– Что за бред? Мне искренне жаль вас, вы как мент, готовы видеть в людях только дурное. Человек делиться с вами своими мечтами, а вы делаете из этого гадкие выводы. Наверное, Ольга права в отношении вас.
Он скользил по Яне оценивающе-высокомерным взглядом.
– Но как вы можете завладеть состоянием отца, если есть еще мачеха и сестра? Ваксмахер мне сказал, что вы держите Гелю на крючке. Что это за крючок? Что такого вы знаете о ней, что позволяет вам так вести себя с ней. Ведь она для вас как шавка, а?
– Мне надоело слушать грязные инсинуации, – повысил голос Антон, – убирайтесь, видеть вас больше не хочу!
– Вы знаете Браницкого?
– Во-он! – заорал Антон и отвернулся, скрестив руки на груди.
Так он и стоял в позе Наполеона, неприступный и обиженный, пока Яна не поднялась и не вышла из комнаты. До входной двери ее проводила Геля.
– Не обращайте на него внимания, он – чокнутый, – усмехнулась она. – Весь в папашу, – добавила она почти доверительным тоном.
– Ничего, до свидания.
Яна спустилась на лифте вниз и вышла на улицу. Она ехала домой, испытывая растерянность оттого, что была не вполне уверена, что ей удалось разрешить проблему до конца, и в тоже самое время, она была удовлетворена проделанной работой, потому что могла с большой долей вероятности назвать имя убийцы Жени Галкиной. Естественно, ей еще требовались доказательства, которые она намеревалась добыть любыми путями, ведь домыслы и видения к делу не пришьешь.
Джемма встретила ее у калитки радостным лаем, который люди вполне могли принять за раскаты грома. Яна успокоила собаку, насыпала ей корма и вспомнила, что сама давно уже не держала во рту ни крошки. После тяжелого дня, показавшегося ей вечностью, Милославская настолько устала, что даже не смогла ничего себе приготовить. Чтобы скинуть тяжесть с тела она первым делом приняла контрастный душ и уже потом съела пару бутербродов с сыром и колбасой. Стало гораздо легче и, несмотря на позднее время, она села на кресло в гостиной и закурила. Нужно было решить, как ей действовать, чтобы получить необходимые улики. Мысли почему-то не связывались. Докурив сигарету, Яна придвинула к себе колоду карт, которую, вернувшись домой, выложила на стол в гостиной. Она перебирала карты и ни как не могла выбрать ни одну, так как знала, что готовых решений они не дают. Обычно в случаях, когда она сомневалась, какой картой воспользоваться, Яна выбирала «Джокера», но в этот раз не стала этого делать, зная непредсказуемый «характер» карты.
Она отложила «Джокера» в сторону, развернув оставшиеся карты веером и держа их в левой руке. Джемма крутилась рядом, и Яна собралась было доверить выбор карты ей, но и от этой мысли отказалась, решив действовать методом исключения. Сверху на «Джокера» легла карта «Внушение», так как внушать вроде бы было нечего да и некому. За «Внушением» отправилась карта «Взгляд в прошлое», так прошлое уже не интересовало Милославскую. А вот будущее интересовало… Отбросив оставшиеся карты в сторону, она опустила карту «Взгляд в будущее» на стол картинкой вверх и положила на нее руку.
Знакомые ощущения пронзили ладонь слабым током, быстро нагревая ее. Яна опустила веки и расслабилась. Несколько секунд ее окружала полная темнота, потом, словно изображение в ламповом телевизоре, постепенно начала вырисовываться картинка, которая сразу же показалась Яна знакомой. Вернее сказать, знакомой показалась не картинка, а местность, на картинке появившаяся. Это был тот же домик, где Браницкий писал свои картины. На этот раз он стоял не перед мольбертом, а возле шкафа, да и кисти у него в руках не было. По свету, падавшему сквозь распахнутое окно, Яна поняла, что солнце стоит в зените. Она немного отвлеклась, глядя на улицу, что не заметила как в комнате появился еще один человек, увидев которого, Лев Сигизмундович не удивился, а даже обрадовался, так как на его лице заиграла удовлетворенная улыбка.
