Одно дело думать о себе как о правительнице, проводящей жизнь в праздном безделье. И совсем другое – вдруг осознать, что быть монархом – это ответственность. Даже в какой-то степени бремя. А уж стать супругой про́клятого императора – бремя в квадрате.
Ради империи и своих подданных Скальде готов пойти на любые жертвы. Я же не готова жертвовать собой ради чужого мира. Мира, который не понимаю. Людей, которые не желают принимать меня такой, какая я есть.
В этом одно из наших с Герхильдом многочисленных отличий. Испытание морканты помогло их выявить.
«Готовы ли вы дать продолжение императорскому роду, зная, что, возможно, его магия принесет страдания вашим детям?»
Ну и вопросик.
Я даже не стала думать над ответом. Потому что думать здесь не о чем. Отложила последний листок и призналась:
– Не готова. Не готова обрекать свое дитя на страдания, на возможные безумие и смерть. Не хочу, чтобы мой ребенок становился убийцей. Хоть и не по собственной воле, но все же…
– Спасибо за честность, Фьярра.
Свечение меркло, и теперь я снова видела Скальде. Его усталое лицо и улыбку, в которой не было насмешки. Только грусть.
– Ну хоть в чем-то ваши мнения совпали, – как-то уныло подытожила морканта. После чего объявила, почти радостно: – Мы закончили! Вы свободны, Фьярра.
Гип-гип ура!
Сферы одна за другой гасли, Визари как будто засыпала. В зал вернулся мягкий полумрак, по которому так соскучились мои глаза.
– Задержитесь, Фьярра.
А?
Плюхнулась обратно в кресло, да так и застыла под жестким взглядом тальдена. Кажется, начиналась фаза дополнительных вопросов.
И как в воду глядела.
– Вы что-то скрываете от меня, Фьярра? – скорее утвердительно, чем вопросительно.
– Секреты есть у каждого…
– Не увиливай, – подался вперед Скальде. Хищная поза, будто сейчас набросится. Хищный взгляд и сталь в голосе, от которой дрожь рассыпается по позвоночнику. – Фьярра, что ты пытаешься от меня спрятать?
Себя.
– Не припомню этого вопроса в конкурсном списке.
– Забудь о списке.
– Ваше великолепие, это ведь испытание?
– Испытание, – хмуро.
– Тогда почему я чувствую себя не невестой на отборе, а преступником на допросе?
Поднялась, хоть тальден продолжал пригвождать меня к сиденью взглядом. И, должна признать, у него это неплохо получалось.
– В вашей власти позволить мне и дальше участвовать в отборе или быть сегодня же из него исключенной. Но вы не имеете права выворачивать наизнанку мою душу. Я не ваша собственность, а всего лишь ваша невеста. Одна из многих.
– Фьярра, – рычание зверя, уже готового к атаке, – я не разрешал тебе подниматься!
Наверное, не будь здесь морканты, уже давно бы разорвал меня на части.
– Мы ведь еще не женаты, – припомнила его же слова. – Вот когда поженимся (если поженимся), тогда и будете указывать, подниматься мне или не подниматься.
Реверанс, прощальный кивок замершей истуканом колдунье и быстрые шаги к заветным створкам, за которыми долгожданное спасение. Нужно спешить, пока от меня не осталось тлеющей головешки.
В иные моменты Скальде Герхильда не отличить от Огненного.
* * *– Ваше великолепие, нужно скорее решать, которые из невест нас покинут.
Тальден прикрыл глаза, пытаясь абстрагироваться от въедливого старческого брюзжания. Но от Тригада не так-то просто было избавиться. Старейшина не собирался сдавать позиции, не спешил убираться из императорского кабинета и упорно не соглашался с волей наследника.
– Я и решил. Отбор покинет эсселин Крилфейн. Я еще вчера просил сообщить ей об этом.
– Только одна алиана? А как же та, другая? – разочарованно протянул советник.
– Та другая пока останется.
Скальде мысленно досчитал до трех, уверенный, что на четвертый счет пожилой маг разразится очередной страстной тирадой о том, что Фьярре не место в Ледяном Логе, она недостойна называться невестой будущего императора и ей следует сегодня же выметаться из замка.
Исключить ее из отбора было бы просто. Намного сложнее оказалось выжечь ее из сердца, запретить себе о ней думать.
Сколько раз пытался он понять, что с ним происходит. Почему она стала для него наваждением. Его соблазном. Его искушением. Как и всякий дракон, по природе своей охотник, Скальде желал, чтобы девушка ему подчинилась, признала его силу.
Непокорная, дерзкая. Горячая. От сумасшедшей жажды обладать ею в иные моменты он почти терял разум. А желание заставить ее перед ним раскрыться превратилось в навязчивую идею.
Ледяной чувствовал, Фьярра что-то скрывает. Что-то, из-за чего они все больше друг от друга отдалялись, вместо того чтобы стать ближе. Всякий раз, когда пытался к ней приблизиться, девушка закрывалась, словно улитка в раковине. Делала шаг назад, обрастала колючками, старательно пряча за дерзостью отчаяние и страх.
А может, он все это выдумал, и не было никакого страха. Кроме единственного – страха стать его ари. Превратиться в лед. Одно тревожное предположение сменяло другое: вдруг Фьярра скрывает какую-то постыдную тайну? Возможно, связанную с тем, в кого была влюблена раньше.
Не зря же упрямо его не называет.
Тальден не знал, какая из мыслей была для него мучительней.
…Эти ее ужимки и то, как стыдливо отводила взгляд, когда он просто пытался ее понять. Эта боязнь источника Юны, от которого готова была бежать без оглядки.
От ее поведения иной раз вскипала кровь в жилах, и в глазах темнело от ярости.
Наверное, потому, вместо того чтобы объясниться и окончательно дать понять, какое место в его жизни занимает Далива, он вспылил, набросился на нее с упреками. Когда Фьярра превращалась в ледяную колючку, пропадало всякое желание что-либо ей объяснять.
После той ссоры он не переставал себе повторять, что не обязан перед ней оправдываться. Не обязан, но неприятное чувство, какая-то червоточина, появившаяся в груди, не исчезала.
Он не должен был вести себя как злопамятный мальчишка и ранить ее в отместку!
У морканты они много чего друг другу наговорили, и глупо было ждать, что восемнадцатилетняя гордячка первая сделает шаг к примирению. Она ведь считает его изменщиком. Подлецом.
Лжецом.
Кому-то из них придется первым переступить через черту отчуждения.
– У меня проявилась таэрин, – прервал Герхильд пламенную речь советника, которую благополучно пропустил мимо ушей.
Старейшина подавился собственными словами. Нахмурился, переваривая неожиданное признание, после чего уверенно проговорил:
– Ваше великолепие, это всего лишь влечение. Влечение к бесспорно красивой девушке. Яркой, необычной. Именно этим она и привлекает. Тем, что выделяется среди других невест. Хоть, как по мне, выделяется не с лучшей стороны… – тихо проворчал маг и продолжил увещевать: – Уверяю вас, со временем интерес ослабеет. Утихнет страсть. И что останется? Заносчивая, своенравная девица, которой нет дела до нашей империи. Это стало очевидным из ее вчерашних ответов. Такой не место на троне рядом с правителем. Таэрин проявлялась, и когда вы были с графиней. Из-за чувств, что к ней испытывали. Но вот таэрин нет и в помине. Как не осталось чувств к графине. Вы ведь никогда ее по-настоящему не любили.
– Сообщите о моем решении Хелет, – ровно повторил Герхильд,
