– Ну, во-первых, всех своих погибших бойцов я помню и могу назвать поименно, и судить меня могут только они, а не какие-то ср…ные тыловые землекопы. А во-вторых, ордена эти моей кровью политы. Неужели не знаешь, что Георгия именно за личное мужество дают?.. А ты, голуба, не так прост, как на первый взгляд кажешься, речь для простого солдата уж больно правильная. Из каких будешь, а?
– Из мещан…
– Да мне твое происхождение пофигу! Какую партию представляешь?.. Да не мнись ты, как девица перед сеновалом, поздно уже, сдал сам себя. Фразочки и интонации уж больно интересные… Ну так как, сам скажешь, или помочь? Как мы умеем помогать, ты знаешь?..
Подхожу вплотную, кладу руку на затылок и легонько нажимаю на одну хитрую такую точечку.
– А-а-й-а-а!.. Палачи, кровопийцы! – Вот, клиент созрел, взор горит, слюна во все стороны брызжет. – А я и не таюсь! Был анархо-коммунистом, сейчас состою в социал-демократической партии большевиков!..
– Это каким же ветром тебя от князя Кропоткина занесло в объятия бывшего присяжного поверенного Ульянова, тоже, кстати, сынка не какого-нибудь крестьянина, а действительного статского советника с титулованием «ваше превосходительство»? Что они могут знать о реальной жизни простых людей?.. Чего застыл в молчании? Только что щебетал, как птенчик, – и на тебе! Буквы кончились? Так я напомню…
Собеседник решил от греха подальше не выяснять, откуда тупой держиморда и золотопогонник знает такие замечательные имена, и решил перейти сразу к сути:
– Кропоткин отрекся от своих идей, став на позиции оборончества. А мировая революция, произойдя во всех странах, принесет человечеству свободу…
– Ага, а за компанию еще добавит равенство и братство, чтобы жизнь раем не казалась. Французы один раз попробовали, не напомнишь, чем всё закончилось? Хотя можешь не отвечать, это я так, для поддержания разговора… А ты, значит, вместе с большевиками хочешь превратить войну империалистическую в войну гражданскую, пока озверевшие мужики-окопники с оружием в руках, да?
– Да, потому что только скинув со своей шеи царя, правительство и остальных государственных паразитов, народ сможет построить справедливое свободное общество!
– Так ты – за справедливость, значит? Тогда скажи мне, если бы ты дошел до германцев и, судя по партийной принадлежности, сам добровольно сдал им дорогу через болото, а потом из-за этого погибли бы сотни, если не тысячи простых русских мужиков в солдатских гимнастерках, кто был бы виновен в их гибели?! Кого надо было бы назвать палачом и на чьей совести была бы их кровь?!
– Вы этого никогда не поймете! Новое общество, как ребёнок, должно рождаться в крови и очищающих от всего старого муках!.. Их потом назвали бы героями революции! А память о них была бы священна! Так же, как должна быть священна память о тех, кто указал дорогу к счастью, о народных вождях!..
– Так, чтобы окончить дискуссию, постарайся найти короткие ответы на три вопроса. Первый – где сейчас все твои вожди? Второй – на какие деньги они там в Швейцарии и Америке безбедно шикуют, прости, стараются спасти русский народ? И третий – почему из всех социал-демократов только российские стремятся к уничтожению Российского же государства? Подумай об этом на досуге… – Поворачиваюсь к заинтересованно слушавшему Валерию Антоновичу и вношу рацпредложение: – Господин подполковник, мне кажется, тут не дезертирством пахнет, а кое-чем похуже. Давайте передадим этих четверых в контрразведку. Кто знает, какой клубочек размотается. А на тропе я посажу в засаду пару групп с приказом уничтожать перебежчиков на месте. Без суда и следствия…
* * *Вечером произошел еще один разговор, но уже поинтереснее. В обед Яша принял телефонограмму, гласившую, что «По получении сего подполковнику Бойко и капитану Гурову прибыть к шести часам пополудни в штаб со всеми необходимыми документами». Не столь уж хитрая шифровка означала, что Федор Артурович с великим князем Михаилом уже в гостях у начальника одиннадцатый Сибирской дивизии и вечером ждут нас с полученными разведданными на ковёр. Поэтому с понятным нетерпением дожидаюсь прибытия очередных разведчиков и наношу результаты их «вояжа» на карту.
В вышеозначенный штаб, оккупировавший какую-то мелкую усадьбу, приезжаем заблаговременно, но дежурный, узнав, кто мы такие и откуда, тут же проводит к начдиву, не дав даже перекурить. Две пятерки, охранявшие нас в дороге, грамотно располагаются вокруг особняка, контролируя периметр; прапорщик Горовский, ставший временным начальником нашей охраны, проходит следом за нами. Притормозив нас перед дверью, из-за которой слышны приглушенные голоса, адъютант-«экскурсовод» исчезает внутри, затем вновь появляется и пропускает нас в кабинет. Макс остается снаружи «на контроле», заведя светскую беседу с секретарем в погонах, Валерий Антонович очень по-уставному представляется присутствующим и докладывает о прибытии. Следую его примеру, разглядывая тем временем единственного незнакомого генерала. Так себе, среднестатистический такой генерал-лейтенант, лет где-то под шестьдесят, намечающееся брюшко, усы, бородка, джентльменский набор Анн, Владимиров и Станиславов, причем почти все с мечами, золотое оружие…
– Здравствуйте, господа. Генерал-лейтенант Зарако-Зараковский, – не остается он в долгу. – Начальник одиннадцатой Сибирской стрелковой дивизии.
Блин, откуда такая мода на двойные длиннющие фамилии? Типа, древний род, что ли? Ну, тогда самым древним будет обладать какой-нибудь Мыкола Через-Забор-Ногу-Задерищенко… Ладно, про себя буду звать генерала просто Зараковским, главное – не сказать вслух, а то обидится дяденька…
– Коль все собрались, давайте приступим к делу, – распоряжается великий князь Михаил Александрович. – Господин капитан, с большим нетерпением ждем вашего доклада. Что удалось узнать?
– Ваше императорское высочество, ваши превосходительства, прошу вас к карте. – Достаю из планшета и расстилаю на столе нашу самую большую на данный момент драгоценность – план германской обороны на участке Залужье – Медведичи. – На неё нанесена вся информация, полученная от разведгрупп с момента обнаружения прохода и до сегодняшнего дня. Выход во фланг противнику может быть осуществлён в десяти верстах северо-западнее деревни Залужье. Вдоль болота проходит одна траншея, в двадцати метрах перед ней – ряд колючей проволоки. Рота германцев при двух пулемётах, которые стоят напротив наиболее вероятных с их точки зрения выходов из трясины. Это – фланговый заслон. Самих полос обороны две, это обусловлено близким схождением рек Щара и Мышанка, расстояние между которыми не превышает семи верст…
– И на всем протяжении фланг прикрывает только одна рота? – удивляется «сибиряк». – Не маловато ли?
– Так точно, ваше превосходительство. Выход из болота возможен на протяжении полутора верст от линии фронта, дальше трясина непроходима и простирается до самого узкого места между реками, где уже выстроена вторая полоса обороны… Первая же полоса состоит из трех линий окопов полного профиля, проходящих на удалении от пятидесяти до ста шагов от берега Щары. В предполье – пять, местами семь рядов колючки. Наблюдательные пункты, пулемётные гнезда почти во всех местах отлиты из
