Цвет волос Имоджен: ядерная зелень, кончики неоново-желтые.
Счет на «Тетрисе» Грэма: 354 000 (на паузе).
Песня корабельного плей-листа Прии: «Зажигай ярче», исполняет Аврора Уинтерс.
Эго Фарвея: не кормить. Может укусить. Тяжело ранено появлением «просто Элиот-Антуанетты» (она же — специалистка по черной магии из будущего).
Элиот:????????
С учетом взятой на буксир шантажистки-безбилетницы отпуск предстоял не самый приятный, но Имоджен намеревалась веселиться в Лас-Вегасе до упаду. Или до потери пульса. Или пока не утонет в море блесток. Последний вариант казался наиболее вероятным. Вегас такой яркий. Даже в полдень город ослеплял огнями. Светодиодные рекламные щиты вспыхивали приглашениями: сюда, сюда, к нам, к нам. Женщины щеголяли в коктейльных платьях с блестками, которые могли сойти за русалочьи хвосты. Туристы носили стаканы с выпивкой чуть ли не выше своего роста, и неоновые соломинки каждые две секунды вспыхивали новым цветом. Фланируя с остальным экипажем «Инвиктуса» по Стрипу, Имоджен сожалела, что флэш-кожу изобретут только в следующем веке. Ее радужная мотоциклетная куртка была бы здесь в самый раз… Хотя, честно говоря, здесь годилось все. Лас-Вегас относился к тем немногим городам в истории, где команда «Инвиктуса» могла не стесняться своего внешнего вида. Светящиеся волосы или лысина, темная кожа или светлая — все растворялось в людском водовороте.
Так или иначе, они чувствовали себя раскованно. Заслуга Имоджен — она удачно одела экипаж. Парням подобрала рубашки на пуговицах и угольно-черные джинсы. Грэм согласился надеть кожаную жилетку и мягкую шляпу с продольной вмятиной, но Фарвей в качестве аксессуара выбрал только солнцезащитные очки «авиатор». Прия нечасто снимала свой хирургический халат, а тут надела изумрудно-зеленое платье с запахом, смотревшееся на ней просто сногсшибательно. Элиот выбрала длинный белый комбинезон, почти неразличимый на ее бледной коже. В таком наряде кто-нибудь другой мог бы потеряться на общем фоне, но Элиот выглядела царственно. Неудивительно, что Фарвей принял ее за королеву Франции.
Для себя Имоджен нашла широкие серебристые брюки — по их внешнему виду можно было подумать, что она каталась на санках по свежему снегу — и белый топ. Сначала Имоджен разгуливала в солнцезащитных очках в роговой оправе, но потом сняла их, чтобы лучше видеть. Какие виды здесь открывались! Чертово колесо! А там — Эйфелева башня! Левее начинали свое знаменитое представление фонтаны Белладжио. О, этот город восхищал… Тем не менее какой-то пьянчужка справлял нужду прямо под одной из пальм, несмотря на то, что часы показывали три пополудни. Исторические отчеты не врали — этот город никогда не переставал веселиться.
— С чего начнем? — Фарвей остановился, чтобы стереть водяную пыль со стекол очков.
— Логичнее начать с Белладжио, — подала голос Элиот. — Можно пройтись по Стрипу.
Фарвей не отреагировал на ее слова. Он словно не услышал их.
— Имоджен, Вегас твоя идея. Что ты думаешь?
— Считаю, Элиот права. — При этих словах ее кузен нахмурился, но Имоджен не обратила внимания. Легкость выбора объяснялась близостью казино. А еще тем, что в отеле располагался магазин, который Имоджен не терпелось посетить. — К Белладжио! Пойдем посмотрим!
