Инга, не мигая, уставилась на подругу.
– Даже не думай! – фыркнула Холодивкер. – Этот Химик – какой надо Химик! Он ко всей этой мутотени отношения иметь не может, зуб даю!
Глава 11
В комнате было темно и так тихо, что звенело в ушах. Она ещё раз щёлкнула выключателем, нервно так – щёлк-щёлк. Но света не было. Поёжилась, даже по спине было видно, как ей неуютно и страшно. Лунный блик выхватывал из темноты край стола, мягкий велюровый бок дивана, за которым переламывался углом и падал на пыльный пол, чертил дорожку. В окне висела нереально ровная круглая луна. Широкий подхват обнимал тяжёлую гардину, она скульптурными складками опускалась к полу. Ткань в полумраке была похожа на силуэт человека – вот это нога, вот руки, здесь должна быть голова. Гардина качнулась, пошла волной. За ней стоял человек!
– Я знаю, ты здесь. – Она хотела крикнуть, но голос оборвался в хрип. – Я тебя вижу! Я тебя… ненавижу! Убирайся из моей жизни!
Штора неприятно зашевелилась. Бежать, надо бежать! Она бросилась прочь, но зацепилась ногой за толстый кабель, по инерции схватилась за стул, не удержала равновесия и вместе со стулом упала. За окном загремело, луна стремительно закатилась за невидимый горизонт и потухла.
– Блять! Что, опять запороли прибор? Дядя Федя! – загремел бас прямо у Инги над ухом.
– Да тут я! – Главный осветитель вылез из-за декорации.
– Что, нельзя было сразу убрать этот грёбаный кабель! – Режиссёрский стул с грохотом полетел на пол. – Сделайте мне свет! Как хотите, но сделайте!
Разом зажглись дежурные лампы, исчезла таинственная жутковатая комната, превратившись в захламлённый и многолюдный павильон. Экран, в который смотрела Инга, зарябил, заполосил, магия исчезла. Всё вокруг разом задвигалось и зашумело.
– Андрей Борисович, платье порвалось. – Тамара подняла подол, с которого свисала полоса ткани.
– И глаза надо подновить. – Гримёрша с медицинским вниманием осматривала лицо героини.
– Тамарик и все – молодцы! Дядя Федя, ты дубль просрал. На всё про всё полчаса! Не расхолаживайте мне героиню! – рявкнул режиссер и тихо самому себе сказал: – Перекурим, браток.
Инга не сводила глаз с исполнительницы главной роли. Тамара Костецкая сидела на полу, как сломанная кукла, вокруг суетились гримёры с кисточками и реквизиторы с иголками-нитками. Она как будто спала, не закрывая глаз. Неподвижный взгляд был направлен куда-то за спины всех, кто шумно двигался вокруг.
Инга на секунду попыталась представить трёх подруг – Лиду, Эвелину и Тамару – вместе. Не получалось. Никак не получалось. Простушка Лида, хищная и бесцеремонная Эвелина оставались по другую сторону канатов. По красной дорожке такая, как Тамара, должна идти одна – статная и стройная, черты лица – немного неправильные, но оттого необычайно притягательные. И глаза – чёрные, бархатистые, бездонные. На какой-то миг Инге показалось, что в глубине их цвет меняется, переливаясь от чёрного до синего и обратно.
– Давай экскурсию. – Марат подтолкнул Ингу. – Пока не добьют дубль, разговора всё равно не получится. Бывала раньше на съёмках?
– На таких – нет.
– Тогда приобщайся к великому таинству. Праймовый сериал «По кличке Череп», – занудным голосом завёл Марат. – Экшн-трилер-саспенс, лента рассчитана на зрителя в сегменте сорок пять – шестьдесят, образование среднее и среднеспециальное, восемьдесят восемь процентов – женщины, как правило, домохозяйки. Кстати, ты знала, что женщины гораздо изощрённее в жестокости, чем мужчины? – Марат увлёк её на импровизированную кухню, где разрешили курить в открытое окно. – Кинобуфет. – Он обвёл комнатку рукой, взял со стола одинокий апельсин. – Не игровой?
