нам понять, что размышляет.
Канал Дракона: хшшш…
То же самое.
Дракон и Патока знают больше меня. Может, даже Рой знает больше меня. Но все-таки командую я. Я принимаю решения.
Я говорю людям:
– Это плохая корова. Принесите хорошую корову.
Плохая, хорошая – опять эти сложные понятия. Разве убитой корове не все равно, плоха или хороша она для еды? Неужели перед тем как убить, ей говорят: «Хорошая корова»?
Патока переводит мои слова на испанский.
Люди переговариваются, некоторые кричат. Из-за стен по-прежнему доносится плач. В руках у людей по-прежнему оружие. От них по-прежнему несет страхом. Я по-прежнему рычу. Слишком много стимулов, слишком много отдельных признаков вражеского присутствия.
Появляется еще одна корова. Это хорошая корова, ее принесли те же люди. Они отходят подальше, не сводя с меня глаз.
Они боятся. Они принесли мне хорошую корову, потому что боятся.
Мой канал: «Это хорошо, что они боятся?»
Я не хочу, чтобы это прозвучало как вопрос, но в тот момент в моей голове одни вопросы. Я ни в чем не уверен.
Канал Патоки: «Лучше, чтобы они помогали нам не из страха».
Канал Дракона: «Какая разница?»
Он бросается вперед и впивается зубами в корову, дергая головой, чтобы оторвать кусок.
Канал Патоки: «Рекс, я получаю данные через их спутниковую связь. Соединение очень медленное, и я могу подключиться только к общедоступным источникам. Мне понадобится очень много времени, чтобы найти необходимое».
Канал Рой: «Ты мне поможешь?»
Канал Патоки: «Не знаю. Веду поиск».
Мой канал: «В чем тебе помочь?»
Канал Рой: «Целостность 89 %». Изображение мертвой птицы.
Так вот что это означает.
Канал Дракона: «У Рой проблемы. У нас проблемы. Мы не должны здесь находиться».
Он имеет в виду не деревню. Он имеет в виду мир людей.
Я говорю им, что Хозяин нас найдет. И все будет хорошо. Я надеюсь, что чип обратной связи вознаградит меня за попытку в это поверить, но он так же растерян, как и я.
Дракон шипит, пугая людей. Он говорит по своему каналу: «Зачем все это? Мы должны убивать. Мы должны есть. Мы должны быть свободными. Какой нам прок быть рядом с людьми?»
Патока не согласна. Патока надеется на что-то, но не может выразить это словами. Патока садится, чтобы сосредоточиться на загрузке данных по жалкому спутниковому каналу. Я думаю, нам стоит убить людей и спокойно использовать их технологии. Я думаю, мы могли бы спрятаться поблизости и незаметно подключиться к их связи. Я думаю, находиться в деревне – самый опасный путь для достижения самостоятельно поставленных целей. Я говорю Патоке все это.
Канал Патоки: «Рекс, цель операции состоит не просто в том, чтобы найти канал связи».
Правда, она все равно не объясняет мне цели. Но я должен ей доверять. И я ей доверяю.
Я смотрю на людей, их оружие и их страх.
– Возвращайтесь домой, – велю я им. – Здесь вам больше смотреть не на что. Займитесь своими делами.
Потом я получаю от Патоки перевод и повторяю слог за слогом своим сердитым рыком. Каждое слово наводит на людей все больший ужас.
15. Де Сехос
– Поверить не могу, ты пытался их отравить! – прошипела де Сехос.
Бланко развел руками.
– Если бы они сожрали чертово мясо, мы бы от них избавились и ты бы еще мне спасибо сказала.
– Нет, не сказала бы. Что ты вообще знаешь об их биохимии? Я врач, Хосе, и даже не знаю, есть ли она у них вообще! Внутри они могут быть как машины.
Они скрылись в ризнице, чтобы вдоволь позлиться друг на друга незаметно для монстров. Хотя не исключено, что монстры все равно их слышат. Возможно, тому полупсу, их командиру, достаточно лишь навострить кибернетические уши, и он услышит в Реторне каждый шепот.
– Теа, я думал, ты изучала этих тварей, – вмешался отец Эстебан и поднял руки, призывая к миру в святом месте.
– «Изучала» – слишком сильно сказано, – ответила она. – Когда стало известно, что они используют своры собак, я нашла, что сумела. И вычислила, что рано или поздно они на нас наткнутся. Это самые последние технические достижения, и владельцы технологий – вероятно, три или четыре военные лаборатории – не публикуют результаты исследований в научных журналах. Но я все-таки кое-что выяснила.
– Ты говоришь «своры собак», – сказал Эстебан, – и один из этих симпатяг явно похож на пса, но остальные…
– Собаки были первыми, – подтвердила де Сехос. – Их уже почти десять лет используют как боевые единицы. На фото, которые я видела, они в основном были так же похожи на людей и размером с эту громадину, но собак использовали, потому что они привыкли работать с людьми. Как я читала, собаки воспринимают мир скорее как люди, чем как волки.
– Точнее, виртуальный мир, – мягко сказал Эстебан.
– Знаю, церковь обсудила этот вопрос вдоль и поперек, но я стараюсь придерживаться широких взглядов.
Бланко фыркнул, и Теа благодарно кивнула.
– В общем, как
