Так вот, физическая доступность Вильнюса и шанс практически в любой момент проверить, как у нас тут «на самом деле», это не только восхитительная возможность, но и большая опасность. Это уже такая настоящая прикладная магия, где ставка – не просто жизнь, а ты весь целиком, включая свою бессмертную часть. Потому что разочарование в чудесном (а шансов разочароваться ничуть не меньше, чем шансов получить поддержку, и никогда; ладно, почти никогда заранее не знаешь, как тебе повезет) может стать травмой, с которой впечатлительный человек не справится.
Я все это нарочно сейчас говорю, сгущая краски, потому что я – за технику безопасности. А техника безопасности в данном случае заключается в бескорыстии.
«Бескорыстие» означает, что к нам сюда можно ехать за чем угодно, но только не за подтверждением своей сверхценности. Не за тем, чтобы убедиться, что чудесное открыто лично для тебя. Не за справкой «Настоящим подтверждаем, что Иванов В. И. – любимец богов». Я выбираю забавные формулировки, но только для внятности. Я сейчас совсем не шучу.
Сводится все, по сути, к выбору «чудо лично для меня» и «чудо само по себе». Я не уверен, что дело тут в бескорыстии, скорее, как ни странно, во внятной постановке границ. Человеку с размытыми границами, с размытым пониманием самого себя, все проявления внешнего мира необходимы как подтверждение или отрицание конкретно его самого. Поэтому да, хороший способ узнать новости о себе. Любые новости о себе.
Я говорю о бескорыстии, потому что человек до сих пор устроен по образу и подобию хозяйственной зверушки: что ни дай, сразу прикидывает, можно ли это отправить в рот (или отнести в кладовку). Что само по себе нормально, пока мы тянем за щеку пряник, или красивый вид, или нового знакомого. Это естественная корысть, без нее мы бы просто не выжили. Но есть вещи, которые за щеку просто не утянешь. Это не едят! Это нельзя присвоить, нельзя обратить себе на пользу. Потому что оно принадлежит всему миру сразу. С этим можно (и нужно) взаимодействовать, но нельзя повесить на стенку как похвальную грамоту: «Чудеса мира возлюбили Меня».
То есть на самом деле повесить на стенку потом, задним числом, все-таки можно. Чего только не бывает. Но когда приходишь к пещере, где обитает чудесное, с корыстным намерением использовать его для утверждения себя (своей правоты, своей качественности, а значит, своей близости к верхушке пищевой цепочки, если уж называть вещи своими именами), оно не выйдет навстречу.
Потому что когда уже начинается взаимодействие, довольно многое становится на места. А когда изначально ищешь это условно чудесное для присвоения, фиг там будет какое-то взаимодействие. Ну просто ничего не начнется, не с кем пока говорить.
Взаимодействие без присвоения, это ты имеешь в виду?
И, по-моему, это опять возврат к мысли об отказе взаимодействия с чудесным исключительно через позвоночный столб, как ты думаешь?
Да, конечно. Если ты под «позвоночным столбом» подразумеваешь животные реакции и животную же логику.
Да. Съесть, испугаться или размножиться.
«Съесть, испугаться, размножиться» – это прям девиз.
Интересно вот что. С одной стороны, мы с тобой тут чистую правду рассказываем: как можно поправить свои внутренние дела, начитавшись «Сказок старого Вильнюса», приехав сюда и кое в чем убедившись на собственном опыте.
И одновременно мы как бы даем обещание: делайте так, и все у вас получится, будет круто. Но именно что «как бы», на самом деле мы его не даем. Нет никаких гарантий. Это важно понимать.
В Вильнюс можно (на самом деле нужно) ехать специально, чтобы поиграть. Но без надежды выиграть, причем заранее выбранный приз.
Потому что не та тут игра, чтобы выигрывать.
И призов нет, только дары, обрушивающиеся на голову. Они просто так обрушиваются, когда сами пожелают. Глупо планировать: во вторник после обеда я получу небесный дар.
Речь не об обещании, а о шансе. О возможности.
Чашка двадцать четвертая
«Неуловимый Хабба Хэн»
О сознании, работе с ним и маркерах этой работыДвадцать четвертым разговором у нас выпал «Неуловимый Хабба Хэн».
Для меня это одна из самых «рецептурных» книг, «как войти туда, куда хочешь попасть, чужими воротами, если свои совсем не подходят».
В мире, где возможен обмен тенями, эти ворота, условно говоря, можно выбрать – смотришь на носителя необходимых тебе качеств и то, что получается из его подхода к любому делу, прикидываешь, годится тебе эта дверца или нет.
А вот как быть в нашем? Что может быть маркером того, что строишь нужные ворота, как определить, движешься ты, куда задумал, или стоишь перед полным шкафом одежды (если личность воспринимать как костюм, по записи Макса в шкуре Шурфа) и понимаешь, что надеть-то и нечего.
Вот об этом и будет разговор.
Как обычно, начинаем с вопросов.
Вопрос читателя: «Завещание сэра Шурфа, которое он тщательно переписывал перед каждым очередным экспериментом, хвала Магистрам, так и не пригодилось». Из всех прекрасных и умных вопросов, у меня в голове остался только один и дурацкий – зачем Шурф каждый раз переписывал завещание?
М.Ф.: Я думаю, затем же, зачем некоторые люди пасьянсы раскладывают. Такая мелкая возня с упорядочиванием неважного помогает сосредоточиться и прийти в рабочее настроение. То есть речь не о бытовой озабоченности, а о методе, можно сказать, практике, которая может некоторым пригодиться.
Вопрос читателя: Можно забрать тело с помощью разных уандукских методов. Силу с помощью заклятия древних королей. Тень тоже может сбежать – или даже умереть. Память – да и все прошлое – можно заменить на другие в новых мирах, или просто заснув на Темной стороне. Привязанности и связи – тоже, судя по всему, вещь, которой можно манипулировать. Даже смерть чужую может похитить и исчерпать какой-нибудь сонный кейифай или его охочий до экспериментов ученик.
Однако считается, что способности к Истинной магии не похитить: они либо есть, либо нет. Это заблуждение, или же они принадлежат Наблюдателю, о котором говорит Макс после обмена?
М.Ф.: Сами способности похитить, конечно, нельзя, а вот силу, то есть особую разновидность энергии, которая есть у таких людей (собственно, вырабатывается от