На отель определенно стоило посмотреть. Система кондиционирования всосала компанию через вращающиеся двери в вестибюль с одной из самых потрясающих инсталляций, которые когда-либо видела Имоджен, — «Цветами озера Комо». Две тысячи стеклянных изделий ручной работы в форме цветов крепились к потолку на системе подвесов. Здесь присутствовали все мыслимые цвета, усиленные подсветкой и создающие впечатление чего-то неземного и сказочно прекрасного. Все пятеро, задрав головы, замерли под композицией.
Грэм стоял рядом с Имоджен. Совсем рядом. После случайного прикосновения в отсеке «Инвиктуса» она особенно остро ощущала его присутствие. Грэм словно нес на себе какой-то заряд, готовый перескочить на ее кожу. В любую секунду искра могла прыгнуть на щеку и показать окружающим ее истинные чувства. А раз так, стоило поискать какое-нибудь маскирующее румянец средство…
Она перевела взгляд в другую сторону, туда, где стояла Элиот. Внутри помещения кожа девушки казалась почти прозрачной, и льющийся сверху свет словно пронизывал ее. Голубые, розовые, зеленые лучи падали на макушку, стекали вниз хрупкими стеклянными ручейками неземной красоты. Никто, кроме Имоджен, не смотрел на новенькую — экипаж перенял у Фарвея холодное отношение к ней. И как они рассчитывают с такой неприязнью собрать нужную информацию? Как надеются узнать что-нибудь о человеке, игнорируя его? Имоджен просто не понимала.
— Это работа скульптора Чихули, — сообщила она экипажу. — Каждый цветок изготовлен методом ручного дутья.
— Представляю, сколько на это ушло времени, — с благоговением проговорила Прия.
— Представь, сколько это стоит. — Дай Фарвею волю, он бы повесил ценник на любую красивую вещь. — Что со всем этим стало?
— Украсть инсталляцию мы не сможем, если ты думаешь про это, — ответила Имоджен кузену. — Когда засуха приобрела характер бедствия, Белладжио продал «Цветы озера Комо» частному коллекционеру. Десять лет спустя покупатель, чтобы избежать банкротства, распродал ее по частям.
— Какой стыд, — сказал Грэм. — Разрушить такое совершенство.
«Цветы озера Комо» смотрелись все так же волшебно, как и в тот момент, когда они только вошли в вестибюль, но теперь Имоджен видела не только торжество красок, но гибель этого произведения искусства. Б-р-р-р. Всю жизнь она, балансируя на грани, старалась управлять цинизмом Фарвея и вот теперь, получив от кузена двойную дозу, чувствовала, что ей необходимо подкрепиться.
ОТПУСК. НАСЛАЖДЕНИЕ. ВПЕРЕД.
— Посмотрим, что еще предлагает Белладжио? — Она направилась к проходу, манящему огнями игровых автоматов — выиграй $$$$$ выиграй $$$$$ выиграй $$$$$ выиграй. Здесь сразу ощущалось, что казино живет вне времени, хотя и в отличном от Решетки смысле. В комнаты заведения нагнетался дополнительный кислород, чтобы клиенты оставались бодрыми. День мог смениться ночью, весь мир мог сгореть в огне, но игроки в помещении без окон продолжали безумствовать. Снова и снова, пока позволяли бумажники, они бросали кости и делали ставки. Щелкали покерные фишки, крутился и скакал в рулетке шарик, случай создавал и сокрушал состояния.
Когда экипаж «Инвиктуса» проходил мимо столов для игры в блек-джек, Грэм завистливо посмотрел на дилеров с их колодами карт. Имоджен сразу задумалась: а смотрел ли он так же на нее? Может, и смотрел. А может, и нет. В таких вещах она разбиралась плохо. Когда Грэм сказал, что ее волосы выглядят ярко, Имоджен сконфузилась. Что он имел в виду? Мне нравится, что ты выглядишь ярко? Или — ярко, но мы просто друзья? Или ярко — часть речи, отождествляющая ее, Имоджен, с обложкой «Великого Омара» и огнями Лас-Вегаса? Она перебрала в уме сотню разных вариантов и остановилась наконец на одном,
