Председатель встал с места и торжествующе спросил:
— Ясно?
— Ловко! — ответил Колотушкин и присвистнул.
Сёма сделал вид, что не заметил ехидства, и продолжал:
— В каком году капитан Немо спас Диаманту и его друзей? Вопрос законный, — солидно заметил он. Повторяю. Жюль Верн забыл о том, что между событиями в книгах «Двадцать тысяч лье под водой» и «Таинственный остров» прошло шестнадцать лет. Ясно, что индусы были доставлены капитаном Немо во время этого шестнадцатилетнего периода. Когда именно? Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо либо прибавить лет десять к тому году, в котором по ошибке одновременно началось действие в обеих книгах, либо, наоборот, вычесть. Правильный ответ на этот вопрос смог бы нам дать только сам Жюль Верн.
Сёма вздохнул и уныло помолчал, давая понять, как удручает его смерть знаменитого писателя.
Председатель снова произнес:
— Ясно?
Сёма, не теряя времени, перешел к ответу на третий вопрос:
— Уважаемые члены клуба! На вопрос о том, кто бросил фиолетовую бутылку с запиской в Яузу, я могу ответить только предположением. — Сёма медленно прошелся по кафедре. — Я думаю, — сказал он задумчиво, что эта бутылка была брошена одним из друзей и последователей капигана Немо, которому он завещал открыть при благоприятных обстоятельствах тайну местонахождения спасенных индусов и вернуть их на родину. Может быть, этот друг капитана, — продолжал, увлекшись, Сёма, — жил где-нибудь поблизости от нас и передал бутылку и завещание Немо своему сыну...
— Или правнуку... — подсказали слушатели.
— Или дяде, — пискнули девочки.
— Или тете, — крикнул Колотушкин.
— Уважаемые члены клуба! — крикнул Женька охрип-шим голосом. — Прошу вас соблюдать тишину, чтобы получить ответ на последний вопрос: где же сама фиолетовая бутылка?
— Да, да! — зашумели члены клуба. — Где фиолетовая бутылка?
Сёма стал медленно разворачивать таинственный предмет, завернутый в старую «Вечернюю Москву». Все затаили дыхание. Наконец Сёма извлек из бумаги разбитую фиолетовую бутылку без горлышка, имевшую действительно очень странную форму. Сёма подошел к доске и, держа остаток бутылки в левой руке, стал рисовать предполагаемую форму горлышка. На доске появился набросок фантастической бутыли. Сёма отошел в сторонку и скромно произнес:
— Этот рисунок дает некоторое представление о редкостной бутылке, которую я собираюсь отдать в музей.
— Вот уж нет, голубчик! — раздался неожиданный возглас с задней парты, и, ко всеобщему изумлению, к доске двинулась тетя Матреша. В одной руке она держала чернильную тряпку, а в другой... фиолетовое горлышко от знаменитой бутылки. — Я те дам в музей! — возмущенно повторила она и неожиданно обратилась к председателю собрания: — Это ты, оказывается, Женька, разбил весной мою заветную чернильную бутылку! А ведь она мне от тети Маруси досталась. Еще тетя Маруся из нее фиолетовые чернила в парты наливала. И хранила-то я бутылку в заветном месте под лестницей уж, поди, лет пять! Сколько озорников у нас в школе перебывало! И ведь никто ее не нашел. А ты, голубчик, обнаружил.
Тетя Матреша бросила горлышко фиолетовой бутылки на газету.
— Вот тебе и завещание капитана Немо... — протянул кто-то.
— Значит, бутылку разбил Женька? Записку написал Женька? Запечатал ее и бросил в Яузу? — закричали девчонки.
— А врать-то ты мастер! — заключила тетя Матреша, обращаясь на этот раз к Сёме, и привычно протерла чернильницу на кафедре.
Наступила тишина.
— А мне все равно было очень интересно, — произнесла дрожащим тоненьким голоском Зиночка Матвеева и тряхнула тоненькими косичками.
— Сила! — поддержал ее Колотушкин. — Молодец, Сёмка! Если бы не тетя Матреша, я бы тебе на пять минут поверил. — И добавил ухмыляясь: — Но последняя минута все решает очень круто...
Женька воспользовался благоприятным затишьем и крикнул:
— На этом мы заканчиваем обсуждение доклада Сёмы Разведкина «О правдоподобности некоторых моих приключений».
Тетя Матреша выпроваживала возбужденных членов Клуба искателей. Последним выходил Сёма Разведкин. У самой двери он оглянулся, и ему показалось, что Фарадей дружелюбно улыбается ему с портрета, а Ломоносов даже слегка кивает головой.
«Жаль, нельзя никому рассказать. Ведь опять не поверят!» — с досадой подумал Сёма и пошел домой.
...И вот мы снова на берегу Яузы. Серые осенние листья забились в выемку у самого берега и изредка подрагивают в тихом течении воды.
Двухседельный велосипед Сёмы и Жени лежит на боку среди сломанных кустиков пыльного татарника и нескольких уцелевших с лета ромашек.
Женька точит о камень перочинный ножик, а Сёма задумчиво следит за ленивым течением Яузы.
— Как ты думаешь, Женька, — спросил Сёма, не сводя пристального взгляда с речной зыби, — неужели все чудеса мы выдумали, а взаправду была только бутылка тети Матреши, которую ты бросил в воду?
Женька перестал точить нож и тоже внимательно посмотрел на реку. Яуза тихо плещется около берега, бормоча что-то непонятное.
— Нет! — ответил Женька. — Мы только начали искать чудеса. Может быть, наша история приведет нас каким-ни-будь неожиданным путем к настоящим открытиям. Вот, например...
И Женька поворачивает разговор к рассуждениям о физике.
Но Сёма не слышит его. Он смотрит на тропинку, пропадающую в сиреневом сумеречном тумане, и ему кажется, что именно она ведет к чудесам.
