Она машинально сделала несколько шагов назад и чуть не упала на ступеньках крыльца.
– Ты думала, дешёво намалякалась и всё можно? – Второй был менее официальным. – Журналюга поганая. Опять намылилась звёзд нафотать? Ты в чёрном списке здесь, усекла? Вали-вали давай и «муженька» своего прихвати. Ещё раз сунешься – так просто не отделаешься.
– Да что ты себе позволяешь?! – заорал Эдик. – Сука!
Это слово, такое нехарактерное для него, вылетело и лягушкой распласталось в воздухе. Инга улыбнулась.
– Пойдём. Не связывайся. Нечего.
На заднем дворе Vitaclinic вовсю буйствовал май: земля заросла нечёсаной травой, две молодые берёзки стояли в пуху свежей листвы. Инга направилась к выходу. Очень хотелось смыть краску с лица.
Архаров, чёрт его дери, был прав: нечего мне было сюда соваться. Это ж надо было, чтоб так «повезло»: из всего персонала встретить этого козла Громушкина, который тогда заходил к Туми.
– Докопались всё-таки? – В арке, у тротуара, курила девушка. Кроксы, салатовый халат, затянутые в пучок волосы – медсестра из клиники. – Я вас знаю. Гадов этих из групп самоубийц вы раскрыли. Ну хоть кто-то и про этот Освенцим правду напишет.
– Мы напишем правду, если нам расскажут правду. – Инга понятия не имела, о чём говорит девушка.
– Я думала, вы и так всё знаете, – уверенности в девушке поубавилось, – раз приехали.
– Мы знаем, что здесь творится что-то неладное, – Инга говорила наугад, – и что руководство усердно это скрывает. Мне нужен источник в Vitaclinic. – Она сделала паузу. – Разумеется, анонимный.
Девушка затянулась, молча глядя на Ингу. Она раздумывала.
– Мы можем встретиться не здесь, – продолжала Инга. – Возьмите мою визитку. Я приеду, куда скажете.
– Ну уж нет. – Медсестра ткнула окурок в стенку. Вниз посыпался серебристый пепел, похожий на карнавальные блёстки. – У меня близнецам четыре года, а муж объелся груш.
Инга ждала. Девушка явно не договорила. Она достала телефон, прокрутила список контактов вниз.
– Вот, – ткнула пальцем. Инга уже переписывала номер себе в айфон. – Его найдите. Игорь Лавренюк. Он её врачом был. Быстренько они его сплавили – за один день человек работу потерял.
Чьим врачом?
– Спасибо. – Инга щёлкнула кнопкой блокировки.
Девушка сунула руки в карманы медицинского халата:
– Напишите про это. Вы смелая. Нельзя такое спускать, – и направилась к заднему входу клиники.
Эдик, всё ещё тяжело дыша от ярости, подошёл к Инге уже за воротами. Она стояла, прислонившись к дереву и уткнувшись в телефон.
– Назначение он, видите ли, пошёл оформлять, как же, – буркнул он, – а сам охрану вызвал! – Он заглянул ей через плечо, прочитал:
Inga
Подключен (а)
Срочно нужен полный список пациентов клиники неврозов Vitaclinic. Период 2015—2018
– Никуда они от меня не денутся, – сказала Инга довольно.
Глава 13
– Я у них психиатром-вегетологом работал, – носком широкого ботинка он перекатывал ком сухой земли, – по профилю.
Инга не стесняясь разглядывала собеседника – небритые щеки, всклокоченные волосы. Доктор Лавренюк чем-то походил на любимого Довлатова. Рукавам белого халата, вороту рубашки, брючинам не хватало длины – большой, будто умноженный на коэффициент, он был выше всех на голову, как неловкий Гулливер.
– Это что за специальность? Звучит так, будто с неуравновешенными растениями работаете. – Рядом с его растоптанными «лаптями» Ингины кроссовки казались детскими.
– Можно и так сказать, бывало, что и растения привозили. – Он усмехнулся где-то глубоко в животе и посмотрел на неё. – Вы правда хотите знать или так, поболтать просто?
– Интересно, расскажите.
