– Склад комплектующих, – торжественно изрек Уильямс Л-4770.
«На фоне всего этого ужаса, – подумал Люк, – уборка туалетов Кайнестона может показаться милым делом».
Их рабочее место представляло собой сложную систему подъемно-транспортного оборудования, подвешенного к крану, который перемещал только что вышедшие из-под пресса – он-то и производил оглушающее буханье – детали. Сначала к станку окончательной обработки, а затем обратно. Инструктаж Уильямса был основательным и сопровождался живописной пантомимой. Возможность повторить судьбу своего предшественника – соскользнувший цепной блок качнул турбину, и она, как гигантский разрушительный шар, ударила парня и раздробила ему позвоночник – поразила Люка реальностью. Их комбинезоны и рабочие ботинки, натиравшие ноги, не обеспечивали даже элементарной защиты.
Не только шум вынуждал общаться знаками. Работа была настолько тяжелой, что каждый лишний вздох отнимал силы. Когда раздастся звонок из Кайнестона, Люк покинет Милмур с рельефным торсом, как у супергероя из запрещенных американских фильмов. Если, конечно, не попадет в жернова всей этой машинерии. Тогда он не супергероем, а овощем останется на всю жизнь.
Было два перерыва – на торопливый обед в столовой, где дали что-то неаппетитного вида с несъедобным гарниром, и десять минут во второй половине дня. К концу смены у Люка от усталости все тело сделалось ватным и дрожало. Он еле дотащился до автобусной остановки. В общежитии, кое-как переставляя ноги, поднялся по лестнице в вонючую общественную кухню, изнемогая от желания поесть и рухнуть в кровать. Поесть нужно было обязательно, чтобы хватило сил на завтрашний день.
– Люк?
Люк шарил в стенном шкафу – искал какие-нибудь консервы, чтобы разогреть или съесть так; обернувшись, он увидел смутно знакомое лицо.
– О’Коннор В-780, – представился парень. Люк никак не мог вспомнить его имя, и возникла неловкая пауза. – Райан. Я учился вместе с тобой в академии Хеншэлл, на два года старше. Сразу после академии начал безвозмездную отработку.
– Прости, – пробормотал Люк. – Конечно же, я тебя узнал. Я только вчера приехал и еще не успел здесь освоиться.
– Да все в порядке. Понятно, почему ты такой всклокоченный. Сейчас попробую что-нибудь для нас раздобыть.
От голода Люк готов был жевать собственные носки, поэтому, когда Райан выложил перед ним тосты с фасолью, набросился на них с жадностью. Люк был счастлив, что Райан взял на себя обязанность поддерживать разговор, хотя выяснилось, что за прошедшие два года ему и рассказать-то нечего. Бывший сотоварищ по академии рассматривал возможность перехода на военную службу: три года отработки, затем семь лет службы призывником в качестве «костолома», затем зачисление на военную службу и еще минимум десять лет этой самой службы. «Костоломы» продолжают считаться рабами и не получают зарплаты, но это дает хороший старт для военной карьеры.
– Единственный недостаток, – сказал Райан, загребая вилкой фасоль, – «костоломов» отправляют на самые опасные задания. И понимаешь, никакой денежной компенсации, если тебя ранят или, что еще хуже, погибнешь.
«Если погибнешь, – подумал Люк, – компенсация уже не понадобится».
Он не стал говорить о Кайнестоне: помнил, как его подколол Кеслер и как смеялись над ним попутчики. Но что-то он, в свою очередь, должен был рассказать – поэтому рассказал о девочке, которая занималась доставкой лекарств.
Райан нахмурился:
– Морфин? Это нехорошо. У такой маленькой девочки не может быть доступа к подобным лекарствам. Она, должно быть, где-то их ворует. Нужно о ней сообщить.
– Сообщить?
– В такой ситуации – это самое безопасное, – авторитетно произнес Райан. – Секьюрити здесь работают жестко: наказывают за малейшую провинность. За незначительное нарушение могут и срок отработки на несколько лет продлить. А если что-то серьезное совершишь – на пожизненную отправят. На всю жизнь рабом останешься. Здесь просто рай по сравнению с лагерями для пожизненно заключенных. Но это палка о двух концах. Если обратишь внимание секьюрити на нечто подозрительное или сомнительного характера, тебе это зачтется.
Люк подумал о той девочке. Он был совершенно уверен, что она не торгует наркотиками. Похоже, приносит морфин тем, кто в нем действительно нуждается. А то, что Райан считал разумным в условиях Милмура, у них в школе называли ябедничаньем.
– Так где, ты говоришь, ее видел? – спросил Райан.
Люк отчетливо помнил ржавую табличку на стене, слово «Восточная» и пять единиц.
– Да откуда же я знаю, – сказал он. – Это был мой первый день в Милмуре. Я едва могу объяснить, где нахожусь сейчас, и точно знаю одно: моя кровать двумя этажами выше. Спасибо большое за банкет, но я – спать. С ног валюсь. Увидимся.
Люк отодвинул стул и встал. И хотя в голове вертелся миллион мыслей, едва голова коснулась тощей комковатой подушки, он сразу же уснул.
В среду он поднялся и пошел на работу. То же самое повторилось в четверг. И в пятницу. А в субботу, проглотив за рекордно короткое время ужасный обед, в остаток перерыва Люк отправился в ту часть зоны «Д», куда еще не заглядывал. Там было так же грязно и шумно, как и во всех тех местах, которые он успел обследовать. Вдруг из погруженного в полумрак закоулка раздался голос:
– Ну, как жизнь, Люк Хэдли?
Насколько Люк помнил, только четыре человека в Милмуре знали его полное имя и только одна из них была девочкой.
– Как ты сюда пробралась? – спросил он Рени, стоявшую в узком проходе за будкой для хранения инструментов. – Но что еще важнее, зачем?
– Шопинг-тур, – ответила Рени. – И дружеский визит. Пришла посмотреть, как ты тут. Вижу, руки-ноги на месте, значит все в порядке.
Она откинула голову и хрипло, как-то некстати рассмеялась. Казалось, она выкуривает в день по пачке сигарет. Или всю жизнь прожила в Милмуре, дыша черной гарью, что считается здесь воздухом.
– Шопинг-тур? Новую турбину решила купить?
– Не-а, что попроще.
Рени усмехнулась и подняла тунику. Вокруг ее худенького тела было намотано несколько метров кабеля – тонкого, высокопрочного, в бело-красную полоску. Удивительно, как быстро начинаешь разбираться в кабелях, посвятив им всего неделю своей жизни.
Понятно, что кабель она украла. Райан был прав на ее счет?
– Но это не главная цель. Я пришла попросить у тебя помощи. Думаю, ты мой должник – я же вытащила тебя из той переделки на Восточной.
Люк фыркнул, но Рени не смутилась и продолжила:
– На прошлой неделе дочь одного из твоих коллег разбила очки. Девчонка слепая как крот. Но упаковщицам сельскохозяйственной фабрики не требуется отличное зрение, поэтому очки в Милмуре не являются предметом первой необходимости. Тада-ам! Будешь моим курьером?
Она достала из заднего кармана плоскую пластиковую коробочку и протянула Люку. Он открыл. Очки. Вытащил маленькую тканевую салфетку, в которую они были завернуты, и ощупал коробочку – нет ли там тайника для наркотиков. Ничего – просто пластиковая коробочка.
– О, а ты подозрительный, – заметила Рени. – Это хорошо. Ну что, передашь?
– Что все это значит? – спросил Люк. – Ты что, самая добрая в мире фея?
