Семья.
— Теми, кто мы сейчас, мы не можем остаться. — Имоджен указала на меловую стену с разноцветными каракулями Фара. — Много ли из этих записей наших вылазок ты могла бы переписать? А сколько мы бы не сохранили, никогда не узнав об этом? И сколько еще до того, когда мы даже не будем знать друг друга? Лично я за полную перезагрузку системы. По мне, так лучше уж рискнуть и — будь что будет.
— Я тоже, — сказала Элиот. — Если это послужит хоть каким-то утешением, «Инвиктуса» не было, пока я не появилась на сцене.
Думать об этом было как-то странно. Фар подошел к создательнице его мира, девушке на голову ниже его самого. Пробора у нее не было, а запястья в наручниках казались тоньше, чем были на самом деле.
— Скажи мне, почему ты до сих пор не телепортировалась?
— Один не на шутку разозленный мальчишка как-то сказал мне, что доверие выстраивается. — А! Вот она снова, эта ее мимолетная дерзкая ухмылка. — Думаю, я положила не один кирпич после того, как попыталась убить тебя.
— Да, ну что ж… на твоем месте я бы тоже меня пристрелил.
— На моем месте? Ха. Мило. — Ее смех прозвучал так, словно отразился от латуни.
Фар не рассмеялся в ответ, потому что говорил совершенно серьезно. Столько гнева, столько страха растрачено на эту девушку, и из-за чего? Ее разрушенная жизнь — его вина.
— Я ужасно сожалею, Элиот. О твоей маме, твоей кузине, твоем детстве. Мне жаль, что оно потеряно. — На подбородке у Элиот появилась ямочка. — В этой команде есть для тебя место, если хочешь, — продолжал он. — Знаю, долго это не продлится. В ближайшее время нам предстоит прыжок, и мне понадобится любая помощь на борту, чтобы создать эту поворотную точку…
Воздух перед ним замерцал, и Фар снова вспомнил уличных фокусников. Элиот исчезла вся и сразу, вместе со столой и всем остальным. Пустые наручники остались висеть на трубе, слегка раскачиваясь взад-вперед. Движение воздуха всколыхнуло развешенную одежду — и желтое платье среди прочего.
— Она… — Грэм заморгал. — Она только что сделала нам ручкой?
Фар уставился на бледно-желтое платье, покачивающееся в своем призрачном вальсе.
Все исчезало перед ним. Все…
Он оглянулся на тахту, где Прия не отрывала глаз от помятого путеводителя, рассеянно водя пальцем по буквам. Ее стрижка выглядела чересчур радикальной с этого угла: короткой и длинной, как два ее образа, слепленных воедино.
— Смотрите! — Имоджен указала пальцем на консоль, где из-за проволочно-матерчатого Бартлби выступила Элиот.
— Давайте начнем заново. — Девушка вновь появилась в общей комнате, растирая посиневшие запястья. — Новая миссия, новый мир. И нам придется поторопиться, если мы хотим одолеть Угасание.
— Насколько поторопиться? — Фар почувствовал себя лучше, возвращаясь к роли капитана. Бороться за будущее, пусть и альтернативное, предпочтительнее, чем ждать забвения. — О каком временном отрезке мы говорим? Дни? Недели?
— По моим лучшим подсчетам — первое. — Элиот схватила вилку и проковыряла V-образную дыру в верхней половине десерта. — Представьте мультигалактику как тирамису. Каждый слой — мир. Моя вселенная — верхний слой. Тот, что ниже, — мир объекта «Один», и так далее. Эта вселенная, с временем Фара на дне, по большей части нетронута. Но распространение Угасания, — она зачерпнула на этот раз побольше, царапнув по дну кастрюли, — экспоненциально. Чем дольше мы медлим, тем быстрее оно распространяется.
— Вера не оборудована никакой топографической системой? — спросил Грэм.
Элиот покачала головой.
— Мы можем использовать гардероб, чтобы сделать свою. — Имоджен воткнула вилку в тирамису и принялась снимать одежду. Желтое платье, рабочая рубаха, треуголка, камуфляжная полевая куртка… — Сложим все, что мы не помним, в кучу, вычислим даты, которые были стерты. Это, по крайней мере, даст нам ощущение масштаба…
— Гениально, Имоджен! — Грэм повернулся к Фару: — Какое задание выполнял «Аб этерно» перед твоим появлением на свет?
— 31 декабря 95 года, — выдавила Прия. — Эту дату он всегда пытался втюхать мед-дроиду.
— Ни разу не вышло, — пробормотал Фар.
Прия улыбнулась воспоминанию, заправила прядь подлиннее за ухо, и Фар вздрогнул, словно пораженный громом: есть только одна Прия, его Пи, которая еще долго напевает песню после того, как та закончится, которая с каменным лицом рассказывает самые жуткие медицинские истории, которая чувствует на уровне, для большинства из них непостижимом. Фар никогда не представлял, что любовь может быть такой основательной, и вот пожалуйста. Вернуться назад во времени, бросить все и поехать в Вудсток без какой-либо причины, просто чтобы быть с ней…
— У нас есть «когда». А как насчет «где»? — напомнил Грэм.
О своем происхождении Фар знал немного, точнее, почти ничего. Личность отца всегда была вопросительным знаком, мертвой паузой в разговорах. Он знал лишь обстоятельства своего рождения, потому что Берг бесконечным множеством пересказов превратил эту историю в миф. Определенные подробности были скреплены в канон: стола Эмпры цвета индиго, буйные кудри Фара. Другие, такие как местоположение корабля перед Решеткой, были тщательно вычеркнуты.
— Э, Рим. — Это была догадка, сложившаяся за годы из разрозненных кусочков. Где еще говорящая на латыни путешественница во времени могла носить столу в 95 году? — Я так думаю. Мама никогда не говорила об этом.
— Ты думаешь? — Грэм нахмурился. — Не обижайся, Фар, но мы не можем действовать по наитию. Нам надо иметь ясную картину того, что мы пытаемся изменить, и график времени с точностью до минуты.
— А как насчет записей данных? — Имоджен продолжала сортировать одежду. Смокинг сюда, брюки туда. Так много забвения помимо всех прочих бед… — У каждой одобренной Корпусом миссии они были.
— Записи 95 года никогда не публиковались. — Каждый год на свой день нерождения Фар пытался посмотреть отснятые материалы миссии и каждый год получал один и тот же ответ: Пожалуйста, обратитесь к архиву 12-А11В. Секция для служебного пользования, к которой его, кадета, и близко бы не подпустили. — Кто-то надежно запер их на платиново-черном уровне.
Его слова отозвались общим стоном.
И только Элиот подбоченилась.
— Значит, мы должны его хакнуть.
— Нельзя хакнуть строго засекреченный платиново-черный архив Корпуса. — Для инженера, воспитанного на нормах компьютерного поведения Академии,
