– Извини… – Я и сама осознавала справедливость его слов, но никак не могла разобраться в куче свалившейся на меня информации, перевернувшей все мои представления о себе и мире, разрушившей в пыль все мечты и планы.
– Понимаю, – буркнул он. – И поверь, заранее готовился к этому, как к выступлению с трибуны. Вопросы записал, доказательства припас… Кстати, свое жилье замком зову всего лишь потому, что не знаю другого подходящего слова. На самом деле это просто дом за высокой стеной. И она не меня защищает от людей, а слишком любознательных подростков от несчастных случаев.
– Бес… – легко сдаваться мне вовсе не хотелось, – а фамилия, имя?
– Меня зовут Бестенс. Вернее, это одно из трех имен. Вот и придумал фамилию Бессонов. И имя взял какое попроще. Так и живу уже двадцать два года Сергеем Петровичем.
– Так сколько тогда мне?
– Здесь – двадцать два с половиной, может, двадцать три. А у нас годы чуть длиннее, и дни тоже. Но по моим подсчетам ты уже переступила третье совершеннолетие, оно наступает в двадцать лет, поэтому имеешь право сама решать, вернешься домой или останешься здесь. Но сначала выслушай подробности.
– Прежде всего ответь… если я решу остаться, ты все равно уйдешь?
– Нет… не уйду. Не смогу. Энергии не хватит открыть проход.
– А со мной, значит, тебе хватило бы?
– Я и не собирался идти с тобой, – помрачнел он. – Вернее, не сразу. Ты вполовину легче меня, и силы понадобится вдвое меньше. Я точно рассчитал – отправить тебя мне как раз хватит запасов.
– Дед! – мгновенно вспыхнуло во мне возмущение. – И как ты себе это представляешь? Выхожу это я в твоем мире и сразу смогу разговаривать, всех понимать и все мне будут жутко рады? Я все-таки книжки про попаданцев читаю, и этот момент меня всегда смешил.
– Разговаривать ты сможешь и понимать тоже, – невесело ухмыльнулся Бес, переходя на язык сказочной страны, придуманной им для меня еще в детстве.
Когда мы с ним весело переговаривались на этом мягком языке, прохожие недоуменно оглядывались, а некоторые даже подходили и интересовались, откуда мы приехали. Ни один из европейских языков не звучит так певуче и одновременно звонко, а на каких-нибудь забытых цивилизацией островитян мы ничем не походили.
– Так, значит… – начала я понимать, чем занималась всю жизнь, – сказки про страну синих дубов и розовых облаков – вовсе не небылицы?
– Я же маг, а не менестрель, чтобы придумать столько связанных логикой подробностей, – снова хмуро хмыкнул Бес. – Рассказывал чистую правду. И про магов, и про селян, и про заповедные леса, и про разных разумных существ.
– Ну и как мне искать среди этих леших, русалок и селян своих родителей? И с чего они вдруг поверят, будто я и есть их погибшая дочка?
– Там все знают, что ты не погибла, – терпеливо сказал дед, впрочем, он всегда умел все разъяснять очень доходчиво. – Межмировой перенос – вовсе не то же самое, что обычный портал. Он переносит лишь человека, практически разбирая на молекулы. А все остальное остается на месте. Я же тебе говорил. Маги обязательно должны были нас искать. И как только они нашли мою одежду и амулеты, то сразу поняли, что произошло.
– То есть, – медленно пробормотала, представляя эту картинку, – я появлюсь там еще и в чем мать родила? И меня не примут за сумасшедшую или какую-нибудь шальную русалку? И не погонят из деревни метлами? Или, еще хуже, могут принять за жрицу любви?
– Я об этом думал, – виновато глянул Бес, – и нашел выход. Только не начинай сразу кричать… сначала выслушай спокойно.
Кричать мне тогда не хотелось, абсолютно. Было огромное желание вскочить и сбежать, и не в свою квартиру, там он меня найдет, сам ее покупал. Нет, куда подальше, за океан, в Австралию, на дикие острова, потому что в глубине души я уже знала, что соглашусь на любую придуманную им авантюру. Ведь сообщением о родителях он попал мне прямо в сердце. О том, что они живы и не бросили меня, не уехали за деньгами в Америку или за открытиями в Тибет. А просто потеряли маленькую дочку в стихийном бедствии и надеются когда-нибудь встретить.
Я слушала и возмущалась, спорила и стучала по столу кружкой, но в конце концов все равно согласилась. Хотя сыграл свою роль вовсе не довод, который дед считал главным.
– Ты пойми, у многих жителей нашего мира есть способность управлять магией, у кого-то крохотная, у кого-то вообще незаметная. Примерно как у землян – умение петь. Но повезет только тем, чьи слух и связки не изуродует детская ангина или хроническая простуда, а остальные потеряют эту способность в раннем детстве или при взрослении. Так же и магическая одаренность. Малыш еще в утробе матери чего-то недополучил или испугался, как говорят здесь – испытал стресс, и сам наложил на себя защиту, которая закрыла к нему доступ магии. Поэтому прана, это самое подходящее местное слово, не поступала в организм, обтекая его стороной. Вот и не сформировались каналы, не вызрело неосознанное умение собирать энергию с каждым вздохом, как кислород. А при межмировом переносе все эти изъяны и уродства организма исправляются, тело собирается самым оптимальным вариантом. Можно сказать, идеальным, потеряв все болезни, раны и недостатки. И это не подарок, а необходимость, иначе практически невозможно выжить в чужом мире, где даже воздух и сила тяжести другие, не говоря про сотни прочих опасных различий.
– Следовательно, здесь ты стал сильнее? – уловила я из этих объяснений самое важное, что хотела знать наверняка.
– Да. Потому и уверен в успехе, – твердо кивнул он. – И кроме того, сто раз все просчитал и даже сделал несколько экспериментов. Тебе ничего не грозит, я бы никогда не решился открыть портал, если бы оставался хоть малейший шанс потерять единственного родного человечка. Но говорю сейчас не про себя. Ты теперь тоже маг, и я, как умел, все эти годы поддерживал в тебе эту способность. Да и сама, когда успокоишься, можешь припомнить, как везло тебе, если случайно падала, и как быстро исчезали все твои царапины. Уж извини, но я старался развивать в тебе защиту и целительство, на остальное не хватало энергии. А после переноса ты будешь уметь намного больше, только не рискуй, подожди день-два в укромном местечке, пока организм стабилизируется.
«Так вот почему меня так упорно манили разные елки и темные уголки!» – дошло вдруг до моего сознания, замороченного последними суматошными днями в родном, как я ошибочно думала, мире. Это дед постарался вбить мне в голову главные, по его мнению, правила. «И правильно, наверное, делал», – огорченно вздохнула я, словно наяву увидав его осунувшееся, обросшее седой щетиной лицо.
Поэтому главный довод, окончательно склонивший меня к этой авантюре, даже вспоминать не нужно, он и так все время рвет душу.
– Дед… – робко спросила я на следующее утро, – а может… все-таки останемся?
В тот момент мы вместе с ним спускались в подвал, где он оборудовал мастерскую и лабораторию в
