говорило Яне, что оружие не потеряно. Но где оно – экстрасенс не могла сказать. Андрей был честен, это не вызывало сомнений, но все-таки что-то темное, скрытое, непонятное таилось во всей этой истории.
– Джемма, дай карты, – обратилась Милославская к собаке.
Та послушно засеменила к тумбочке, на которой находилась колода, и подцепила стопку зубами. Однако собачьей ловкости для совершения этого незамысловатого действия не хватило, и некоторые карты шурша посыпались на пол. Джемма посмотрела на них, но все же понесла хозяйке те, которые удалось ухватить.
– У-у-мниица! – погладила Яна собаку.
Она посмотрела на карты. Это были «Да/Нет» и «Царство живых». Последней Милославская пользовалась в том случае, если нужно было узнать, жив человек или он покойник. К счастью, в данном случае этого выяснять не требовалось, поэтому Яна решила поработать с «Да/Нет». К тому же эта карта была сейчас весьма кстати. Больше всего гадалку мучал вопрос: потерян пистолет или нет.
Джемма занималась перетаскиванием упавших карт. Она собрала уже почти все и в ряд выложила их перед Яной, предполагая, что они тоже могут понадобиться.
Милославская благодарно погладила собаку и стала сосредотачиваться. Она посмотрела на символ, изображенный на этом кусочке картона. Все знаки по магическому зову сердца были нарисованы самой Яной черной тушью. Здесь в середине высокой стены из крупных камней распахивались мощные деревянные ворота, открывающие дорогу в неизвестное.
Подобную стену-завесу предстояло сейчас преодолеть и Милославской. Она, как обычно, положила ладонь на карту и стала концентрировать внимание на интересующем вопросе. Джемма, поняв, что сейчас ни одно постороннее движение не должно беспокоить ее хозяйку, послушно улеглась на пол и закрыла глаза.
То же самое сделала и Яна. Так ей всегда было проще настраиваться. Она мысленно многократно повторяла вопрос, мучивший сознание, пока, наконец, не стала улавливать тепло – предвестник долгожданного ответа. Это означало, что карта согласилась на сотрудничество. В глазах стояла темнота, и мириады сверкающих мушек кружились с молниеносной скоростью в одном только им подвластном танце.
Яна еще раз задала вопрос. Она сформулировала его с предельной четкостью и ясностью, отогнав все посторонние мысли, с поразительной настойчивостью и наглостью вторгающиеся в сознание. В этот момент исчезли все звуки: сопенье Джеммы, тиканье часов, шелест клена, росшего прямо под окном. Через минуту Милославской стало ясно: пистолет не потерян, с ним случилось что-то другое. Поскольку в искренности Андрея Яна была стопроцентно уверена, она позволила себе предположить, что оружие у него просто выкрали, когда он спал, будучи пьяным.
Немного поразмышляв над пришедшей в голову идеей, Яна подумала, что, скорее всего, так и произошло. Тем более ощущение чего-то темного, страшного, недоброго преследовало ее, и оно определенно было связано с щербаковской историей.
Несмотря на то, что обеденный сон восстановил силы Милославской, после этого сеанса она опять почувствовала неимоверную усталость. Сердце билось сильнее обычного, но вместе с тем какая-то слабость растекалась по жилам. Подходило время ужина, и пустой желудок давал о себе знать громким непрерывным урчанием.
– Хорошо тебе, – протянула Яна, гладя на дремлющую Джемму, – наелась, а меня вот и покормить некому.
Собака приоткрыла один глаз и непонятливо посмотрела на хозяйку. Минутой позже, уловив краем уха какой-то неслышимый пока человеку звук, Джемма поднялась на лапы и гавкнула на дверь.
– Ну что ты? – успокаивающе произнесла Милославская.
– Гав! – настаивала собака.
Через некоторое время на самом деле с улицы послышалось гуденье мотора какой-то легковушки. Судя по звукам, она сначала снизила скорость, а потом и вовсе остановилась, прямо возле дома Яны.
