– Дай-ка, – произнесла она, перенимая календарный листок из рук Семена Семеныча.
Под фамилией были написаны дата и год рождения.
– У-гу-у, – многозначительно протянула она. – А он для своих лет молодо выглядит.
В этот момент дверь распахнулась.
– О! Товарищ капитан, – воскликнул здоровущий чернявый мужичина в милицейской форме, – как вы кстати! Экстренная планерка у шефа. И ты, Леха, тоже, – добавил он, глянув на Петлякова.
Три Семерки сделал удивленное лицо.
– А че я-то? – глуповато протянул он.
– Да всех нас сейчас под одну гребенку, – махнув рукой, бросил чернявый.
Петляков поднялся и, сунув сигареты и зажигалку в карман, вышел из-за стола.
Семен Семеныч вопросительно посмотрел на Яну.
– Я пойду, – сказала она, убирая календарный листок в сумку.
– Кажется, у тебя идея? – лукаво протянул Руденко.
Милославская промолчала.
– Поделишься? – не отставал он.
– Возможно, – многозначительно ответила гадалка и добавила: – Ты беги, а то опоздаешь.
В этот момент Руденко заметил, что его сослуживцы уже покинули кабинет, а Петляков ждал его одного, вставив уже ключи в дверную скважину.
– Ну, до встречи? – произнесла Семену Семенычу на прощанье Яна, когда Петляков запирал кабинет.
– Угу, – буркнул тот, поправляя козырек фуражки.
Затем оба сослуживца засеменили по коридору, а гадалка неторопливо побрела к выходу.
Сойдя с крыльца, она остановилась и закурила, глядя на дерущихся из-за рассыпанных кем-то семечек воробьев. В голове у нее прочно засела идея – посетить семью погибшего Осипова. Она по-прежнему была уверенной, что видение не могло бессмысленно говорить ей об аварии и, по ее предположению, несмотря на то что ничего не выяснилось до сих пор, следовало действовать в этом направлении и дальше. На разговор с близкими погибшего Милославская возлагала теперь большие надежды.
Сообщать о смерти Осипова она им не планировала. Боялась, что в этом случае будет не до выяснения каких-то еще обстоятельств; намеревалась представится работником милиции, а если не поверят, тогда уж и об аварии рассказать.
Местонахождение дома, указанного в адресе, было для Яны небезызвестно. Не докурив сигареты, гадалка затоптала ее кончиком ступни и торопливо пошла по тротуару. Дойдя до дороги и поравнявшись с остановкой общественного транспорта, она ловко запрыгнула на ступеньку троллейбуса, который как раз собирался закрыть двери и отъехать.
Гадалка села на одиночное сиденье в задней части троллейбуса и, не отрываясь, стала смотреть в окно, чтобы не пропустить своей остановки.
– Можно? – спросила Милославская, глядя на седоволосую женщину лет пятидесяти, открывшую ей дверь.
– Да, – почему-то сразу взволновавшись, ответила она. – а что случилось?
«Материнское сердце чует беду», – подумала гадалка.
Женщина что-то умоляюще искала в глазах гостьи.
– Да нет, ничего не случилось, – торопливо проговорила Милославская, опустив глаза. – Я могу войти? Я из милиции, – добавила она увереннее.
– Д-да-да, конечно, – заикаясь, ответила хозяйка квартиры и стала развязывать передник.
На кухне у нее что-то готовилось, судя по мясному аромату, распространившемуся по квартире.
– Что же все-таки произошло? – беспокойно спросила она снова, недоверчиво глядя на гадалку.
– Ничего. В последнее время участились случаи угона шестой модели «ВАЗа». Да и люди что-то часто стали пропадать. Мы всего-навсего принимаем дополнительные меры профилактики, предупреждая владельцев машин и простых смертных о мерах безопасности. А заодно ведем расследование по факту нескольких угонов и исчезновения людей.