Они шли по внутреннему двору, огибая здание серого кирпича. Неровный оштукатуренный цоколь отливал свежей синей краской, первый этаж окон был закрыт полосками решёток.
– Хорошо. У вас горло иногда перехватывает, дышать тяжело?
– Бывает, а что?
В ответ он загнул мизинец, будто начиная детскую игру.
– А ноги стынут в жару?
– Дома всегда в шерстяных носках, откуда знаете?
Он пригнул к ладони безымянный палец.
– Настроение скачет?
– А у кого нет, смеётесь? – Инга улыбалась, а он добавил средний, сделав из руки пистолетик, и направил на неё.
– А спите как? Признавайтесь!
– Как, как – как попало! – Инга наклонила голову, будто отстраняясь от выстрела.
Игорь в ответ рассмеялся, закрыл указательный и накрыл всё большим пальцем.
– Ваша вегетативная нервная система сигналит. – Он погрозил ей сжатым кулаком. – Это «серый кардинал» организма – держит всё тело в норме. И как только «руководящий орган» истощается и даёт сбой, системы начинают вести себя неадекватно.
Он раскрыл ладонь, будто выпустив пойманную муху.
– Доктор, всё плохо? – Инге нравился этот нежный великан.
– Раньше я бы посоветовал на пару недель лечь в Vitaclinic, там с этим отлично справлялись. Своя лаборатория, специальные разработки, новые препараты. Такие были результаты! Привезут неживого почти – буквально с карниза снимут. Через месяц-два выходит как новенький. Но туда просто так с улицы не попасть. Клиника для особых пациентов. Я бы замолвил за вас словечко. – Лавренюк вздохнул, пригладил волосы. – Но теперь это не ко мне.
– А сейчас что посоветуете?
Оба закурили у сине-золотой вывески «ГБУ здравоохранения города Москвы «Наркологический диспансер № 24. Служебный вход». Напротив остановилась машина «Скорой помощи». Санитары под руки выводили мужчину: «Давай, давай, шевели копытами! Сейчас тебя примут, тёпленького».
– Больше спать, меньше нервничать, – он горестно кивнул в сторону проходящих, – ну и это – с алкоголем поосторожнее.
Интонация ровная, как сплошная чернильная линия кардиограммы. Похоже, у него у самого депрессия, причём довольно давно.
– Игорь, скажите, почему вы ушли из клиники?
– Не я ушёл, меня ушли.
Ответил резко, залив слова тёмно-зелёной тоской.
Во дворе диспансера не было людей, хоть уже пригревало солнце. Они двинулись по просохшим дорожкам, перешагивая редкие зеркала луж. За решётками на этажах плавали белые тени, с кухни доносился прогорклый запах больничной еды.
– А здесь чем заняты? Терапия? Консультации?
К дверям главного входа семенили посетители. Их встречала суровая вывеска: «Посещение больных с 11:00 до 16:00. Передачи строго после проверки персоналом. Алкоголь в диспансер проносить запрещено!»
– Клизма и капельница с физраствором – такие у меня теперь консультации.
– Игорь, а что случилось там, в клинике?
– Да я и сам до конца не понял. Работал у них больше года, всё путём шло. Я за острых отвечал – агрессивные проявления, неврозы, психические атаки, тяжёлая депрессия. Ко мне претензий не было, только с этой Игоньской странно вышло, бред какой-то.
– С Игоньской? А что именно произошло?
– Она как раз по моему профилю поступила. Ситуация обычная, вроде даже не особо острая, ну я и начал лечение по нашей схеме. У клиники своё ноу-хау. Нигде не купите.
– В смысле? У клиники свои собственные разработки? Лицензированные?
Но Лавренюк не заметил вопроса, спешил рассказать, его как будто прорвало:
– Игоньская в двести одиннадцатой палате лежала. Заходить к ней мог только определённый персонал – у них всё на магнитных пропусках, прайвиси, как они любят повторять. Всё очень строго. На лекарства поначалу реагировала неплохо, через несколько дней пошли улучшения – сон наладился, она успокоилась. А потом вдруг началось.
– Что? – Инга
