– Ты чего лохматая такая? – посмеиваясь, спросил Руденко, глядя в спину подруге.
– Сема, – тихо протянула она, – видишь вон тот половник? Еще слово, и он опустится на твою голову.
Три Семерки сначала проглотил язык от удивления, а потом, опустив ногу на пол, серьезно сказал:
– Понял. Молчу.
Но молчал он недолго. Хитро почесывая бровь указательным пальцем, Семен Семеныч не более чем через минуту произнес:
– Ты почему ни о чем не спрашиваешь?
– О чем? – присаживаясь напротив и приглаживая волосы, спросила Яна.
– Ну даешь! Хм, о чем… Короткая же у тебя память!
– Девичья, – съехидничала в ответ Милославская. – Сема, – устало протянула она, помолчав, – я сейчас не помню, как меня зовут, а ты говоришь о высоких материях…
– И ни о каких не о высоких, – возразил Руденко. – Тебя что, не интересует, кто звонил тебе вчера вечером? Кто на вокзал пригласил, да?
– А-а-а! Семен Семеныч! Говори же, говори скорей! – воскликнула гадалка. После слов друга в ее голове вдруг произошло необыкновенное прояснение. – Кто это был? Его поймали? Ты сумел определить его телефонный номер?
– Тихо! Тихо. Ишь, накинулась. Давай по порядку.
Яна нетерпеливо смотрела в глаза приятелю.
– Номер я его с трудом разузнал. Не зря же он на твоем определителе не определялся… Вдобавок ночь еще, ни от кого ничего не добьешься толком… Как от тебя сейчас, – добавил Три Семерки тише.
– Дальше! Ну!
– Потом раздобыл адрес этого абонента, его данные. Не думай, не одна ты очей нынче не смыкала.
– Молодец, молодец, хвалю. Только продолжай дальше побыстрее, прошу.
– Организовал я выезд опергруппы по адресу. Но типчик там не проживает, а прописан. Живет там его престарелая мать. Пришлось учинить ей допрос, где, мол, обитает ваше чадо, по какому адресу. А она за сердце ну хвататься, давай валидол жрать, ни слова сказать может, только кричит, за что его, за что, не делал он ничего плохого. Белая вся стала, еле откачали. Скорую ведь вызывать пришлось.
– Ну узнали что-нибудь наконец?
– Адрес узнали.
– И?
– Там сожительница его, расфуфыренная вся, с бокалом шампанского. Зрась-сьте, говорит, мальчики, ик, ик, вам кого? Объяснили, так, мол, и так, где гражданин такой-то. В ночном клубе, говорит, баб снимает, а я, говорит, напиваюсь тут в одну харю. Будете, спрашивает. Нет, говорим, скажи лучше, клуб какой. Она четыре назвала. Ищите, говорит, в каком из них. Он во всех четырех бывает. Вставьте ему, говорит, хрен по самое не хочу, отомстите, говорит, мальчики, за мою поруганную молодость.
– Сема! Ты можешь покороче? – смеясь и чуть не плача, воскликнула Милославская.
– Не перебивай, рассказываю все по порядку, как было.
– Дальше, дальше, – торопила гадалка, хлопая заспанными глазами.
– Мы ей: давай фото, будем его искать. Она ящик с фотографиями на пол вывалила, ползала вокруг него, ползала на четвереньках, потом вытянула одну, говорит, вот он, урод, всю кровь из меня, мол, выпил, ищите, вяжите, наказуйте. Мы взяли фотку, размножили. Операм раздали. Двоих оставили у подъезда, дожидаться адресата. Остальные поехали по названным клубам. Искать стали.
– Нашли? – снова перебила Милославская.
– Нет.
– Вот это да! Такая долгая история и такой финал! Сем, у тебя эта фотка с собой?
– Угу.
– Дай!
– Подожди ты!
– Ну дай.
Руденко недовольно порылся в своей потертой папке и протянул подруге фотографию. С нее на Яну смотрел смуглый чернобровый мужчина лет тридцати пяти.
– А он ничего! – пошутила гадалка. – Можно себе возьму?
– Бери и слушай дальше, – сердито отрезал Три Семерки.
Яна упрятала фото в свою сумочку, а ее приятель продолжил:
– Его в одном клубе опознали. Был, говорят. С мужиком каким-то уехал только-только. Тормозили мы машины на КПП, не нашли. Устроили засаду у его матери тоже. Так что попадется, никуда не денется, после ночных заведений все равно придет домой отсыпаться. А тот мужик с ним знаешь кто?
– Кто? – ожидая сенсации, воскликнула гадалка.
– Сообщник!
– А ты откуда знаешь?
– Кхе, догадался.
– Фу ты, Сема, я уж думала…
– Не хочешь ты, Яна Борисовна, моих успехов признать, не хочешь…
– Признаю, признаю.
– Нет, ты зря смеешься, лучше дальше послушай.
– А что дальше? Разве еще не все?
– Ну ты, например, не спросила насчет камер хранения, – хитро протянул Руденко.
Милославская насторожилась.
– Колись, – прищурившись и в упор глядя на Три Семерки, прошептала она.
– После нашего с тобой разговора я сразу дал указание об организации слежки в том зале, – Семен Семеныч, намеренно дразня Яну, стал неторопливо чесать за ухом.
– И?!
– Следили, следили, ничего не выследили!
– То есть?
– Ребята были одеты в гражданское, прогуливались мимо туда-сюда, но никого подозрительного они не заметили. В камеры хранения заходили вполне приличные люди с большими и не очень авоськами, которые они оставляли в ячейках. Некоторые несколько позже свое добро забирали назад. Я считаю, что преступник подкупил какого-то совершенно невинного с виду человека и поручил ему оставить «сюрприз» для тебя.
– Или… – задумчиво протянула гадалка, – он этот сюрприз оставил задолго до звонка, когда за камерами еще не было наблюдения…
– Может и так, – признавая поражение и опустив глаза, проговорил Руденко.
– В общем, – заключил он чуть позже, – все главные открытия у нас впереди. Мы хотели поначалу пройтись вдоль ячеек с металлоискателями, собаками… Но потом подумали: а если тип еще ничего не положил в назначенное место.
– В этом случае вы его просто спугнули бы! – заключила Яна.
– Вот-вот, и мы к такому же выводу пришли. Поэтому все инструменты у ребят наготове. Ждем только начала операции.
– Спасибо, Сема, – сказала гадалка, коснувшись плеча своего приятеля. – Все здорово.
Милославская быстро сварила кофе и разлила его по чашкам.
Она закурила и пододвинула чашку Руденко.
– Прости за внешний вид, – сказала гадалка, видимо, немного успокоившись. – Но без кофе я с душем не справлюсь. Совсем нет сил.
– Понял, – тем же послушным тоном, парировал Семен Семеныч.
Яна молча опустошила чашку и удалилась с намерением посетить ванную комнату. Но сначала она зашла в спальню, чтобы заранее подготовить к выходу гардероб.
Порывшись в шифоньере, она достала из него джинсы и удлиненный легкий пуловер. С утра на улице было совсем прохладно, да и пасмурно. Темные тучи закрыли небо.
Казалось, вот-вот начнется дождь.
