—Ты можешь сделать это и сейчас, разве нет?
—Нет, монах… Я не отступлю. Пойдем со мной…
—Нет, Птица-Лезвие... Это не мой путь.
—Куда пойдешь ты? Обратно в Долгор?В Барагму?
—Не знаю… Может в Норк...
—Тогда мне с тобой не по пути... Пока жив слепой, в Норке мне делать нечего...
—Ты не хочешь отомстить?
—Мстить? При всей своей власти этот человек стар и убог. Он кажется чудовищем только тем, кто не знает его близко. Он сдохнет сам, в своих вонючих подземельях...
—И унесет с собой многие тайны ...
—Я устал от лживых тайн, монах... Устал... Я узнаю правду, и уйду на большак, даже если этим миром правят земляные черви.
—Наши дороги вновь расходятся, воин. Ты хороший человек, храбрыйи честный... Но герцогбыл прав, этому миру не нужны храбрые и честные люди. Прощай...
—Ты спас мне жизнь, Мерриз... — Аттон улыбнулся, глядя на горящие зеленыеглаза,— Но,все равно, ты — хитрый и изворотливый монах... Спасибо,затвои мечи, за то, что ты был рядом... Прощай...
94.
Фердинанд, упираясь обеими руками в стол, смотрел на карту и слушал, как собирая войска, заливаются походные горны.
Времени на ожидание практически не оставалось. Архиепископ предложенную приманку не заглотил, но Фердинанд на это не сильно и рассчитывал. Но зато теперь церковь напугана, иначе Гумбольт не примчался бы сюда, в Боравию.
Фердинанд посмотрел вниз, где происходила обычная, перед наступлением суета. Огромный лагерь перед замком Твисса бурлил. Рыцари выводили лошадей и строились в походные порядки. Между рядами мечников и копейщиков проносились курьеры с флагами, походный обоз выдвигался изломанной линией в сторону востока. Выкрики командиров, звон оружия и ржание лошадей сливались в один сплошной гул. Глядя на свою армию, Фердинанд почувствовал необычный душевный подъем. Все сомнения и мелкие заботы уходили прочь, перед этим чувством могущества и осознания своей, почти вселенской, власти.
Фердинанд вгляделся в желтую дымку, скрадывающую горизонт и представил себе как там, с трудом разворачиваясь и мешая друг другу, торопятся королевские войска. Жадные бароны выводят свои дружины, бросая правителя на произвол судьбы, а продажные интенданты сжигают обозы и фураж. Подкупленные вельможи готовят ключи от фортов и крепостей, а сельские старшины угоняют скот в леса.
Фердинанд глубоко вздохнул и сжав в кулаке Звезду, провел лучем перечеркивая карту Лаоры. Он не нуждается в услугах сестры. Он не нуждался в помощи церкви. Он не станет ждать наемников. Он сам завоюет себе вечную славу и землю для своих Владений. Он, Фердинанд Восьмой, наследник древних Правителей, истинный Император этого мира. И никто не устоит перед его могуществом...
Сзади послышалось тихое покашливание. Фердинанд резко повернулся. Перед ним стоял адъютант, со свитком в руке. На свитке виднелась сургучная печать, с гербом Атегатта — меч, рассекающий камень.
—Ваше Высочество... Из Вивлена прибыл господин Долла. — Лейтенант замешкался. Фердинанд вырвал у него из рук свиток, пробежал глазами и вдруг почувствовал, как часто и сильно бьется его сердце.
Империя объявила ему войну.
95.
—Сколько стрел ты сможешь отбить сейчас, армельтинец? — Темнолицый, мощного телосложения аведжиец в потертом кожаном доспехе поднял руку и оскалился как голодный гурпан. Аттон замер, придерживая рукоять меча. Пятеро головорезов с готовыми к стрельбе тяжелыми арбалетами быстро окружили его. За ними, раздвигая ветки, появились другие, с копьями и булавами.
—Неплохо для здешних мест. Далековато от моря забрались… — Аттон убрал руку с меча.
Корсар развел руками.
—Ну так дела… А монах-то где? Неужели ушел? Да… Ну, да Иллар с ним… — он подошел поближе. По правую руку громила носил короткий и широкий данлонский меч, а с левого бока свисала длинная бантуйская абордажная сабля. На широком, вышитом мелкими жемчужинами поясе болтался маленький кривой нож в ножнах.
Аттон оценил слаженность действий морских разбойников, да жесткие лица их, иссеченные шрамами многих сражений, говорили о многом.
— Судя по всему, вы ищете меня? И на кого работаете?
— Такое дело вот… Работодателя нашего укоротили в Циче. Щуколовом звали… Уж не твоих ли рук дело, Птица-Лезвие? А знатный был боец. Не чета, тебе, конечно… Уж наслышаны… Потому и арбалеты в упор. Имя Дибо тебе что-нибудь говорит?
Аттон промолчал, вглядываясь в сосредоточенные лица арбалетчиков. Корсар заметил его взгляд и предупредил.
—Только дернись, и эти ребята сделают из тебя анбирского ежа…
—Угу… Ну и чего медлите?
—Вот так сразу? Может и не мешало бы, с твоей-то репутацией… Но мы не палачи, а вольные рыцари! — Громила засмеялся. — Там, в ущелье — это вы их всех порешили?
—Нет… — Аттон, сообразив, что сейчас его убивать не станут, скинул заплечный мешок и уселся на траву. — Сами управились, без нас. Видимо что-то важное понадобилось от меня господину Дибо, раз уж за мной погнали в такую даль уртских корсаров…
Арбалетчики продолжали держать его под прицелом. Громила подошел ближе, и усевшись напротив, достал флягу из складок широкого пояса.
—Водки хочешь? Наша, аведжийская, на тертых орехах химмы…
Аттон отрицательно покачал головой, вытащил из мешка кусок лепешки, сушеное мясо и принялся жевать, равнодушно поглядывая вокруг.
—Да уж… Кровищи, как в праздник Лун, на жертвенной площади Зиффа… Ты нашел, то, о чем тебя просил герцог?
Аттон вытер рот ладонью и утвердительно кивнул.
—Это хорошо… Теперь отдай нам, мы отнесем это в Циче.
—Я и сам дорогу знаю…
Громила отхлебнул из фляги и поморщился.
—Как же, знаешь, кто бы сомневался. Вот коня у тебя нет… И оленя тоже — нет… Даже мула какого завалящего, и то нет. А до ближайшего городка, где можно животину объезженную купить, ногами дней восемь топать. А Первая Луна на исходе…
—Вот и дайте мне коня, коль уж вы такие добрые тут собрались…
—Коня? Конь, Птица-Лезвие, в этих краях больших денег стоит… Да и не в коне дело. Отдай нам то, зачем пришел, и иди с миром. Господин Дибо сам управиться перед герцогом. И все будут довольны. И тебе хорошо — и живой, и не надо в Аведжию топать, и нам в радость — денег заработаем дитям малым на прокорм…
—Так катакомбы рядом… И охраны никакой нет. Спуститесь и возьмите, что нужно… — Аттон доел, запил водой из бурдюка и зевнул. Бережно складывая остатки еды, он незаметно освободил крепления лезвий в потайных карманах и чуть поправил перевязь с мечом за спиной.
Громила прищурившись смотрел на него.
—Э-э-э, нет… Чего это нам в пещеры лезть? А вдруг там монах твой притаился, тот, который с двумя клинками… Или,
