— Остановить последовательность.
Мир внутри мира свернулся в себя, снова превратившись в прозрачный чип в бархатной коробочке. Экипаж смотрел в пустоту, только что заполненную голограммой, и опустошенность отражалась на их лицах. Имоджен спряталась в волнах волос. Грэм углубился в себя и осмысливал услышанное. Прия сидела ошеломленно спокойная и безмолвная, слегка приоткрыв рот. Продолжать наблюдение больше не требовалось, но Элиот все равно смотрела на них, таких напряженных от осознания того, что если они обернутся, то увидят ее. Завеса тайны сорвана, и Элиот стоит здесь, рядом. Прыгунья между мирами, альтернативная кузина, другое «я», палач, девушка, забытая в собственной вселенной…
Она стала тем, кем стала, но только потому, что он стал тем, кем стал, — мальчиком, отлученным от времени, соринкой в ткани мироздания, центром циклона, системной ошибкой, катализатором. Фарвей Гай Маккарти, который сидел на опаленной подушке, бессильно уронив руку с бластером, внешне не напоминал ни того, ни другого, ни третьего. Он частенько вел себя как человек, убежденный в собственной великой судьбе, но осознав свое истинное предназначение, просто замер, сгорбив плечи.
Он вздрогнул, когда Элиот заговорила снова:
— Понимаешь, Фар? Ты эпицентр. Сканирование испускаемой тобою контрсигнатуры подтвердило это. Из-за тебя Угасание рвет вселенные на части, и существует только один теоретический способ остановить его…
Никто не произнес ни слова.
Они наконец поняли. Каждый из них понял.
— Ты должен умереть.
ЧАСТЬ III
Что было цельным, рушится на части,
На мир напало сущее безвластье.
У. Б. Йейтс. «Второе пришествие»34
ПО ТУ СТОРОНУ КОНЦА
Дурной сон, ночной кошмар, наркотический бред, говорил себе Фар. Реальность не могла исказиться так, что больше походила на картину Сальвадора Дали, чем на мир, в котором он прожил восемнадцать лет. Все плыло, как будто он упал спиной в реку и видел «Инвиктус» сквозь ее текущие воды. Разноцветные волосы, заляпанный кровью медицинский костюм, радужные кубики на полу. Корабль, полный красок, казалось, раскачивался и кружился, хотя в действительности ничего этого не было.
— Я катализатор? Почему? Как? — Однако Фар знал ответ. Это то, что он носил всю свою жизнь, — печать славы. Рожденный вне времени, он всегда чувствовал, что отмечен чем-то великим, что избран для какого-то исключительного существования.
Но это существование становится что-то уж слишком исключительным.
— Твой день нерождения, — сказал Грэм. — Подумай. Все твои дублеры имеют одинаковый с тобой генетический код, а значит, у вас один отец. С этим все нормально. Дело в дне рождения или, в твоем случае, в отсутствии такового. Именно в этом ты отклоняешься от нормы и отличаешься от них. Остальные родились 18 апреля 2354 года.
А Фар родился на «Аб этерно». Вечность. Обрушение мультивселенной происходило не просто так, а по какой-то причине, но на ум почему-то приходили только протестующие, собиравшиеся иногда на ступеньках Академии. Усиленные мегафоном слова их предводителя стучали в окна школы: Когда человечество займет место богов, все пойдет под откос.
Тебе не место здесь. Элиот — не просто предостережение. Она — коррекция курса, Божья воля, карма, судьба — называй как хочешь. Вручив Фару предупреждение о выселении, вселенная таким образом пытается поправить себя саму.
Ощущение нереальности несколько ослабло; Фар узнал дыхание Прии рядом со своим — напитанное эмоциями и слишком слабое, чтобы сдержать всхлип. Их руки сплелись пальцами. Держись за жизнь, дорогой.
Он не хотел умирать.
— Но если мое рождение и в самом деле послужило началом сбоя, почему Бюро потребовалось столько времени, чтобы меня найти? — спросил Фар. — Все в Центральном знают о моем дне нерождения. Разве это не должно было подействовать на них, как красная тряпка на быка?
— Мультигалактическое Бюро не всеведущее и не вездесущее. Твоя вселенная для них — просто номер MB+178587984FLT6, хотя, полагаю, этот номер изменился с тех пор, как я дважды нарушила порог неизменности… — Элиот помолчала. — Как бы то ни было, я считаю, Грэм прав. Ты единственный из дублеров, рожденный вне времени. Нетрудно поверить, что твое рождение привело в движение некие силы.
— Тогда почему Угасание напало вначале на другие вселенные? — Фар понимал, что это в конце концов не важно, но, может быть, если удастся разобраться во всем этом, ему будет легче принять свою судьбу. — Если я являюсь эпицентром, разве оно не должно было пойти другим путем? Изнутри вовне?
— Угасание не исходит из тебя, — ответил Грэм. — Если я правильно понял доктора Рамиреса, оно охотится за тобой. У кого-нибудь есть ручка? Имоджен?
— Что? Ручка. — Историчка вздрогнула при звуке своего имени. — Да, ручка. Есть. Где-то. Определенно.
— Можешь одолжить ее мне? — попросил Грэм.
Имоджен отбросила с лица волосы и принялась искать ручку на столе. Нашла фломастер. Подала его через плечо инженеру.
— Держи.
— Спасибо, Им.
Она кивнула, по-прежнему не глядя на него, и снова занавесилась волосами.
Грэм схватил единственную имевшуюся на борту бумагу, Устав путешественников во времени Центрального, и нарисовал на свободном месте круг. — Внутри этого круга все галактики FLT6, где существуют твои генетические двойники. Вот ты, — палочка посредине, — эпицентр. А вот твое рождение, вызвавшее контрсигнатуру. — Крошечные заостренные линии, расходящиеся во все стороны от человека-зубочистки. Это сигналы или трещины? Фару они казались и теми, и другими. — Крест его знает, откуда на самом деле идет Угасание, но для этой иллюстрации скажем просто: из-за пределов круга. Оно нацелено на тебя, идет по следу через другие вселенные и по ходу уничтожает их.
Его друг рисовал стрелы до тех пор, пока вся палочка-фигурка не оказалась в окружении их заостренных, нацеленных внутрь наконечников. Они словно кричали: тебе не место здесь, не место, не место!
Фар взглянул на Элиот. Блеск наручников отражался у нее в глазах.
— Ты говорила, что Решетка защищает нас от Угасания. Если я родился здесь, может, мне следует тут остаться. Так ему некого будет преследовать.
— Не выйдет, Фар. — Грэм положил ручку на стол. — Будь у нас хоть все время во вселенной, наши ресурсы не беспредельны. У нас закончится топливо и еда, если мы не приземлимся.
— Еда. — Имоджен снова оживилась, поднялась с пола и направилась в кухонную зону. — Хорошая мысль.
Желудок у Фара тоже сводило, но вовсе не от голода. Он был слишком опустошен, чтоб думать о еде. Сатурированный жир не восстановит вселенную — вселенные, разрушенные его существованием. Сахар не воскресит
