– Ты сегодня разве не собиралась на ужин? – спросил он наконец.
– Собиралась, – не стала скрывать.
Отвела руки за спину и оттянула карманы большими пальцами, а он неожиданно подхватил куртку и шагнул ко мне:
– Пойдем. Надо уже посмотреть Ортахарну.
– Надо, – согласилась я.
Развернулась было к лифтам, со стороны которых пришла, но он мягко перехватил меня за плечо. Вопросительно взглянула на него, и Рихт усмехнулся:
– Мы же с тобой вроде как в бегах. Будем действовать по законам жанра.
И, не дожидаясь ответа, увлек меня в сторону аварийного выхода.
По лестницам мне спускаться не доводилось о-о-о-очень давно! Хотя бы потому, что в доме, где мы жили с родителями, по ней можно было перемещаться только с прищепкой на носу, а еще лучше в противогазе и костюме полной химзащиты. В нашей высотке на Четвертом острове, где Леона снимала квартиру, там делать было нечего. Лестница как лестница, даже покурить нельзя: тут же сработает система противопожарной безопасности и вкатят такой штраф, что мало не покажется.
Рихт ушел вперед, а я уселась на перила и съехала вниз. Чуть не влетела в него, но он меня поймал и поставил на ноги. Ненадолго задержал руки на талии, а потом так же быстро отпустил.
– Ты знаешь, куда она ведет?
– Понятия не имею, – хмыкнул он.
Поэтому с тридцать восьмого этажа бодрыми прыжками мы добрались до первого, после чего Рихт сделал предупреждающий знак:
– Подожди здесь. – Он выглянул за двери, а потом кивнул мне: – Путь чист.
Путь действительно был чист, разве что в коридоре парила аэротележка, на которой громоздилась кипа грязного постельного белья. За огромными дверями напротив слышался шум стиральных машин.
– Мы в машинном отделении, Танни.
– Это хорошо или плохо?
– Хорошо, что здесь нас не увидит никто из группы…
– А плохо, что нас могут увидеть горничные или официанты.
Рихт рывком увлек меня за собой к повороту мимо служебных помещений. Мы пролетели по длинному коридору, оказавшись перед огромными раздвижными дверями, за которыми мельтешило множество людей. Над плитой клубился пар, а пахло так, что я резво вспомнила о далеком перекусе во время съемок.
– Кухня, – задумчиво произнес Рихт. – Она же тупик.
– Напрямик не пойдем?
– Мы же не в боевике.
– У меня есть это. – Я сунула руку в карман и вытащила леденец. – Если направить его прямо сквозь одежду, вполне сойдет за лазерный пистолет.
– Нет, это слишком. У нас шпионский триллер.
– В шпионских триллерах обычно громят кухню.
– Нет, Танни, ты путаешь.
Рихт увлек меня за собой обратно, и мы метнулись налево там, где раньше свернули направо. Услышали шаги и нырнули за угол: едва успели, потому что по коридору за аэротележкой с посудой прошли два официанта, обсуждающие «мерзкую девицу за седьмым столиком». Когда шаги стихли, Рихт отлепил меня от стены, и спустя пару минут мы затормозили перед небольшим холлом, отлично просматривающимся из-за угла.
– А теперь делай, как я.
Не успела даже слово сказать, как он накинул капюшон на голову: так, что осталась видна только нижняя половина лица, я напялила очки, и мы неспешным шагом прошли через небольшое служебное помещение к дверям. Не только мы, следом за нами шли еще две девушки, парень с перекинутой через плечо сумкой, а навстречу еще двое рослых мужчин. Турникет на выход работал без пропусков, поэтому Рихт подтолкнул меня вперед и помахал охранникам:
– До завтра, парни.
Они пробурчали что-то в ответ, но даже головы не подняли.
– Ты. Где. Этому. Научился?! – выдохнула я, когда мы оказались на улице и, подхваченные толпой, зашагали в сторону центра.
– Я же актер, забыла?
Чешуйчатые перцы!
– И не возразишь даже.
– А то. – Рихт подмигнул. – Куда пойдем?
