Отражение в этом же зеркале Маркуса и так уже больше её, казалось гигантским.
— Я говорил тебе, что всё это лишь предлог, — сказал он.
Пенелопа вздрогнула и только сейчас поняла, что прижимается к его груди.
— Прости, — прошептала она, отодвигаясь.
— Тебе не за что извиняться, — ответил ей с насмешливым тоном. — И что потом? Я дал тебе понять, что не хочу, чтобы меня трогали?
Она не ответила. Шагая вперёд, прикусила губу. В сопровождении одной и той же музыки, которая навязчиво повторялась, они некоторое время шли по лабиринту в молчании. Иногда выскакивал какой-то новый монстр, но не вызывал страха. Пенни больше боялась того, что собиралась сказать.
— Раньше, я солгала тебе, — прошептала она, как будто не хотела, чтобы он действительно услышал.
— Когда? — спросил Маркус отдалённо встревоженным тоном.
— Миссис Малкович рассказывала мне о тебе, а я провоцировала, чтобы узнать больше. Прости меня. Я поступила бесцеремонно. Если ты хочешь убить и похоронить меня здесь, валяй.
Маркус ничего не сказал. Он попытался найти в карманах сигарету, но не нашёл ни одной.
— Что она тебе рассказала? — спросил он.
Пенни быстро и в общих чертах повторила услышанные откровения, стараясь не сыпать соль на рану и не добавляя негативные комментарии об его матери и Франческе.
— Прости меня — повторила в конце.
Пенни увидела, как в тусклом свете Маркус пожимает плечами.
— Выходит ты плакала из-за меня.
— Также.
— Там нет ничего, о чём стоит плакать. Можешь сэкономить свою жалость.
— Это не сострадание.
— Ах, нет? И что это такое?
«Это любовь, придурок».
— Мне жаль, потому что ты...
— Ударил в спину ножницами этого сукина сына? Облом, что я не убил. Но это не зависело от меня. Если бы мне позволили это сделать, то перерезал бы ему яремную вену. К сожалению, Шерри встала на моём пути.
— Она жила с вами?
— Рядом с нами. Она была с одним и перестала трахаться, когда услышала крики. Пришла и забрала у меня из рук ножницы. Я специально их заточил. Знаешь, это было предумышленное убийство. Этот тип уже пытался причинить матери вред, так что я подготовился. Когда я увидел брызги крови, то наслаждался. Мужик был бесполезным говном. Один из таких, кто идет к проституткам и бьёт тех ногами.
— Ты прав.
— Что?
— Ты прав, один из таких – полное дерьмо, это точно. Если бы он умер, то это не была бы большая потеря. Хотя я рада, что Шерри тебе помешала.
— После этого, меня закрыли в том чёртовом учреждении. Паршивое место. К счастью, пару лет спустя, там я встретил Франческу. Они не хотели, чтобы мы были вместе, но по ночам мы перелезали через ворота, которые отделяли мужские и женские половины, и делали то, что приходило в голову. Ведь это же не тюрьма с максимальной охраной. Эта часть жизни там была настоящим кайфом.
— Она первая девушка, с которой...
Маркус рассмеялся.
— О, нет. В первый раз я это сделал в четырнадцать лет с одной двадцатилетней шлюхой. Имею в виду настоящую шлюху, она была одной из многочисленных цыпочек, которые посещали мою маму. Но не воображай, что я был вынужден, или ещё что-нибудь подобное. Были шлюхи, порядочные, те, кто не прикасались ко мне, даже случайно. Это я её попросил. Настаивал так сильно на этом, что, в конце концов, уговорил. С Франческой произошло гораздо позднее.
Мы очень много развлекались, она и я, мы становились едины, и когда трахались, то забывали обо всём что было вокруг. Так что мы много трахались, поскольку вещей, о которых хотелось забыть, также и для неё, накопилось больше чем пальцев на одной руке.
— Ты когда-нибудь занимался сексом только по любви? Просто для удовольствия быть с кем-то, а не для того чтобы позабыть или избавиться от мыслей?
Он снова засмеялся, так громко, что его голос, смешиваясь с жуткой музыкой, казался почти отвратительным.
— Секс служит для этого, Пенни. Пока наслаждаешься, ты забываешь то дерьмо, что сидит у тебя внутри. Нет другого вида секса.
Пенни опустила взгляд на неровный пол лабиринта, покрытый длинным черным ковром. Она почувствовала, насколько малюсеньким стало сердце, таким, что могло потеряться в звёздном пространстве с копейку.
— И потом, ты видел свою мать? — спросила Пенни, меняя тему разговора.
— Да, после того, как я вышел из учреждения. Но она умирает.
— Она умирает?
— Её поймал рак матки, представь себе, как будто какой-то демон хотел наказать её.
— А твой отец?
— Сын шлюхи может когда-нибудь знать кто его отец? Даже она не имела ни малейшего понятия. Не то, чтобы меня это волновало.
— И ты и Франческа…
— Мы остались вместе. Жили с ней сумасшедшей жизнью. Мы делали самые глупые и опасные вещи. Потом случился тот хаос и нас закрыли.
— И ты оказался здесь.
— И я приехал сюда.
— Теперь уже недолго.
— До возвращения Франчески?
Пенни слабо покачала головой. Мысль об их сильной связи забрала все её силы. Она больше не хотела слушать, не хотела больше ничего знать. Не существовало никаких шансов на то, что настоящее может быть на высоте того необыкновенного, сумасшедшего, жестокого, эротичного и кровавого прошлого.
— Нет, конец лабиринта. Я вижу свет и музыка закончилась. Лучше поторопиться, или меня уволят. Не знаю как ты, но я не могу себе этого позволить.
✽✽✽— Ладно, я выйду здесь, увидимся позже, — сказала Пенни, выпрыгивая из другого такси, которое они были вынуждены поймать, чтобы не опоздать. Она всё ещё была одета как девочка из колледжа и должна была переодеться.
Тем не менее, едва выскочив из автомобиля, она почувствовала, как будто неожиданно катапультировала в колодец, полный пепла. Перед входом в «Well Purple» стоял Грант, и она была полностью уверена – поджидал её. Он нервно бродил, глядя на наручные часы и, возможно, спрашивал себя, почему это она ещё не приехала.
Пенелопа замерла, парализованная, у окна машины.
— Всё хорошо? — спросил Маркус.
— Да, — соврала она, уставившись на Гранта, который до сих пор её не заметил.
Но Маркус должно быть услышал что-то в её голосе, какую-то неестественную вибрацию, ложь во спасение на заднем плане, потому что он также вышел из автомобиля и посмотрел в сторону Гранта.
— Что происходит? — спросил вновь. — И не пудри мне мозги.
Пенни заставила себя натянуть улыбку.
— Ничего, на самом деле, просто я опаздываю. Я