Милославская понимала, что несет откровенную чушь и уже готова была к тому, что ее сию же минуту выставят вон, однако хозяйка закрыла лицо ладонями и заголосила:
– Говорила я ему, что не доведет его до хорошего доброта эта дурацка-ая-а! Нет, все по своему делал! Доде-э-лался!
– Я вас не понимаю, – прервала ее Милославская.
– Как вас зовут? – ухватив ее за руки, дрожащим голосом залепетала хозяйка.
– Яна Борисовна, – удивленно произнесла гадалка.
– Яна Борисовна, миленькая! Я вас умоляю! Вы мне поверьте, он ни в чем не виноват. Он только гаражом своим пользоваться разрешал. Бесплатно. Даже денег за это нисколько не брал. Поверьте, мне, миленькая Яна Борисовна, – он хороший, он не способен ни на что плохое. Друзья эти чертовы-ы, – женщина снова завыла, – одни беды от них! Два года назад хлебнули с ними! Вы-то знаете, – посмотрела она на гадалку, и та поспешила утвердительно кивнуть в ответ, – девчонку в нашей квартире изнасиловали. Хотели на Славу моего все повесить, потому что квартира его. А его в этот момент и дома-то не было. Потаскали нас тогда! Говорю ему, гони всех прочь, живи своей жизнью, своей головой, нет, видно никогда он к матери не прислушается!
Гадалка вдруг поняла, что пришла в нужное место, и адрес, найденный ею в кармане трупа, не был простой случайностью.
– Постойте, – прервала Милославская свою собеседницу, – давайте все по порядку.
– По порядку? – вытирая слезы, спросила утихшая сразу женщина.
– Да, – строго ответила гадалка.
– В нашем гараже уже месяц стоит чья-то машина. «Жигули», «шестерка». Чья – не знаю. Славу спросила. Говорит, Юрки какого-то. Кто он такой – понятия не имею, да и сам он, похоже, с ним толком знаком не был.
– Стоп, стоп, стоп, – подняв руку, протянула Милославская, – а какой Слава, собственно говоря?
– Сын мой… – ответила женщина, бледнея.
– А Юры у вас нет? – тихо спросила гадалка.
– Юры? – удивилась та. – Нет. Муж был, Николай, помер.
– Так у вас и автомобиля нет? – удивленно протянула гадалка.
– Нет, и не было никогда. Откуда? Я тыщу с лишком получаю, а Слава то пять принесет, а то нет ничего. Работа у него нестабильная. Да дружки постоянно тянут: в долг брать горазды, а отдачи нет.
– Вот это да-а, – протянула Милославская.
– А чему вы удивляетесь? Посмотрите вокруг – народ-то нищий.
В действительности гадалка удивлялась не этому. Она понять ничего не могла. Машина стопроцентно принадлежала Осипову Юрию Ивановичу. Теперь она поняла, что за рулем был вовсе не хозяин. А кто? Слава, сын этой несчастной женщины? Автомобиль, судя по всему, находился в его гараже. Она сама так сказала. Но умел ли Слава водить, не имея своей машины и стал ли так рисковать?
– Извините, – обратилась Милославская к гадалке, – как.
Вас зовут?
– Вера Павловна, – оправившись, ответила та, – Ленгус. Я русская, пусть фамилия вас не пугает.
– Не пугает, – вздохнув, ответила Яна. – Вера Павловна, вы не могли бы показать фотографию вашего сына?
– Да-да, конечно, – утерев глаза, женщина скрылась в другой комнате и вскоре вернулась с маленьким альбомчиком в руках.
Она открыла его посередине и сказала гадалке:
– Вот последняя.
Милославская глянула и обомлела: Слава оказался полной противоположностью погибшего: белобрысый, с кукольными волосами и длинными сивыми ресницами, худощавый. Покойник же был смугл и довольно упитан.
– Вы счастливая женщина, – еле слышно пролепетала она.
