Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

клуба соседи встречают нас прохладно и даже холодно. Многим трудно переварить тот факт, что другие провели день приятней, чем они сами. Вот и сегодня нас снова встретили кислые мины. Одни люди с годами становятся мягче и мудрей. Другие – жестче и глупей.

В целом то и другое уравновешивается. Но кроткие обитатели нашего дома могут защитить себя от сплетен, нытья и зависти лишь одним способом: пересесть за другой столик. И все чаще наш СНОНЕМ сидит за отдельным столом. Это создает сильный оборонный вал против социального врага, но вражда заразительна. Не успеешь оглянуться, как сам возненавидишь “остальных”.

Персонал относится к этому расколу как к детским потасовкам или супружеским ссорам: милые бранятся, только тешатся.

– Ну, господин Дёйкер (Эверт), будьте же полюбезнее с госпожой Слотхаувер! Не все ли равно, где сидеть, все кресла удобные. И давайте-ка вместе выпьем еще по чашечке кофе.

“Я бы предпочел задушить эту стерву и смотреть, как она издыхает медленной смертью”, – так и слышатся мне мысли Эверта.

Эверт не отличается кротостью, не та порода.

Но не думайте, что у нас тут сущий змеюшник: живут здесь и милые, вежливые и участливые люди. Просто они не так бросаются в глаза.

четверг 22 августа

Попробуй не раздражаться, проведя полдня в обществе сына господина Баккера. Он еще грубее и глупее, чем его отец. Попечительское учреждение “Фирстроом” морально обязало членов семейств новых жильцов проводить с ними минимум четыре часа в месяц. “Фирстроом” представляет это так, что родственники будут гулять, играть и мило беседовать со старичками. Упаси меня господь от совершенно посторонних родственников с обязательными разговорами и еще более навязчивым интересом.

Подчас одиночество гораздо тяжелее переносить в компании. Эксперимент с обязательной заботой показывает также, что если уж некоторые члены семейств явились в дом престарелых, от них больше не отделаешься. Каждый третий жилец из числа участвовавших в эксперименте называл опекуна, торчавшего в соответствующем доме престарелых более двадцати восьми часов в неделю. Если он вас опекает, а вы его (или ее) терпеть не можете, впору броситься под трамвай.

Не знаю, почему только новичкам можно приглашать в дом своих родных. Вероятно, те старики, что живут здесь дольше, должны как-то иначе погрузиться в трясину попечительства.

В последнее время директриса Стелваген редко появляется на публике. Аня сообщает, что она ведет переговоры со все более высоким начальством. Но Ане не удается выяснить подробности. Слишком мало секретных документов попадается ей на глаза.

пятница 23 августа

Меня оштрафовали! Проехал на красный, а следом за мной ехал полицейский на горном велосипеде. На скорости шесть километров в час я повернул направо, не создавая опасности ни для других, ни для себя. Но полицейский не признал мой аргумент убедительным.

– Красный есть красный! – отчеканил он и с некоторым высокомерием в голосе добавил. – Я думаю, вы самый старый человек, которого мне приходилось штрафовать за всю мою службу.

Его коллега, бригадир велосипедного патруля, стоял рядом, и вид у него был довольно растерянный.

– Вашему коллеге больше нечего делать? – не мог я удержаться от вопроса.

Да, нечего.

Когда я рассказал эту историю Эверту, он так смеялся, что чуть не свалился со своего инвалидного кресла. Теперь о ней известно всему дому. А я – то ли герой, то ли хулиган, мнения разделились.

Во вторник вылазка, организованная Гритье. Она боится наделать ошибок, поэтому ее страхует Граме. Она может перепутать время и место, и ее способность оценивать ситуацию оставляет желать лучшего. Граме каждый раз ее контролирует. На прошлой неделе, ожидая визита своей сестры и племянницы, она купила два кило печенья, хотя для трех человек вполне достаточно и двух унций. Ей, правда, показалось, что пакет слишком велик и стоит слишком дорого, но булочница сделала вид, что два килограмма – это, в общем, ничего особенного.

Она сама посмеялась над собой (хоть и слегка наигранно), дескать, ничего страшного.

Все друзья и знакомые получили по пакетику с печеньем.

суббота 24 августа

С этой арабской весной все идет наперекосяк. Неподходящий сезон, чтобы решать накопившиеся проблемы. В нашем доме арабы не вызывают большого интереса. Общее мнение: если исламисты желают вести священную войну, пусть ведут ее друг с другом. У нас их весна никого не колышет.

Тот факт, что туры в страну пирамид аннулированы, вызвал больше возмущения, чем тысяча смертей.

– Мой сын просто потерял кучу денег. Вышвырнул в Нил две тысячи евро! – заявила госпожа Дёрлоо.

Но фотографии маленьких детей, задохнувшихся от ядовитого газа, убедили даже наш маленький мирок в том, что происходит нечто ужасное.

Мы много жалуемся на нашу систему опеки над пожилыми, но и в Англии в Государственной службе здравоохранения далеко не все идет как по маслу: за последние годы двадцать больниц нарушили закон, не обеспечив положенным питанием и питьем беспомощных старых пациентов. Наверное, кормежка занимала слишком много времени. Другая жалоба состояла в том, что из палат пациентов были убраны тревожные звонки. Наверное, они слишком громко звонили.

Но хватит горевать и распускать нюни. Стоит роскошное лето, и вчера мы с Эфье почти два часа просидели в уличном кафе. С ней легко говорить, но и легко молчать, не испытывая неловкости. Просто денек счастья. Пешком потихоньку вернулись домой. Нам не хотелось расставаться. Я на всякий случай вывел из конюшни свои ходунки, потому что она не пожелала сесть на скутмобиль. Ни за какие коврижки.

воскресенье 25 августа

Гритье показала мне фотографию “пляжной комнаты” в пансионате “Дом радости”. (Название не кажется мне слишком удачным.) Эта комната специально оборудована для стариков, страдающих деменцией. Стены там украшает метровой высоты декор с изображением пляжа и моря. С сияющим солнышком и нарисованными чайками. Слышится шорох набегающих волн и чувствуется легкий бриз из вентилятора. Это должно успокаивать пациентов. Гритье задается вопросом, не пора ли ей срочно покупать новое бикини, и усмехается.

– Да, Хенк, что есть, то есть. Точнее говоря: что будет, то будет. Я должна принять это как неизбежность.

Я все больше восхищаюсь ее манерой говорить о своем будущем.

Она считает, что я рассматриваю слабоумие как полное унижение. И она права. Сегодня я позволил себе (нелегально) заглянуть в отделение ухода. Увидел трех слюнявых старух, тупо уставившихся в телевизор, где шла передача для малышей.

Гритье сказала, что вполне понимает людей, не желающих впадать в это жалкое состояние.

Блуждать в собственном доме.

Не понимать слов, которые читаешь.

Не узнавать людей вокруг себя.

понедельник 26 августа

Аню отправляют на досрочную пенсию. Она только что звонила. Судя по голосу, она чуть не плакала от обиды и гнева. Разговор был короткий, она не могла говорить свободно. Боюсь, дирекция расшифровала ее как шпионку. Думаю, что для нее это очень плохо, и чувствую себя виноватым. Она ведь рисковала ради меня.