– Дядя Федя, откуда у нас в кадре мистический синий? Приглуши его маленько. Третья камера левее. Четвёртая! Встань уже на сторону добра! Не заваливай мне горизонт! Держи плотно диагональ!
Инга ощутила на плече руку Марата. Хотел убрать её кудряшку, но наэлектризованные волосы шибанули током. Ингу душил смех, но на неё так зыркнул стоящий впереди мужчина, что она немедленно вспомнила детскую игру «Раз, два, три – замри!».
– Мотор!
– «По кличке Череп». Сцена десятая, кадр седьмой, дубль второй, – звонко скороговоркой прокричала та самая девчонка в майке про секс.
– Ба-бах! – выстрелила хлопушка.
– Звук, камера пошла. Начали, – вкрадчиво сказал Андрей, и его тихий голос разлетелся по всему павильону.
Темнота, щёлк-щёлк, шаги…
Инга кожей ощущала его присутствие, руку он убрал. Но там, где он стоял, было горячо. Как будто пылал весь бок. Он легко дышал в её волосы.
Давно с ним?
– Ненавижу! Убирайся из моей жизни!
– Стоп! – заревел Андрей. – Кто луну держит? Руки в кадре! Спилберги-хуилберги! По новой. Приготовились…
Инга не оборачивалась.
Вот так стоять немой, замерев посреди ненастоящей жизни. И больше ничего и никого вокруг. Только ощущать его дыхание на шее.
– «По кличке Череп». Сцена десятая, кадр седьмой, дубль третий!
– Ба-бах!
– Звук, камера.
Темнота, щёлк-щёлк…
– Ненавижу! Убирайся из моей жизни!
– Ты сама во всём виновата. – Из-за гардины вышел мужчина и навёл пистолет прямо на героиню. – И сейчас ты за это ответишь. За всё ответишь.
Инга открыла глаза. На неё смотрел чёрный глаз пистолета. Как будто целился прямо в неё. Но было плевать. Даже если бы на самом деле. Только его дыхание у шеи. Ноги приросли к полу, руки стали неподъёмными, внизу живота горело.
Давно с ним?
Грохнул выстрел. Между выстрелом и Ингой – чужое падающее тело. Кажется, это называется на линии огня? Она вздрогнула и обернулась. И – как ледяной водой: его не было рядом. Недалеко беззвучно вращался вентилятор. А Марат спокойно стоял у дальней стены, что-то читал в телефоне.
– Стоп! – крикнул Андрей, не отрывая глаз от монитора. – В целом неплохо. Закрепим!
Послышался ропот. Инга выдохнула. Она не дышала?
Тамара стояла, уставившись в пол. Как пружина, готовая распрямиться и снести всё, что встанет на её пути.
– Да-да, родненькие мои! Ну, ещё сто грамм – и закроем сцену.
– Борисыч, и скажи, наконец, хлопушке – пусть снимет эту чёртову майку, – раздался из-за камеры голос оператора. – Она оскорбляет мои лучшие чувства!
– Агащас! – Хлопушка резко дёрнула майку вверх, так что показалась голая маленькая грудь. – Может, мне потереться тебе… об оптическую ось?
– Ой нет, лучше не надо! – Оператор демонстративно опустил на глаза дужку наушников.
– Солнце моё, не кипишуй! – Андрей еле угомонил хохот. – Где наш убивец?
– Убивец отпросился пописать.
– Это святое. Ждём.
Инга подошла к стене, встала рядом с Маратом. Ненароком коснулась его руки. Он мгновенно отреагировал: сгрёб её пальцы, незаметно огладил бедро. Сразу расхотелось наблюдать за съёмками, беседовать с Костецкой – домой, чтобы никто не мешал. Можно даже и не домой, а в машине…
– Тишина на площадке! – разнеслось по павильону.
– Мотор!
– «По кличке Череп». Сцена десятая, кадр седьмой, дубль четвёртый!
Ба-бах!
– Звук, камера!
– Ты за это ответишь. За всё ответишь!
Он опять целился в Ингу. Она инстинктивно спряталась за спиной героини.
– Стоп! Снято! – Режиссёр поднялся со своего места. – Ну что, узники искусства? У меня было! Меняем декорацию! Постановщики на площадку! Остальным перерыв один час.
