Некоторое время мы молчали, потом, припомнив ее слова, я решила проявить настойчивость:
– Шейна, так про какие грани ментальных способностей ты говорила?
– Про неизведанные, – неожиданно печально проговорила она. – Так уж вышло, что эти способности – самые неизученные и загадочные. Маги-менталисты предпочитают своих тайн не раскрывать, но из трудов исследователей известно, что именно эта способность как никакая другая многогранна и многоцветна. Чтобы тебе было понятнее, у нас есть таблицы и графики, где каждому умению отведен свой цвет и каждой его ступени присвоен собственный оттенок. Так вот, фиолетово-сиреневая таблица ментальных способностей – самая длинная, и в ней больше всего нюансов. А если проще – один чувствует любое настроение собеседника, другой – только нежность, третий – лишь вспышки ярости… ну и так далее.
– А тренировать можно?
– Разумеется, но нужно сначала разобраться, что именно развивать. Предчувствие или умение повелевать, способность очаровывать или слышать эмоции людей, только близких или всех, ну и сотни разных других граней.
– Понятно. – Я с тоской посмотрела на море, сливающееся на горизонте с небом, и тихо вздохнула.
Мне пока даже на пляж сбегать нельзя из-за проклятой бабушки. Шейна просила быть предельно осторожной и далеко от нее не отходить, потому что у Клаурта очень широкие возможности. Вот не зря, едва узнав о том, как эта Дуся обошлась с дедом, я ощутила к ней стойкую неприязнь. Во мне давно и прочно проросло презрение к пронырливым акулам, готовым нагло лезть по чужим головам и бесстыдно ломать судьбы ради обладания успешными мужчинами.
И как выяснилось, не зря я к ним так относилась: как знала, что моя собственная жизнь будет зависеть от желаний и амбиций пройдошливой старушки.
– О чем ты так тяжело вздыхаешь? – не выдержала Шейна.
– Думаю, сколько нам еще ждать.
– До обеда самое малое, – заявила она. – Можно попытаться научиться какому-нибудь заклинанию.
– Дед запретил заниматься магией без него. Оказывается, есть два способа. Интуитивный – представить результат и искренне пожелать. И автоматический – связать определенные слова и магическое действие и повторять много раз, пока они не сольются в памяти в устойчивый стереотип.
– Рэйльдс считает, что лучше первый способ?
– Его учили по второму, но потом он постепенно дошел до первого и за годы, проведенные на Земле, составил таблицу, в каком случае какое заклинание даст больший эффект. И я с ним согласна… да и настроения никакого нет. Муторно мне как-то, хочется погулять. Жаль, нельзя в город сходить.
– Кто сказал, что нельзя? – изумилась Шейна. – Можем прямо сейчас сбегать. Там на окраине у нас есть домишко, до него в шубе, как ты говоришь, доберемся за пару минут.
– Так чего же мы тогда сидим? – мгновенно набросила я защитную зеленую шкуру.
– Записку Хаттерсу оставим и пойдем, – черкая что-то на листке, усмехнулась княгиня, а через несколько секунд, так же стремительно превратившись в шеосса, первой спрыгнула с веранды.
Глава двадцатая
Мы мчались по совершенно диким зарослям, и, стараясь не отстать, я думала только об одном: как бы не напороться глазом на сучок. Ведь других уязвимых мест в этом облике у меня вроде нет. Но вскоре подметила странную деталь и поняла, как напрасно беспокоилась. Мелкие ветки заранее отклонялись с моего пути, а крупные зеленая туша, в которой я чувствовала себя как в скафандре, обходила с грациозностью талантливого танцора. Мне самой оставалось задавать темп послушно двигающимся ногам и не терять из виду мелькавшую впереди зеленую тень.
Наслаждаясь этим невообразимым ощущением полета сквозь кусты и заросли огромных сорняков, я едва не пропустила момент, когда мы проскочили в узкую калиточку, но все же успела притормозить.
Шейна одним вальяжным движением сняла шкуру шеосса, и я на пару секунд замерла, изучая ее новый образ. Теперь княгиня выглядела лет на тридцать, не старше, и надетое на ней платье было вовсе не тем простеньким, полотняным, в котором она гуляла с утра. Сейчас Шейна щеголяла шелковым бежевым нарядом с оборками и кружевами, на ее голове красовалась кокетливая соломенная шляпка с легкой вуалью, а на локте висела плетенная из серебристой соломки ажурная корзиночка.
– Ну, сама придумаешь платье или мне доверишь?
– Сама, – буркнула я, убирая шкуру и оправляя подол голубого поплинового платья с вышитыми на подоле и груди незабудками.
Точно такое, только чуть покороче, было когда-то у женщины, ставшей мне настоящей бабушкой, и все эти годы я хранила его как память.
– Какие нарядные цветочки, – присмотрелась Шейна и, небрежно добавив мне шляпку и кружевную накидку, объявила: – Идем гулять.
Но не успели мы сделать и пяти шагов, как кусты за оградой зашуршали, и в калитку вломилась увесистая черная торпеда. И пока я, застыв столбом, мысленно ругала себя за непредусмотрительность, следом пулями посыпались провожающие помельче.
– Хорошо они бегают, – невозмутимо заметила княгиня, но в ее голосе звенело веселье.
– Проверяешь?
– Учу понемножку, – коротко ответила она.
– Ну да, за тех, кого приручили, мы всегда в ответе, – буркнула я отстраненно, мысленно приказывая питомцам вернуться в поместье и ждать меня там.
– Мудрые слова.
– Не мои. Идем?
Город оказался не таким уж большим, просто растянутым вдоль основных дорог. Особенно привольно раскинулись зажиточные дома с садами и лужайками. Мы не спеша шли мимо, и Шейна рассказывала обо всем и обо всех, кто встречался на пути. Я внимательно слушала, задавая вопросы и находя множество совпадений с жизнью в другом мире. Однако и различий было не меньше. Например, никто здесь не ходил к морю покупать у рыбаков свежий улов. Просто еще с вечера бросали в особое отделение собственного почтового ящика записку и утром забирали от калитки или крылечка накрытую крышкой корзинку.
– А оплата?
– Раз в декаду приходит приказчик со счетом, и можно рассчитаться или взять отсрочку, если денег пока нет.
– А если они не появятся?
– Больше никогда не попробуешь рыбы. А возможно, и других продуктов, обычно каждую улицу обслуживает владелец крупной лавки.
Неторопливо, прогулочным шагом, мы добрались до центра города, и, рассматривая выставленные в витринах товары, я вдруг заметила, что большинство народа идет и едет в одну сторону, вниз, к морю.
– Шейна, а куда это они?
– Сейчас. – Княгиня махнула рукой, и к нам подкатила открытая коляска.
– Скоро придет шхуна «Надежда» с исцеленными, – пояснила она, едва мы устроились на мягкой скамейке и экипаж устремился вперед. – Это значительное событие для городской публики. Ожидающие возвращения родственники уже стоят на причале с цветами и носильщиками, а любопытные занимают места на набережной. А как только исцеленных переправят на берег, начнется погрузка новых пациентов. Многие мечтали бы оказаться на их месте, но не у всех хватает денег. Ты еще не передумала ехать к пристани?
– Нет, – сам вырвался ответ.
Хотя я вовсе не любительница душещипательных сцен и всегда смущаюсь, случайно подсмотрев чью-то трогательную встречу или печальное прощание. Но сегодня мне почему-то очень хотелось увидеть своими глазами это судно, единственное, как объяснила Шейна, имевшее право приставать к острову Тегуэнь. Лишь магистры совета и их секретари и помощники добирались