– Отыграл своё, жри уже. – Режиссер выдул облако дыма в открытое окно.
– Позвольте вас представить. – Марат церемонно поклонился. – Андрей Борисович Углов, светило режиссёрской мысли.
– В глаз тебе светило! – Андрей надвинул кепку на глаза.
– …да в ухо не попало! Как сам? – Марат ловко очистил апельсин, разделил на дольки, засунул одну в рот.
– Да лучше всех! А вообще, хочу к вам обратно, на полный метр. Про твою последнюю работу слышал, говорят, сильно…
– Вот если бы платили ещё, как на «Марвелле».
– Маратик, ты каким ветром к нам зачекинился? – В кухню влетела девушка в драных джинсах и майке с принтом «Секснах», повисла на Марате. – Пойдём, там Динка тебя ищет. Помнишь Динку?
– Ой, нет! То есть да, но… может, нет?!
Но девица уже волокла Марата из кухни.
Сразу стало пусто.
– Куришь? – Андрей протянул ей мятую пачку. Инга помотала головой. Помолчали. – Давно с ним?
– Андрей Борисович, кинокорм прибыл.
В кухню стали заходить люди с лотками и подносами, замотанными в стрейч-пленку. Следом повалила вся группа.
Ингу оттеснили в угол. В голове о черепушку билась только одна фраза, как муха, пойманная в стакан: давно с ним?
– Всем жрать и думать о высоком! На обед полчаса! – Бас Андрея перекрывал общий гомон, треск открываемой пластиковой посуды и отдельные выкрики «Обед на площадке – наше всё!». – О высоком, я сказал!
Она выскользнула из кухни. Вернулась в павильон, сиротливые штативы выглядели как переросшие дети, забытые на площадке. Отстучала эсэмэс Холодивкер: «Дозвонилась Вертману?» Тут же прилетело в ответ: «Пока нет. Жди».
Давно с ним?
Инга прошла к выгородке, снова удивилась, как набор простых предметов – диван, штора, затёртый ковёр, ненастоящее окно, письменный стол, перевёрнутый стул – при определённом освещении вдруг прямо на глазах преображается в таинственное пространство.
Давно с ним?
Марат, привычно устроившись за одним из мониторов, просматривал отснятый материал. Девица, которая его утащила, что-то показывала на небольшом экране, не забывая время от времени тормошить Марата. Вторая, видимо, Динка, стояла рядом, слишком рядом, почти касаясь его руки…
– Все на позиции! Дядя Федя, свет моих очей, где луна? Метнись барсиком в лихтваген, сооруди что-нить из ранее сломанного! Давай, мастер, вдохновение ждать не будет.
– Борисыч, у нас же там ни одного живого прибора. Мы тут прикинули – снизу бэбиками на рефлектор запалим, будет луна лучше, чем у Спилберга!
– Ну или как-то так… – Углов что-то чиркал карандашом в листах раскадровки. – Луну покажи.
– Сей секунд, Борисыч. Вот, готово!
На площадке раздались смешки. Режиссёр медленно поднял глаза от листков бумаги. Взялся за голову, сорвал с макушки маленькую вязаную шапочку и запустил ею со всей силы в декорацию.
– Дядя Федя! Коперник ты мой! Птолемей ненаглядный. Нашли прямоугольный рефлектор – молодцы! Теперь найдите круглый. Луна всё-таки имеет форму шара. Или нет?
Уже несли круглый рефлектор.
– Ну слава тебе… – Углов опять углубился в сценарий. – Шапочку мою верните, ироды! Народ, на площадку!
Народ, дожёвывая, потянулся с кухни, и за считаные секунды затихший было павильон-муравейник ожил. У каждого была своя работа. Инга почувствовала себя лишней. Её схватили за руку, потянули.
– Стой сюда. – Марат поставил Ингу перед собой. – Смотри на плейбэк. Хоть и далековато, но кое-что видно.
– Тишина на площадке!
Опять зазвенело в ушах. Свет погас, в окне, покачиваясь,
