Вот только забыла сказать, что, прежде чем взлететь, грифон проковыляет к краю башни и прыгнет вниз. Я невольно всем телом прижалась к седлу, буквально распласталась по нему, засунув голову под колпак и проклиная себя за доверчивость. Ну что мне стоило сначала посмотреть, как взлетают другие?
Потом я ни за что бы на этом не полетела.
И вдруг ощущение свободного падения пропало, зато по спине засвистел ветер от равномерных взмахов крыльев. Я все крепче вцеплялась в медные ручки и ядовито издевалась над всеми, кто, как я, читая книги, завидовал попаданцам, летающим на драконах и грифонах. Где прекрасные виды, где упоение полетом, где возможность разговаривать или петь от счастья? Розовый бред.
А мне ничего не видно, кроме мотающихся вокруг огромных крыльев и куцего кусочка неба. Да и не до видов тут как-то, если честно.
Хотя голова и засунута под защитный колпак, темя уже ощутимо холодят струйки гуляющего сквозь щели ветра, спина и все, что ниже, уже застыли, как зимой на остановке потерявшегося автобуса, а ноги, втиснутые в подобие стремян, только с наколенниками, уже вспомнили прелесть фасонных сапожек, надетых на новогоднюю вечеринку. И сейчас я не отказалась бы от унт и меховой шапки.
Меховой? Ну я и лох. А зачем мне унты, если я теперь шеосс? И никто не посмеет осудить меня за использование чужого бренда… или как это тут называется.
Одежда превратилась в зеленый мех мгновенно, едва я об этом подумала, и все разом изменилось. Я больше не казалась себе ощипанной мышкой, привязанной к спине орла. Да и ветер мигом перестал нещадно хлестать холодными плетьми мою спину и ноги, просто не пробиваясь сквозь густой подшерсток.
Теперь я даже сумела приподнять голову и попытаться рассмотреть местность. Увы, но тут меня ждало разочарование. Грифон еще набирал высоту, и перед нами было только почти закрытое его головой небо. Покосилась назад – видно лишь хвост. Я ехидно фыркнула и успокоилась, все-таки отрицательный результат – тоже результат.
И когда грифон, заложив крутой вираж, резко спикировал вниз на крохотную полянку и картинно приземлился на почти плоскую крышу избушки, ему не удалось выдавить из меня ни одного вскрика. Наоборот, я хладнокровно отстегнула ремень, проводила взглядом свечой взмывшего вверх летуна и уверенно направилась к кучке шеоссов, уже спустивших вниз клетку с Котей.
– Доброе утро! – Вежливо поздоровавшись с ними, я щелкнула запором, и мои питомцы кучей вывалились на молодую травку.
Несколько секунд ошеломленно озирались, пока я мысленно давала им указания, потом встрепенулись и разбежались в разные стороны. А я, превратив зеленую шкуру в дежурный камуфляж, уставилась на моложавых мужчин, в ответ спокойно изучавших меня.
– Знакомься, – подошла к нам Шейна, одетая в простое полотняное платье, – это Винк, Лейз и Санс. Получив статус шеоссов, мы берем себе короткие имена для удобства. И отбрасываем всякие условные обращения вроде «тэйн» и «эйна».
– В моем мире примерно так же, – согласилась я с целесообразностью такого поведения, все-таки они зовут себя собратьями и лишние церемонии им ни к чему. – А я Варя, или Варья, как вам удобнее.
– Тогда идем, – с ободряющей улыбкой указал на куртину кустов Винк, среди них явно старший. – Мы уже приготовили место, но если нужны какие-то знаки, чтобы успокоить пришедшего…
– Нужны. – Общаться с ними было легко, как с давними надежными друзьями: они не пытались «попробовать меня на зуб» и не старались казаться холодными и значительными.
Место, приготовленное среди кустов, было застелено толстым слоем мягкого, душистого клеверного сена, под кустом на скамеечке лежала стопка одежды.