С трудом преодолевая бессилие, Милославская медленно зашагала к окну, из которого хорошо было видно площадку, простиравшуюся перед воротами. Слегка отодвинув рукой практически непрозрачный тюль, Яна наклонилась к стеклу и увидела у ворот знакомые «Жигули».
– Спокойно, Джемма, Три Семерки пожаловал, – гадалка направилась к двери.
Три Семерки – прозвище одного из старинных Яниных приятелей, Семена Семеновича Руденко. Кличка досталась ему в качестве вознаграждения за пристрастие к одноименному портвейну. Между Милославской и Руденко царили теплые дружеские отношения, хотя встречались они нечасто и в основном по работе. Яна, расследуя то или иное дело, порой была вынуждена обращаться за помощью к представителям органов милиции, каковым и являлся Семен Семеныч. В силу своего характера он до сих пор не мог подняться по служебной лестнице выше старшего лейтенанта, хотя и работал добросовестно.
Руденко, конечно, не всегда горел желанием сотрудничать с Яной, иронически относясь к ее гаданию. Она могла предсказать, что там-то и там находится труп, а он не верил до тех пор, пока лично не убеждался в этом. Однако и после обнаружения покойника искал «земные» причины для объяснения случившегося. Тем не менее, по какой-то ему самому неизвестной причине или просто из чувства признательности по отношению к Милославской, Семен Семеныч довольно часто рисковал лишиться работы, следуя указаниям подруги.
– Заходи, там открыто, – крикнула Яна, после того как Руденко постучал железной щеколдой калитки.
– Кто в гости ходит по утрам, тот поступает мудро, а кто по вечерам, тот ваще крутой! – начал, как всегда, с шуток Три Семерки.
– Ваще-то, – передразнила его Милославская, – ты не совсем вовремя.
– Что, опять находишься в своем магическом обалдении? – иронизировал Руденко. – Ничего, сейчас мы тебя подпитаем! – он затряс в воздухе пакетом, полным каких-то продуктов.
– И чем же ты собираешься угощать бедную и несчастную даму? – Яна любопытно заглянула в сумку.
– Н-ну… – притворился смущенным Три Семерки, – икры черной и красной нет, зато икра заморская к вашим услугам!
– Как всегда: набор жратвы для голодного мента… – разочарованно протянула Милославская.
– Да ладно тебе, это я так. Самому знаешь ли захотелось, давно не пробовал. А вообще, имеется кое- что и посолиднее!
Друзья уже зашли на кухню, и Руденко выложил на стол на удивление крупную и сочную курицу гриль.
– Это другое дело! – Яна с наслаждением потирала руки.
Несмотря на то, что появление приятеля несколько приободрило Яну, духовное и физическое опустошение, возникшее после гадания, давало о себе знать.
– Сегодня я предоставляю тебе почетную роль кухарки, вернее кухаря, или как там лучше сказать… – превратив все в шутку, Милославская ловко переложила на своего гостя обязанности по приготовлению ужина.
– Мы так не договаривались! Думаешь, я просто так пришел? – шутил Семен Семеныч. – У меня жена с сыном на дачу махнули, а я к женской заботе привыкший, несамостоятельный, решил под твое теплое крылышко на вечерок спрятаться!
– Что я тебе могу сказать? – Яна развела руками. – Мечтать не вредно. Вперед! Овощи, фрукты, майонез и прочее в холодильнике. Действуй.
Пока Руденко колдовал над незатейливыми яствами, Милославская решила принять ванну, чтобы снять напряжение. Она сделала чуть теплую, почти комнатную воду, которая имела свойство бодрить, плеснула в нее пару колпачков любимой розовой пены и погрузила в это чудодейственное озеро ноющее тело.
Яна чувствовала, как силы постепенно начинают восстанавливаться. Иногда она прибегала к помощи аутотренинговых упражнений, самых обыкновенных, известных практически каждому, но сейчас необходимости в этом не ощущалось.
Почувствовав туманящий сознание аромат гриля, разогреваемого в микроволновке, Милославская решила выбраться из ванны, чтобы чего доброго не опоздать к началу скромного пиршества. Она наскоро
