— Шесть часов, — заметил он. — Пора начинать на Острове утро. Вы попали в мир физики и искусства, дорогой Сёма. У нас здесь нет ни солнца, ни растительности. Все заменяет нам игра света и звуков.
Но Сёма не слушал старика. Он смотрел, не отрываясь, на удивительные часы индуса. Смуглую сухую руку Анданте обвивала зеленая змейка, тонкий хвостик которой заканчивался маленькой металлической пластинкой, плотно прилегавшей к морщинистой сухой коже. Плоская голова змеи представляла собой светящийся циферблат часов.
— Это полупроводниковые часы, — объяснил Анданте.
— Снимите их, — попросил Сёма.
— Это нежелательно, мой юный друг. Потому что после этого часы придется специально регулировать. Часы я не снимаю с руки уже больше года.
Сёма невольно хихикнул.
— Удобные же у вас часы, — заметил он.
— Зато их никогда не надо заводить, — серьезно ответил Анданте. — За последние пятнадцать лет они только один раз ушли вперед на три минуты, когда у меня поднялась температура из-за простуды.
— Значит, ваши часы простудились вместе с вами? спросил Сёма, думая, что старик шутит.
— Вглядитесь внимательно в эти электрические часы. В них протекает ток от полупроводниковой тепловой батарейки. В корпусе змейки проходят две проволочки, сделанные из двух различных полупроводниковых материалов. Металлическая пластиночка, прилегающая к коже моей руки, представляет собой спай этих двух полупроводников. Два других конца от полупроводниковых проволочек выведены на воздух через глаза змеи и тоже соединены тонкой металлической пластинкой...
— А из каких полупроводников сделаны эти проволоки внутри змеи? Из светочувствительных? — перебил Сёма.
— Нет! В моих часах полупроводники, изменяющие свои свойства в зависимости от температуры.
— Ну, а как же они действуют? — нетерпеливо спросил Сёма.
— Очень просто. В полупроводниковых проволочках возникает электрический ток благодаря разности температуры между пластинкой, прижатой хвостом змеи к коже моей руки, и той, которая выведена через глаза змейки. Пластинка на хвосте змеи нагревается моей кожей до температуры тела, а пластинка в глазах змеи имеет температуру окружающего воздуха. У меня обычно бывает 36,4...
— А у меня всегда 36,6, — оживился Сёма, но, вспомнив о позорной истории с термометрами, умолк.
Анданте продолжал объяснение, сделав вид, что не заметил смущения Сёмы.
— Таким образом, между температурой окружающего воздуха, которая в нашем подземном мире не превышает шестнадцати градусов, и температурой моего тела имеется разность в двадцать градусов. Этой разности температур вполне достаточно, чтобы в теплочувствительных полупроводниковых проволочках внутри моих часов протекал электрический ток.
— А дальше что? — спросил Сёма.
— Дальше электрический ток приводит в действие крохотный моторчик. Моторчик двигает шестеренки, а к одной из шестеренок прикреплена золотая стрелка моих часов.
— Ну, а что же все-таки произошло с часами во время вашей болезни? — не унимался Сёма.
— Температура моего тела во время болезни поднялась до сорока градусов. Это вызвало сильное увеличение электрического тока в полупроводниковых проволочках. Число оборотов моторчика возросло. Стрелка стала вращаться быстрее, чем полагается. И часы ушли вперед на три минуты.
В этот момент разговор Анданте и Сёмы был прерван мягким аккордом невидимого рояля.
Только тогда Сёма обратил внимание на то, что Селенар и Диаманту давно уже чем-то заняты около огромного пульта со множеством кнопок и переключателей. Он подошел к Селенару, который что-то завинчивал, насупив густые черные брови. Не дожидаясь вопросов Сёмы, он перевел ему смысл многочисленных надписей на пульте управления.
— Эта часть щита называется «Солнечное утро», а вот — «Пасмурный день», «Ясный вечер», «Звездная ночь», «Яркий закат». С этого пульта мы управляем светом и звуками, заменяющими здесь живую природу...
Диаманту подошел к Селенару и мягко сказал ему что-то, улыбаясь. Селенар прекратил объяснение, и в тишину начали робко проникать звуки перебираемых струн.
И тут же зажглись слабым светом опутавшие Остров фонари. В появившейся бледно-розовой световой дымке исчезли резкие контуры скалистого рельефа. Торопливо забегали разноцветные лучи и исчезли. Началось рождение чудес. На склонах холмов появились очертания широколистых деревьев. Платаны медлительно раскинули свои громадные листья.
Зазвучали басовые аккорды роялей. Вступили скрипки. Их звуки слились в резком звучании и оборвались на высокой ноте. У подножия скал мгновенно выросли острые пики кипарисов и елей.
Мелодию повел рояль. Он постепенно увлекал за собой оркестр, который послушно шел за ним, стихая по временам и уступая дорогу его величественным аккордам.
Розовая дымка над Островом окрасилась в оранжево-алые тона восходящего солнца.
И вдруг звуки рояля смолкли, отступили скрипки и зазвучал орган.
Сквозь световую пелену над Островом стали проникать яркие солнечные лучи. Алыми пятнами засмеялись поляны маков на склонах скал. У домиков с плоскими крышами появились розы, застенчиво застывшие с каплями росы на лепестках.
В этот момент оркестр заключил союз с органом, и они вместе начали нарастающий подъем музыкальной волны. Скрипки вели наступление. Звуки рояля то убегали вдаль, то возвращались и радостно плескались в поднимающейся волне музыки.
Кое-где в ущельях появились стремительные ручейки, стремглав бегущие по серым камням. На склонах засветились альпийские фиалки.
Но вот приблизился гребень музыкальной волны.
В мощном кольце звучания скрипок загудели низкие голоса органа. Полыхали горячие звуки труб.
Ручьи стремительно сбегали вниз со скал.
И вдруг волна музыки рассыпалась в ликующих звуках роялей.
В тот же момент засверкала гладь реки. Солнечные зайчики заиграли на листьях деревьев и запрыгали яркими пятнами по воде.
Это было утро.
Сёма протер глаза. Рядом стоял Диаманту и улыбался. Селенар внимательно следил за сигнальными лампочками пульта управления. Анданте тихо напевал какую-то мелодию.
— Что это такое? — спросил, очнувшись, Сёма.
— Это наше свето-звуковое представление, которое мы назвали «Солнечное утро». Те музыкальные инструменты, которые вы сейчас слышали, спрятаны за скалами. Но музыкантов там никаких нет. Инструментами управлял на расстоянии Селенар.
Толстый старик с мохнатыми бровями стоял у пульта с кнопками и улыбался. Он нажал одну из кнопок — и загудел орган. Одновременно появилось несколько красных маков на вершине одной из скал.
— Видите, Сёма, — сказал Селенар, — я играю не только на музыкальных инструментах, но и на разноцветных световых лучах, а эти разноцветные световые лучи падают на полупроводниковые картины, которые начинают светиться.
— А откуда красные маки? — спросил Сёма.
орожка из солнечных зайчиков привела Сёму и Диаманту к стройной колоннаде, поддерживающей легкую стеклянную крышу.
Диаманту поднялся по голубоватым ступеням. Сёма последовал за ним. В полной тишине они вошли в царство живописи.
— Мы изготовили полупроводниковую копию знаменитой картины Леонардо да