Мне осталось лишь создать и поставить вокруг полянки три фанерных щита, на которых белой краской была крупно написана по-русски сдобренная кодовыми словами фраза: «Дед! С прибытием! Крыс нет. Жду за кустом. Варюха».
– Все? – поинтересовалась Шейна, когда я покинула полянку и присоединилась к шеоссам, ожидавшим в тени синего дуба. – Тогда готовься отправить сигнал. Рэйльдс ведь тебя научил? И не волнуйся, мы поддержим.
Они встали вокруг меня, но не тесно, давая возможность спокойно сосредоточиться, однако я все же закрыла глаза. Постояла, настраиваясь на мысли о Бесе и отбрасывая все остальное, и представила мансарду его дома, широкие створки балконных дверей, которые дед должен был держать распахнутыми постоянно, начиная с пятого дня после моего ухода. Он и сам должен был сидеть там безвылазно, объявив соседям и клиентам, будто приболел. Заранее все обдумав и устроив так, чтобы не возникло причины ходить даже на кухню.
Несколько минут ничего не происходило, но я не сдавалась, все истовее тянулась разумом в невероятную даль, стараясь вообразить, что домик деда стоит где-то недалеко, может, на соседней поляне.
И в какой-то момент меня вдруг потянуло куда-то, даже показалось, будто ноги оторвались от мягкой лесной почвы. А впереди, одновременно где-то невообразимо далеко и почти рядом, почудилось робкое тепло. Сначала совсем крошечное, как трепещущий язычок свечи, потом постепенно начало разрастаться и вдруг оказалось почти рядом.
«Зови!» – раздалась под черепом неслышная обычным слухом команда, и я закричала что было сил:
– Дед, пора!
Разумеется, призывать нужно было мысленно, я так и поступила, но от волнения не сдержалась и вдобавок заорала на весь лес.
И почти сразу с ужасом поняла, что связь между мирами уже прервалась.
– Все в порядке, – коснулась моих плеч крепкая ладонь старшего шеосса. – Мы запомнили направление и ауру объекта. Когда забирать?
– Через десять минут, – автоматически пояснила я и сразу поняла свою ошибку.
Привычных часов я тут не видела, их заменял какой-то прибор, в котором мне не хватило времени разобраться. А дед, как выяснилось, успел забыть про эту разницу.
– Нужно считать, – торопливо пояснила я. – Как скажу «шестьсот» – начинайте. – И отведя на этот разговор полминуты, принялась отсчитывать: – Тридцать один, тридцать два…
Шеоссы терпеливо слушали, а я упорно считала, как в детстве, когда нужно было безошибочно добраться до тысячи. И подходя к шестистам, приподняла руку, а едва выпалив: «Шестьсот!» – резко ее опустила.
– Пора!
Они замерли, так же как я недавно, глядя прикрытыми глазами сквозь невидимые грани, а я молча ждала, зная, что сейчас ничем не смогу им помочь. Да и сил у меня пока меньше, чем у них, теперь я это как-то ощущаю.
Мгновения тянулись нестерпимо долго, мне казалось, будто дед перебросил меня гораздо быстрее. А сейчас уже можно было взвод перевести, а Беса все нет.
И вдруг шеоссы развернулись и неслышными скачками помчались прочь, только Шейна осталась стоять рядом со мной, теребя подол своего простенького платья.
– Ну как? – встревоженно спросила я у нее, не понимая, что происходит, и княгиня ответила доброй улыбкой.
А потом подмигнула и указала взглядом на кусты, за которыми было подозрительно тихо. И как это понимать? Бес уже там?
– Дед! – не выдержав, крикнула я по-русски. – Ты побыстрее одеться не можешь?
– Могу, – через десять долгих секунд отозвались кусты хрипловатым голосом Беса. – Но разучился застегивать дурацкие пряжки… Подожди еще полминутки…
– Ладно, жду, –