– Не знаю… давай прогуляемся в центр, а там посмотрим.
Он кивнул, и только тут я поняла, что он по-прежнему сжимает мою руку. Крепко-крепко – вспотевшие пальцы, в которых отдается пульсация бешено бьющегося сердца. Адреналин бежит по венам, будоражит кровь, и я понимаю, что напрочь забыла о настроении, с которым пришла к нему. Кажется, это представление с лестницей было исключительно ради меня. Кажется…
Да нет, мне не кажется.
– Как ты вообще решил стать актером? – спросила, чтобы сбить себя с этой мысли.
– У меня четыре младшие сестры и трое старших братьев.
– Ого!
– Да. Сильно старших, поэтому, поскольку все мужские роли в семье уже были заняты, я помогал матери с сестренками. Ты себе представляешь, что такое четыре мелкие девицы, от двух до семи, которых надо занимать и развлекать? Вот я и устраивал представления. Сначала с куклами, потом, когда старшая пошла в школу, мы давали представления на пару с ней.
– Весело у вас было, наверное.
– Не то слово. – Рихт улыбнулся. – Ну а ты? У вас большая семья?
– Про мою семью, наверное, вся Аронгара знает.
– Ну, я не из Аронгары. К тому же предпочитаю, чтобы ты рассказала сама.
Солнце уже опустилось за дома, весенние сумерки затемняли высотки, повсюду вспыхивали рекламные голограммы. Я задрала голову и посмотрела на мельтешащие над нами флайсы, аэроэкспрессы и ленты ограничивающих трассы огней. Совсем рядом протянулись воздушные рукава, и я тут же опустила голову. Не хотела вспоминать о вчерашнем.
– У меня есть сестра. Старшая.
– Вы дружите?
Хотела бы я это знать.
– Когда как.
Рихт отпустил мою руку, или я ее отняла.
– Если я спросил лишнее…
– Не лишнее. Мы просто из разных миров, это ты наверняка знаешь.
– Все границы мы сами себе придумываем, Танни.
– Может, и так.
– Точно. Я долгое время снимался исключительно в эпизодических ролях, потом перешел на сериалы…
– Про любовь?
– Не только. Как-то снялся в одной шпионской истории, но ее прикрыли из-за низких рейтингов на втором сезоне.
– Так вот откуда у тебя любовь к шпионам.
– На самом деле нет. Я сходил с ума от Баррета Крэйна.
«Баррет Крэйн» – франшиза и киноопупея, которая снимается до сих пор. Круче ее главного героя только муж моей сестры (наверное). Но не поручусь.
– Все с тобой ясно, – фыркнула я. – Значит, все-таки про любовь.
– Про любовь, – согласился он.
– Ты играл таких брутальных главных героев, в которых героиня влюбляется с первого взгляда…
– Вообще-то, злодеев.
– Что?! – Я даже очки приспустила, чтобы глянуть ему в глаза. Удалось весьма сомнительно с падающим на лицо капюшоном, а ко мне Рихт не повернулся.
– Слушай, ты и правда похож на злодея.
– Точно так же мне сказали на пробах. У, как я тогда разозлился. Думал, пошлю их всех к драконам…
– Но не послал.
– Нет, пришел домой, подумал до утра и решил: чешуя с ними, злодей так злодей. Поэтому меня ненавидит вся Лархарра.
Я сдавленно фыркнула:
– Прямо-таки вся?
– Бо́льшая часть. – Вот теперь он посмотрел на меня, и в глазах его плясали смешинки. – Ты даже не представляешь, сколько всего приятного можно узнать о себе в век высокоразвитых технологий. Мне на мэйл приходили письма в стиле: «Чтоб тебя драконы сожрали» и прочими пожеланиями всего хорошего, особенно когда я снимался в «Эвари».
Эвари, Эвари, Эвари…
– Постой-ка! Это та история про девицу, которая разрывалась между двумя парнями на протяжении пятисот серий, и один потом от такого обращения озверел?
– По сценарию он изначально был не очень хорошим.
