– Почти все выходные. Приют под завязку, собак в возрасте берут редко. У нас радость, если желающие находятся, раньше каждого персонально сопровождали. – Лида и здесь была такой же ответственной. – А где-то с месяц назад пришел один парень, лет шестнадцать-семнадцать, говорил, собаку хочу взять. Сначала мы с ним вдвоём пошли, я ему про каждую рассказывала – что за характер, привычки, а он: «Дайте мне тут одному побыть, родную душу почувствовать». Оставила его. Так он, сволочь, в клетки шарики с отравой набросал и сбежал! Три пса сразу умерли, пять до сих пор в плохом состоянии, не знаем, выживут ли. Теперь только по звонку пускаем, никаких «добрых людей». Нам кормить скоро, идёмте, пока время есть, на кухню. Потом трудно будет говорить.
В административном домике было тихо и пусто. Вдоль стены стояли мешки с кормом, в углу – крохотная кухня. Лида достала две чашки, залила кипятком серые пакетики. Инга сделала маленький глоток, поморщилась – пакетированный чай она не любила.
– Расскажите, пожалуйста, о Галине.
– Мы со школы дружили, с третьего класса, её к нам тогда перевели. Нас за одну парту посадили, вот и стали ходить вместе. Галя дикая была, как наши собаки, когда их с улицы забирают.
– Дикая? Это как?
– Отвечала резко, могла в драку ввязаться, нагрубить. Чтоб девчонка так себя вела? Нет, я таких не встречала. У меня, знаете, дома было, как в оранжерее, всегда одно время года – тепло, светло, обед по расписанию.
– А у Галины какая семья?
– Какая там семья! – Девушка посмотрела в окно. – Я маму её в школе только пару раз видела. Да и в полиции вот недавно. Галя всегда говорила, что она для матери пустое место. Той мужики важнее. А как уж там было на самом деле… – Лида подвинула ей коробку. – Тут печенье, чай пейте, остынет. Она, когда ко мне в гости пришла, не могла поверить, что так бывает: мама, папа, оба непьющие, живём мирно, говорим вежливо, своя комната. – Лида обняла горячую чашку ладонями. – Меня очень любили, я с детства «их золотко». А Галка понимала, что ей рассчитывать не на кого. Как бультерьер, за жизнь цеплялась.
Открылась дверь, лай стал на мгновение громче. В домик вошёл молодой человек – спокойные серые глаза, гладкое лицо, ямочка на подбородке. Лида заулыбалась.
– Паша, познакомься, это Инга Белова, журналист. Я говорила тебе. Мы о Гале беседуем. Чай будешь или кофе? – Она снова включила чайник, протёрла клеёнку на столе.
– Чай. Здравствуйте. – Молодой человек снял с полки толстую «Тетрадь для записей», что-то пометил. – Я читал ваш блог, хорошо пишете. Интересно.
– Спасибо. Это вы придумали сюда волонтёрами ходить?
– Придумал я, – Павел стряхнул пыль со стула, – а ходим вместе. Значит, Галина Белобородько?
– Да. Вы знали её?
– Мало. Лидина подруга.
– Я знала её под именем Эвелина Джи – она моя бывшая коллега по журналу «QQ».
Лида поставила перед Пашей чашку. Он жадно отхлебнул и спросил:
– А сахар?
– Кончился. – Лида виновато посмотрела в пустую сахарницу. – Ты не сказал купить.
– Понятно.
– Паш, ну прости.
– Лида, когда и зачем Галина сменила имя? – спросила Инга.
– Точно уж и не помню. Она всегда, ну как вам сказать, своей семьи и имени стеснялась, что ли. В школе требовала, чтобы её звали Лина. Потом вдруг придумала историю, что она из польской аристократической семьи, а там у всех двойные имена. Стала Ева-Лина. Потом эта история ей надоела, а Эвелина осталась. Эвелина Джи ей казалось интригующим, роковым.
– Не понимаю, зачем люди меняют имена, – сказал Павел. – На мой взгляд, это неуважение к родителям.
Инга увидела, как Лида собралась ему возразить, но тут же одёрнула себя.
Зазвенел будильник.
– Кормёжка! – Паша поднялся. – Ну, раз вы тут сладким не кормите, пойду к собачкам. Лид, я начну, а ты потом присоединяйся. Хорошо, мышонок?
Будто бы заглаживая былую холодность, он нежно дотронулся до её плеча, чмокнул в щёку.
– Как я могла забыть про сахар? Заходила же в «Семёрочку» утром! – Лида ещё раз проверила все полки, когда Паша ушёл. – У него давление низкое, голова часто болит.
– Какая была Галя в школе?
– Она, как эти псины, – Лида вернулась за стол, – сообразила, что стаей большего можно добиться. Собрала нас, троих самых не похожих девчонок, вместе, так что мы стали как перчинки в Spicegirls – все разные и классные, – к нам никто просто так подойти не мог.
– Здорово. Инстинкт сработал. – Лида кивнула, подтверждая. Инга продолжила: – Вот откуда её целеустремленность. Она и у нас на работе только с нужными людьми общалась.
– Не удивляюсь. Галка всегда была деловая. Она за коммуникации отвечала: где гулять, с кем дружить, кому бойкот объявлять. Я за учёбу – домашки, сочинения, контрольные все на мне.
– А третья девочка?
– Тамара Костецкая. Её звали «актриса». Она решала, например, на какой фильм в субботу идём.
Костецкая! Та самая «восходящая звезда», которая снималась в «Перебежчике» у Марата!
– Почему?
– Она кино обожала. И играла в школьном театральном кружке. Красивая была необыкновенно! А любимая роль – Кикимора, представляете? Играла потрясающе! До сих пор мурашки по коже! У неё дар к перевоплощению, ей даже не надо было костюма и грима. Хочет – девочкой станет наивной, ресницами хлопает, а хочет – красавицей. Будто секрет знала – любого могла к себе расположить, – вздохнула Лида. – Галя просила Тамару научить, а та ей отвечала: «Это либо дано, либо нет, я ничего специального не делаю – только в глаза посмотрю, и человек сделает всё, что я захочу». И смеётся. И такое чувство, что жизнь у неё всегда будет гладкая и красивая. Галя завидовала, понятное дело. А мне с ними так классно было! Я же тихоня, а они столько всего придумывали: как на концерт бесплатно пройти, как отомстить сплетницам-отличницам или мальчишкам.
– Неужто дрались?
– Постоять за себя умели. – Лида расправила плечи. – Но никому и в голову прийти не могло. Тамара всегда как дива выглядела, плавная, воздушная, а бугая-десятиклассника однажды так отделала!
– Расскажите, – попросила Инга.
– Он её у туалета зажал, лапать начал, под юбку полез, типа лёгкая добыча. А она ему, – Лида понизила голос, – не здесь, идём со мной. И повела за гаражи. Тот за ней телёнком, а как видно их не стало, она ему ногтями в лицо и коленом между ног! Долго потом меченый ходил. Он с тех пор нашу троицу избегать стал, но никому ничего не рассказал, стыдно, наверное, было. Да и кто поверил бы!
– Лихие вы были.
– Это они. А я у них училась. – Лида слегка покраснела. – Тамара с Галей ещё тогда решили: у них большая жизнь впереди, вырвутся из нашего болота.
Она и две популярные девочки. Речь льётся легко, плавно, бирюзово-оранжево – это было лучшее время в Лидиной жизни. А Эвелина
