Прошло больше десяти лет. Керен Уилсон и сама вступила в средний возраст. Я встречался с ней недавно, и ее улыбка, обнажавшая не совсем ровные зубы, слегка поникшие плечи, очки для чтения и седина делали ее больше похожей на какую-то оторванную от жизни бабулю, чем на предпринимателя-революционера, создавшего с нуля новую глобальную отрасль бизнеса. Но поскольку Керен никогда не переставала быть ученым-геронтологом, она радуется любой возможности обсудить научные вопросы и очень точно формулирует свои мысли. При этом ее по-прежнему захватывают масштабные проблемы, на сторонний взгляд вообще не имеющие решения. Компания Assisted Living Concept сделала Керен с мужем богатыми людьми, и они основали благотворительный Фонд Джесси Ф. Ричардсон, названный в честь матери Керен. Цель фонда – способствовать дальнейшему улучшению заботы о пожилых людях.
Почти все свое время Керен Уилсон проводит на родине, в шахтерских округах Западной Виргинии, в городках вроде Буна, Минго и Макдауэлла. Население Западной Виргинии – едва ли не самое бедное и старое в стране. Как и во всем мире, молодежь покидает родные края в поисках лучшей жизни, а старики остаются. Там, в родных долинах, Уилсон и сегодня пытается разобраться в том, как избавить обычного человека от выбора, который придется делать в старости, – выбора между одиночеством и больницей. Это и по сей день один из самых неприятных вопросов в нашей жизни. “Хочу, чтобы вы знали, – говорит мне Керен, – я люблю дома для проживания с дополнительным уходом”. И повторяет еще раз, с нажимом: “Люблю их”.
Эти пансионаты заставили многих людей поверить в то, что можно придумать что-то получше, чем обычный дом престарелых, продолжает Керен, и эта вера до сих пор жива. Ну да, воплощение идеи никогда не получается в точности таким, как мечтал ее создатель. Идея развивается, как ребенок, – не всегда в том направлении, в котором ожидалось. Однако Уилсон по-прежнему находит места, которые воплощают ее первоначальные представления. “Мне нравится, когда система проживания с уходом работает!” – говорит она.
Вот только работает она не всегда.
Например, в случае Лу Сандерса все обернулось нелучшим образом. Шелли считала, что ей повезло: она нашла пансионат поблизости от дома, и там согласились принять Лу с его скудными средствами. От его сбережений практически ничего не осталось, а почти во всех остальных учреждениях требовали вступительный взнос в несколько сотен тысяч долларов. Пансионат, который нашла Шелли, получал субсидии штата, поэтому мог себе позволить принять Лу. Там было симпатичное крылечко, свежая краска, светлое лобби, отличная библиотека и вполне просторные квартиры. На взгляд Шелли, все это выглядело приветливо и свидетельствовало о профессионализме администрации. Ей все тут понравилось. Но Лу вдруг уперся. Он огляделся – и обнаружил, что вокруг нет ни одного человека без ходунков. “Я что, тут буду один ходячий? – возмутился он. – Нет, это не для меня!”
И они вернулись домой.
Однако вскоре Лу в очередной раз упал. Это произошло на парковке, и на этот раз он со всего маху ударился головой, потерял сознание и долго не приходил в себя. Его положили в больницу, чтобы понаблюдать. После этого Лу признал, что теперь все обстоит иначе, и разрешил Шелли вписать его в лист ожидания пансионата. Свободное место появилось как раз накануне его дня рождения: Лу исполнялось девяносто два. Если откажетесь, сказали ему в пансионате, – снова окажетесь в самом конце списка! В сущности, его просто вынудили дать согласие.
Лу переехал в пансионат и вроде бы совсем не сердился на Шелли. Но если бы он сердился, Шелли было бы легче. Дело в том, что у Лу началась депрессия – а с депрессией она, его дочь, ничего не могла поделать.
Отчасти, по мнению Шелли, дело было в перемене обстановки. Все-таки перемены в таком возрасте – тяжкое испытание. Однако она чувствовала, что все гораздо сложнее. У Лу был потерянный взгляд. Он здесь никого не знал, и к тому же оказалось, что он чуть ли не единственный мужчина на весь пансионат. Лу смотрел вокруг и думал: что делает здесь такой, как я? Что я забыл на всех этих мастер-классах по плетению браслетиков, фестивалях пирожных и в тесной библиотеке, битком набитой романами Даниэлы Стил? Где моя семья, где мой приятель-почтальон, где любимый пес Пекин? Лу чувствовал себя здесь совершенно чужим. Шелли спросила заведующего анимацией, нельзя ли организовать какие-то занятия, которые подходили бы и для мужчин? Может быть, организовать клуб любителей чтения? А, да бросьте вы! Как будто это что-то изменит!
Больше всего Шелли тревожило, что сотрудники пансионата совсем не интересовались, что для Лу важно в жизни и от чего ему пришлось отказаться. И они даже не понимали, зачем им в это вникать. Да, они называли сервис, который обеспечил пансионат, “проживанием с уходом”, но никто из них, похоже, не считал, что они должны и вправду ухаживать за Лу, помогать ему – помогать сохранить дружеские связи и простые радости, которые так много для него значили. Разумеется, это было просто недопонимание, а не умышленная жестокость, но, как сказал бы тут Лев Толстой, “разницы было мало”.
Тогда Лу и Шелли разработали компромиссный вариант. Шелли будет забирать отца домой с воскресенья по вторник. Тогда его будет согревать ожидание уикенда, да и Шелли будет лучше себя чувствовать. К тому же Лу сможет три дня в неделю наслаждаться привычной жизнью.
Я спросил у Керен Уилсон, почему пансионаты для проживания с дополнительным уходом так часто оказываются неудачным решением. Она считает, что на то есть несколько причин. Во-первых, сделать так, чтобы пожилые люди в самом деле смогли вести почти независимую жизнь, – это не так-то легко. Даже объяснить сотрудникам подобных учреждений, что это на самом деле значит, бывает непросто. Вот, к примеру, как помочь человеку одеться? В идеале надо позволить ему сделать самостоятельно все, что он сможет, и таким образом потренировать сохранившиеся навыки и подкрепить ощущению независимости. Однако, говорит Керен, “гораздо проще одеть кого-то, чем дать ему одеться самому. Это быстрее. И
