Адриан была не в восторге от этой идеи. Швырнув обратно в очаг обугленный чурбачок, она выразительно закатила глаза, но Рис, которому предназначался этот взгляд, мог только улыбнуться в ответ и пожать плечами. Странно, что кому-то пришло в голову сложить очаг в таком опасном месте, но дело могло быть в том, что путники, пересекавшие пустыню, собирались в крупные вооруженные отряды. Хотя трое умелых магов и храмовница наверняка сумели бы отбиться от порождений тьмы, Рис не стремился на собственной шкуре выяснить, как много этих тварей рыщет вокруг.
Час от часу ночь становилась холоднее. Рис продрог до костей, дыхание срывалось с его губ облачками белого пара, которые сразу же поглощал сухой воздух.
«Лучше бы я остался в лагере».
И тем не менее он этого не сделал. Он стоял на краю Бездонного Разлома, как назвала эту гигантскую пропасть Винн. Тот оказался много ближе, чем чудилось поначалу: всего десять минут пешего пути по песку – и внезапно Рис обнаружил, что стоит на оголенном камне и смотрит вниз, в непроглядную черноту.
Он наверняка свалился бы, не озаряй небо диковинные переливающиеся ленты света. Такого Рис прежде никогда не видел: полосы перетекали, словно вода, друг в друга, затем разделялись и множились или бесследно исчезали. Этот неспешный и величавый танец серпантина в безжизненном сером небе зачаровал Риса, а заодно осветил, пусть и скудно, пустыню. Вполне достаточно, чтобы в темноте серебрились каменные столбы и иззубренный край пропасти.
Вокруг не слышно было ни звука. Рис простер руки над бездной, зиявшей у самых его ног, и упивался тишиной. Что там, далеко внизу? Он не мог ничего разглядеть, однако чувствовал, насколько глубока пропасть. Рис представил себе, как делает один-единственный шаг вперед с обрыва и ныряет в непроглядное море тьмы. Скорее всего, он падал бы очень-очень долго, погружаясь в мирную тишину, пока наконец не сгинул бы в неохватной вечности.
В этой мысли было нечто притягательное и вместе с тем пугающее – именно потому, что притягательное. С убийственной ясностью напоминала она рассказ Коула о том, как он тонет в пустоте. Пожалуй, страхи Коула не так уж и трудно понять.
– Сер Евангелина в бешенстве, – донесся из-за спины знакомый голос.
Рис хмуро взглянул на подошедшую к нему Винн, но постарался скрыть досаду на то, что она так грубо нарушила его уединение. Легко было здесь, над необъятной пустотой, притворяться, что он совсем один и все его беды – дурной сон, о котором проще позабыть… однако на деле это было не так.
– Вы что, никогда не спите? – пробормотал он.
– Ты покинул лагерь, улизнув у нее из-под носа. Она и сама отправилась бы за тобой в погоню, но это значило бы бросить меня и Адриан без охраны. Я вызвалась тебя разыскать.
Винн куталась в одеяло, но все равно дрожала от холода и тяжело опиралась на посох. Долю секунды спустя она сообразила, где именно стоит Рис, и глаза ее широко раскрылись от испуга.
– Рис… что ты здесь делаешь?
– Мерзну.
– Да нет же, что ты делаешь именно здесь?
Рис вздохнул и, повернувшись, вновь уставился в бездну. Та источала слабый запах, едкий и острый, похожий на серный, но не такой уж неприятный. Мелькнула смутная мысль: что, если край обрыва рухнет под его тяжестью? Угольно-черный камень был источен песчаными вихрями и, может быть, обветшал, однако казался прочным.
– Да просто любуюсь видом. Вот… никак не мог уснуть.
Он отступил от края, однако непохоже было, чтобы Винн вздохнула с облегчением. Плотнее закутавшись в одеяло, она в упор, встревоженно смотрела на Риса, и долгое время тот стоял молча, покорно принимая этот неотступный взгляд.
– Ты сердишься на меня? – наконец спросил он.
Винн испустила долгий усталый вздох. Оглядевшись по сторонам, она обнаружила крупный кусок скалы, легким шагом направилась к нему и села.
– Сержусь, – неуверенно согласилась она.
– Когда я рассказал вам о Коуле…
– Я не из-за того сердита.
– Тогда из-за чего?
Винн задумалась.
– Тебе нужно быть осторожнее. Я едва знаю тебя и все-таки вижу, что ты стремительно движешься к ужасному концу. Как думаешь, к чему все это приведет?
– Понятия не имею.
– Нет, имеешь! – отрезала Винн, раздражаясь. – Без моего вмешательства ты стал бы Усмиренным. Этот Коул… кто бы он ни был, именно то, что ты продолжал с ним якшаться, и втянуло тебя в неприятности. Ты же знаешь, что он натворил.
– Да, но мне кажется, что он не в своем уме. Ему нужна помощь.
– Это тебе нужна помощь. Ты должен защищать себя – и сейчас больше, чем когда-либо.
– Я не могу уклониться и бездействовать.
– Именно так тебе и стоило бы поступить. – Винн на миг умолкла, покачав головой. – Ну вот, опять я с тобой спорю. Хорошо бы мне научиться сочувствовать тому, кого прямо тянет ввязываться в безнадежные предприятия.
Рис невольно ухмыльнулся. Возможно, он сам был отчасти виноват в том, что Винн той ночью на него разозлилась. Он нелестно отозвался о ее готовности помочь другу, пускай даже с риском для жизни, и это после того, как ранее объявил ее бессердечной. И то и другое было неправдой. На самом деле, сколько бы Винн ни утверждала обратное, ей вовсе не безразлично, что станется с Рисом. Может, она сейчас и не та добрая старушка, с которой он познакомился несколько лет назад, но за маской нынешней Винн сохраняется прежняя.
Рис хотел сказать это вслух, когда вдруг услышал слабый свист и долей секунды позже что-то вонзилось ему в грудь. Он опустил глаза и потрясенно увидел черную зловещую стрелу.
Но этого просто не может быть!
– Рис! – пронзительно закричала Винн, вскочив с камня.
Порождения тьмы возникли из пустоты, ниоткуда. Бледнокожие твари оскалились, зашипели и, вскинув над головами грубые мечи, ринулись в атаку. Рис ошеломленно уставился на них, не веря собственным глазам. Да, он знал, что порождения тьмы рыщут где-то в пустыне, но сейчас, вблизи, они казались нереальными, словно плод дурного сна. Рис смотрел на черные струйки неведомой жидкости, сочившиеся из их ртов и орбит, таращился на остекленевшие от ненависти глаза. Время будто замерло.
Винн вскинула белый посох; тот запульсировал силой и разродился ослепительной вспышкой, которая вывела Риса из оцепенения, а порождений тьмы вынудила отпрянуть, шипя от боли. Стрела все так же торчала в груди Риса, и лишь сейчас он начал ощущать ее – странное болезненное стеснение, с каждой секундой становившееся все сильнее. Боль пересилила потрясение, и у него вырвался сдавленный вскрик. Рис попытался сдвинуться с места, но лишь неловко повалился на колени. Каждое движение давалось ему через силу, словно он увязал в зыбучем песке.
Винн закрутила вокруг себя посох, и в воздухе полыхнули десятки молний.
