Брюнет, глядя на мою реакцию, хмыкнул и заявил:
— У тебя сегодня окно в занятиях, а нам с тобой нужно решить один вопрос, так что буду ждать возле аудитории.
Вопрос? Какой вопрос?
Я невольно напряглась, но уточнить, в чём дело, не успела — Крам махнул рукой и ретировался.
Едва брюнет оказался достаточно далеко, кто-то из сидящих за столом девчонок передразнил:
— Сладкая моя…
Прозвучало без издёвки, зато с намёком. Я сразу почувствовала, как покраснели щёки, и притворилась, будто ничего подобного не слышала. Мало ли почему он так сказал. Возможно, он всем так говорит.
Когда наступило упомянутое окно, вновь пришлось смущаться — увидав, что меня поджидает охотник, новоявленные сокурсницы с «общих дисциплин» чуть глаза не поломали. Они буквально впивались взглядами. Пока мы с Крамом прошли несколько метров от дверей аудитории до выхода в коридор, у меня даже спина заболела.
А едва количество свидетелей сократилось, произошло ещё одно событие — рука охотника как-то слишком проворно скользнула на мою талию. Следом прозвучало:
— Ты ведь не против, да?
Я жутко растерялась, вообще не знала, что сказать, но через несколько шагов руку всё-таки скинула. Парень отреагировал словно так и надо, а когда начали подниматься по широкой лестнице, опять руку положил.
Теперь я остановилась и, развернувшись, уставилась строго.
— То есть возражаешь? — Спутник сделал невинное лицо.
Я на невинность не клюнула, сказала с нажимом:
— Что тебе нужно?
И едва не упала, услышав прямолинейное:
— Клинья подбиваю. Ты разве не поняла?
Секундная заминка и новый напряженный вопрос:
— Зачем?
— А вариант «нравишься» не подходит?
Я смерила Крама внимательным взглядом и отступила, вновь сбрасывая водруженную на талию конечность. Нравлюсь? Но мы же почти незнакомы. Да и вообще…
Дальше шли молча, причём я хмурилась, а Крам как будто ухмылялся. Примерно на середине пути я догадалась спросить:
— А куда мы, собственно, идём?
Охотник не сказал.
Когда миновали следующий лестничный пролёт и огромную, похожую на ворота дверь, вопросы отпали — эта часть здания принадлежала администрации. Пройдя ещё немного, мы остановились перед дверью с табличкой «Второй заместитель ректора по воспитательной работе».
Второй? А так разве бывает?
Оказалось, кабинет принадлежит Фендалсу. Куратор сидел за большим письменным столом и выглядел не только невзрачно, но и очень устало.
— Ага, пришли, — увидав нас, сказал он.
Затем указал на кресла для посетителей, а как только мы с байкером разместились, вытащил из стопки некую бумагу и протянул мне со словами:
— Читай и подписывай.
Сказал и тут же вернулся к разбору каких-то документов. А я пробежала глазами текст и шумно вздохнула — мне предлагали кредит. Кредит на время учёбы, и речь шла не о конкретной сумме, а о ежемесячном содержании, и процентов не предполагалось.
— Это что? — всё-таки спросила я. Тут же повернулась и уставилась на Крама.
Парень попытался сделать вид, будто никакого отношения не имеет, но через секунду не выдержал.
— Подписывай, — кивнул на бумагу он.
Ага. Сейчас.
— Что тебя не устраивает, Лирайн? — отреагировал на молчание Крам.
— Вы переоцениваете мои финансовые возможности. Я вряд ли смогу вернуть такие суммы.
Парень закатил глаза, но эта утомлённость выглядела не натурально.
— Какие «такие»? Что с ними не так?
Я промолчала, а Крам…
— Лирайн, а можно без выпендрёжа? Суммы рассчитаны с учётом будущей зарплаты. Ты ведь понимаешь, что, окончив университет, пойдёшь не в постороннюю фирму, а будешь работать на сообщество? А у нас своим платят не так, как всем.
Логика была ясна, и я даже поверила, но желания радостно броситься в объятия долговой ямы всё-таки не возникло.
— Треть от обозначенных тут сумм, — сказала упрямо. — И договор не на всё время обучения, а для начала на год.
Крам снова закатил глаза, Фендалс от своих занятий тоже отвлёкся и глянул устало. Молча забрал кредитный договор и принялся там что-то дописывать и черкать. Через несколько минут бумага возвратилась ко мне.
— Всё, — сказал куратор. — Пожелания учтены.
Я посомневалась с секунду и, хотя понимала, что документы с рукописными исправлениями — это неправильно, подпись всё же поставила.
— Ну вот и хорошо, — резюмировал Фендалс.
Спустя ещё миг мне протянули конверт, в котором обнаружилась именная пластиковая карточка и запечатанный пин-код.
Из кабинета куратора я вышла в задумчивости и одна — Крам остался, у него было дополнительное дело. Чувствовала себя по-настоящему странно, просто теперь мне причиталась сумма в пять раз большая, чем зарплата, которую получала до недавних пор.
И это каждый месяц так!
Сразу вспомнились Кара и Темор, а ещё братья и сёстры и отдельно Драйст. Приёмной семье денег всегда не хватало, хотя пособия были не маленькими, и сейчас я пребывала в растерянности. Мне ведь нужно поделиться, верно? Вот только… я, кажется, очень плохой человек. Я… не хочу.
Стало так стыдно, что даже уши вспыхнули, однако желания поделиться по-прежнему не возникало. Разум нашептывал, что этого и не нужно: во-первых, не ясно, как отнесутся к подобной инициативе охотники, во-вторых, деньги вообще-то не мои, это заём.
Плюс мне действительно требуется одежда, чтобы не выглядеть чучелом, а ещё я в некоторой степени уже помогаю — ведь пособие на меня до сих пор платят, а я живу самостоятельно, в Кросторне, и на моё обучение-проживание опекуны не тратятся.
Но я понимала, что всё это — лишь отговорки. Есть желание — тысяча возможностей, нет желания — тысяча причин.
В итоге в большой холл, где собирались все «осчастливленные» окнами, я вошла краснее мака. Пластиковая карточка лежала в нагрудном кармане рубашки и буквально обжигала сквозь ткань.
Вдобавок тут, в холле, обнаружился банкомат, при виде которого я впала в настоящее смятение. Даже мысль о том, что забыла высказать Краму за самоуправство с увольнением, от этих эмоций не избавила.
Задумчивая, я
