– Никак то, что нужно?
– Еще бы! – весело хлопнул его по плечу Сангре. – Он и сам по себе идеального компаньона сулит, а в совокупности с первой картой вообще выигрыш дела предсказывает. Значит, есть смысл рискнуть, – он задумчиво посмотрел на боярина и осведомился:
– Помнится, ты мне помощь предлагал. Тогда раздобудь кошель, красивый и небольшой. И кликни, чтоб Вовку-Лапушника с Яцко позвали.
Тот, быстро развернувшись, метнулся выполнять. Меж тем Сангре, достав из сундука шкатулку, принялся безжалостно вскрывать заклеенную прорезь, пробираясь к спрятанным новым монетам. Клей был качественный, пришлось ломать. Демонстрировать деньги вошедшему боярину он не стал, попросту высыпал их в протянутый кошель и, сунув его себе в карман, сообщил:
– Пойду с горя араки паленой хлебну.
Через полчаса он уже был на базаре и, проходя мимо нужного лотка, выразительно шевельнул бровью, после чего направился к известной ему юрте. Там царил тот же полумрак, хотя тюков поубавилось – не иначе, успели распродать.
– Благородный идальго сызнова у меня в гостях, – раздался за спиной знакомый голос.
– Одного боялся, – честно сознался Петр, от избытка чувств обнимая еврея, – что ты уже укатил.
– С радостью, но как бы я оставил свой товар, который, как ты видишь, у бедного несчастного жида совсем никто не хочет покупать.
Усилием воли Сангре взял себя в руки и даже принял от невесть откуда вынырнувшего Изи пиалу с кумысом. На сей раз напиток оказался выше всяких похвал – белый как снег и ароматный, как настой степных трав.
– Твой мальчик учится прямо на глазах, – похвалил Петр, сделав несколько глотков.
– Судя по отсутствию пайцзы – ты тоже, – кивнул Шмуль. – Хотя должен заметить, тебе еще многое предстоит поправить, – и он с улыбкой посоветовал: – Когда волнуешься, никогда не бери в руки пиалу. Или уж во всяком случае выжди, пока руки не перестанут дрожать.
Сангре досадливо поморщился и пояснил:
– То не от волнения – от злости.
– Как я понимаю, твое приглашение в гости отменяется? – безмятежно осведомился еврей.
– Напротив, – усилием воли растянул свои губы в улыбке Петр. – Почтенный Шмуль бен Хаим, ты будешь самым желанным гостем в моем тереме. Но вначале…
– Мне опять предстоит что-то сделать, – продолжил еврей, иронично процитировав: – И снова за это страшное слово, за бесплатно.
– Ну отчего же, – Петр допил кумыс. – На сей раз я готов заплатить и хорошо заплатить. Вот смотри, – и он продемонстрировал Шмулю две новые серебряные монеты. Пока тот их внимательно осматривал, Сангре продолжал говорить: – За каждую из них, когда они окажутся с твоей помощью в руках Узбека, я готов выплатить тебе десяток иных, весом почти таких же, но… – и он извлек жменю золотых флоринов.
В палатке было пасмурно, но начищенные монеты даже в тусклом свете слабого солнца, с натугой проникающего вовнутрь, сверкали в ловких руках Шмуля, вертевших их так и эдак.
– Да настоящие, можешь не сомневаться, – заверил Петр. – Сдается, человек, у которого я отобрал такие хорошие червонцы, и часу не прожил на свете, пошел тот же час в реку, да и утонул там. Это я цитирую Гоголя, жил некогда такой гарный парубок в Малороссии, – насмешливо улыбаясь, пояснил он, видя недоуменное лицо еврея. – И учти, что серебряных монет на самом деле не две, а десяток. Получается, твой гешефт составит сотню золотых при пустяковой, в общем-то, работе.
– Благородный идальго хорошо учится, – заметил Шмуль, со вздохом сожаления возвращая флорины Петру. – Во всяком случае за те дни, что мы с ним не виделись, он постиг кое-какие премудрости в тяжких торговых делах. Но ему предстоит освоить еще немало. Эта, – поднял он вверх оставшуюся в его руках серебряную «сороку», – стоит чуточку больше.
– Сколько?
– Судя по тому, как великий хан угодливо кланяется князю Юрию, а тот с крестом в руке протыкает змея с полумесяцем, она стоит примерно трех голов: моей, Менделя и Изи. А я свою оцениваю немного дороже двух серебряных марок, – и он мягко предложил: – Попробуй начать торг сначала.
– Ой, ну до чего ж вы пугливый и робкий народ! – возмутился Петр. – Головы ты не лишишься. Скорее напротив: получишь от Узбека награду. Да и не нужно тебе ломиться напрямую к нему. Надо всего ничего: найти некоего злобного хитрого темника и вручить их ему, а уж далее он сам.
– После тринадцати веков пламенной и жгучей христианской любви любой храбрец станет пугливым, – огрызнулся Шмуль. – Лучше ответь, злобный хитрый темник не…
– Я предупрежу его. Разумеется, речи именно о тебе вообще не будет – исключительно о серебре. Мол, донесся до меня некий слух, так чтоб он не удивлялся, если кто-то из купцов явится к нему и покажет странную диковину.
– И где я, по-твоему, их взял?
– Об этом позже, когда мы договоримся о цене.
Шмуль с задумчивым видом вновь принялся вертеть в руке монету. Затем положил обратно на ладонь Сангре и потребовал:
– Вначале ты расскажешь мне, где я их взял.
Петр чуть помедлил, но чуя непреклонность Шмуля, со вздохом приступил:
– Значит так. Этим летом ты торговал в Москве и как-то раз…
Рассказ длился долго, поскольку Шмуль неоднократно перебивал своего собеседника наводящими вопросами. Где именно находился его лоток? Кто соседи? Как выглядела женщина, платившая ему за благовония – лицо, одежда, особые приметы? Когда конкретно произошла покупка? День? Час?
Наконец, вытянув из Петра максимум подробностей, еврей нехотя произнес:
– Предположим, я действительно торговал в Москве этим летом разными благовониями и продал одной глупенькой болтушке розовую воду, за которую она расплатилась со старым жидом этим серебром. То, что она покупала не у одного меня, и впрямь облегчает дело. Но это все равно очень опасно… Полагаю… тысяча серебряных гривен не будет слишком высокой ценой.
Сангре с трудом удержался от облегченного вздоха. Тысячи гривен у него не было, даже половины не имелось, но ведь главное – принципиальное согласие – он получил, а теперь можно и поторговаться.
Как ни странно, но на сей раз Шмуль наотрез отказался снижать цену, невозмутимо взирая на выходящего из себя Петра, успевшего мысленно пару раз помянуть недобрым словом карты бабы Фаи. Какой к черту идеальный компаньон?! Сквалыга! Гобсек! Шейлок!
– Ну хорошо, – наконец смягчился еврей. – Святой, благословен он, заповедовал помогать людям. А потому, раз у тебя нет такого количества, мы можем заменить серебро кое-чем иным.
Как оказалось, на самом деле ему требовалось право беспошлинной торговли. Причем на несусветный срок – аж на двадцать лет. И более того – десять ладей и две сотни дружинников на время ежегодной поездки в сторону Большого камня[51] для покупки мехов. Разумеется, бесплатно. Их прокорм во время пути еврей