Дальше поврежденная карта начала «сбоить». «Изображение» стало расплывчатым и замелькало со скоростью курьерского поезда. Яна все же «досмотрела» представление до конца, но из увиденного поняла только что в комнате появился третий персонаж, а Браницкий куда-то исчез. Перед его исчезновением что- то вспыхнуло перед Яниным взором, слепя глаза, и картинка погасла. Если бы она знала, где находится дача Браницкого, можно было поехать туда и, затаившись где-нибудь в укромном месте, понаблюдать за происходящем. Но так как адреса она не знала, то решила следить за Львом Сигизмундовичем с самого утра.
Позавтракав, она позвонила лейтенанту. Нельзя сказать, что он сильно обрадовался ее звонку, но был довольно корректен. Когда же Яна сказала, что ей требуется машина с водителем, Руденко начал нервничать.
– Ну где, где я тебе возьму машину, да еще с водителем? – возбужденно кричал он в трубку. – Ты думаешь, я большой начальник и распоряжаюсь всем автотранспортом отдела?
– Не горячись, Сеня, – уверенно произнесла Милославская. – Мне не нужна машина вашего отдела, достаточно будет твоей «шестерки», а водителем посади кого-нибудь из своих ребят. После обеда я его отпущу.
– Ладно, – после некоторого молчания ответил Руденко, – ты хоть скажи, зачем тебе нужна машина?
– Хочу сделать шопинг, Сеня, – сама себе улыбнулась Яна. – Знаешь, что это такое?
– Не маленький, – буркнул он в трубку. – Хорошо, жди. Пришлю тебе Саньку Томилина. Но только до обеда, – добавил он строго.
Томилин приехал через полчаса. Милославская уже ждала его возле калитки, поглядывая на Джемму, флегматично лежащую возле ее ног. Томилин, молодой парень с хитроватой улыбкой на лице, выглянул в опущенное окно и с интересом посмотрел на Яну. Когда он развернул машину и подъехал к Милославской, его губы растянулись еще шире.
– Вы Яна Борисовна? – удивленно произнес он.
– А что, не похожа? – улыбнулась она в ответ и забралась вместе с Джеммой на заднее сиденье. – Поехали.
– Сержант Томилин, – представился он. – На базар, что ли? – он уверенно тронул машину с места.
– Сначала заедем к одному знакомому, – Милославская назвала адрес дома Браницкого.
Привыкший подчиняться Томилин только пожал плечами. Когда они подъезжали к дому Льва Сигизмундовича, Яна заметила, что во двор въезжает желтая «Волга»-такси, которая остановилась возле подъезда Браницкого и посигналила.
– Притормози-ка, – скомандовала Яна.
Через несколько минут в дверях подъезда появился Браницкий, одетый в синие джинсы и свободную красную рубашку в крупную клетку. В руках он держал объемистый пластиковый пакет. Он сел в такси, и машина двинулась вперед.
– Езжай за этой «Волгой», – велела Милославская Томилину, – только нам не нужно, чтобы нас заметили.
– Вот это шопинг, – удивился Томилин, но послушно тронул «шестерку» следом.
Как и предполагала Яна, Лев Сигизмундович отправлялся на дачу. Желтая «Волга», попетляв по центру, свернула в сторону поселка, сплошь состоящего из двухэтажных коттеджей и свернула направо. Этот поселок располагался в черте города, а за ним, как было известно Милославской, располагались дачи. Туда, по всей видимости, и направлялся Браницкий. Обогнув пруд и небольшой лесок, за которым дорога пошла в гору, такси, поднимая клубы пыли, въехало на территорию дачного поселка, где дороги были засыпаны щебенкой. Проехав еще метров двести, машина остановилась, высадила пассажира и, развернувшись, двинулась в обратном направлении.
Томилин, которого это преследование страшно увлекло, затормозил возле проезда, в глубине которого маячила фигура Браницкого.
– Вон он, – кивнул он Милославской. – Что теперь будем делать?
– Останешься здесь, – Яна вышла из машины, приказав Джемме сидеть на месте, – а я схожу осмотрюсь.
Лев Сигизмундович вдруг исчез из поля зрения, и Яна почти бегом кинулась следом за ним. К счастью,