– Пойдём скорей, Тамара нас ждёт, – сказал Марат. – Туда, – он мягко повернул её вправо.
Костецкая сидела в дальнем углу костюмерки за ворохом одежды, смотрела в окно. Грязный городской пейзаж – облупленный фасад с неуместной лепниной и разбросанными коробками кондиционеров, как будто кто-то швырнул горсть головастиков на здание, те прилипли и так засохли.
– Привет! – Марат наклонился к Тамаре, чмокнул в щёку. – Как работается?
– Ты о чём, Маратик? – Она повернулась к нему всем корпусом, Инга опять оказалась за её спиной. – Халтура это, а не работа.
– Но ты молодец, выкладываешься.
– Просто не умею по-другому. – Она похлопала его по руке.
Почему все до него дотрагиваются, чёрт возьми! А она рисуется перед ним. Хотя ей на самом деле стыдно, что она снимается в таком дерьмовом сериале. Почему же тогда согласилась?
– Ну, хоть заработаешь.
– А, – отмахнулась. – Это ж не про деньги. Тренирую мышцу. Вдруг пришлют, наконец, нормальный сценарий.
– Да, нам бы ещё одного «Перебежчика». Ты там классно сработала. Твоя стихия: всё как в последний раз, на разрыв аорты.
– Так материал какой, я же говорю! – Тамара всем телом подалась к Марату. – Спасибо тебе, родной. Помнишь сцену расстрела пленных? На режиме снимали. Я её тут в монтаже посмотрела, уже со стороны. Вокруг красотища, птички поют, солнышко уже пригревает и так странно: вот это всё рядом, простая понятная жизнь, которую у тебя отнимают, потому что так получилось. И никто не виноват.
– Я тебе точно говорю, фильм «Золотого Орла» ещё получит! Ты звезда, что уж там! – Марат чуть наклонился влево, показал на Ингу: – Это, кстати, моя знакомая, журналист, очень хотела с тобой познакомиться.
Тамара обернулась, приподняла брови, как будто только что увидела.
– Знакомая?
– Инга Белова. Веду свой блог…
– Не слышала. – Тамара обворожительно улыбнулась.
– У меня к вам несколько вопросов, – Инга не ответила на улыбку, – по поводу Эвелины Джи.
– Вы про Галю Белобородько? – Тамара продолжала широко улыбаться.
– Вы дружили в школе.
– Ну да, лет сто назад. – Костецкая повернулась к зеркалу, начала аккуратно распускать причёску. Инга молчала. Тамара разглядывала их с Маратом через зеркало. – А почему вы интересуетесь? – спросила наконец она.
– Её убили, – коротко объяснила Инга.
Глаза Тамары расширились, она быстро их опустила.
– Не может быть, – произнесла на выдохе. – Как это случилось? Когда? – Она застыла со шпилькой в пальцах.
– Подробности мне неизвестны, – ответила Инга. – Полиция нашла её голову в ливневом стоке.
– Голову? – Тамара рывком обернулась.
– Да. – Инга пристально наблюдала за девушкой. – Галине Белобородько отрезали голову.
– Какой ужас! – Тамара закрыла лицо руками.
И вовремя. Не сделай она этого, Инга не сомневалась, что увидела бы на её лице не способное укрыться ни за какими створками самообладания торжество.
Оранжевый! Она даже не может сыграть потрясение – до того захвачена мстительной радостью. Да её просто трясёт. Как спортсмена, который выиграл гонку.
– Простите, что принесла вам плохие новости, – медленно произнесла Инга, – примите мои соболезнования.
– Спасибо, – сдавленно ответила девушка.
Она сидела, как под напряжением, не отводя рук от лица, пытаясь справиться с собой.
Марат подошёл к Тамаре, нежно погладил её по плечам. Как на съёмочной площадке – когда не получается быть убедительной, партнёр приходит на помощь, вытягивает сцену.
Зачем он вмешался?
Тамара заплакала.
– Кто мог сделать с ней такое? За что? Она была… такая добрая…
– У неё могли быть враги? Кто-то мог желать ей смерти?
– Смерти? – Тамара подняла заплаканные глаза. – Не знаю. Может быть. У неё было много… поклонников. Роковая женщина. – Она махнула рукой, задела ворох одежды на столе, и цветастая юбка змеёй скользнула на пол.
Тамара подняла глаза на Ингу; она
