Неожиданный скрежет засова стальной тюремной двери прервал завязавшийся разговор, и все находящиеся в камере люди замолкли и с тревогой уставились на неё. Когда она отошла в сторону, надзиратель на корявом русском языке выкрикнул:
– Пётр Бапрофф на выгот!
Пожав плечами, Бобёр поднялся со своей койки и, заложив руки за спину, с чувством собственного достоинства вышел из камеры. Его встретили двое конвоиров и, застегнув за спиной стальные браслеты, куда-то повели. Путешествие по тюрьме продлилось минут двадцать, хотя идти было совсем недалеко, но многочисленные разделительные решётки задерживали конвоиров и их подопечного. Эти препятствия позволили полковнику внимательно рассмотреть систему охраны и саму конструкцию следственного изолятора.
Тюрьма оказалась стандартного германского проекта, хотя на самом деле проектировщики взяли за основу российский образец и слегка его изменили. Эту систему Бобёр знал очень хорошо, так как ему на третьем курсе академии пришлось в аналогичном заведении некоторое время обитать и не без успеха изображать из себя отъявленного уголовника. Была в этом проекте одна заложенная хитрость, о которой практически никто не знал, так как она являлась очень строго охраняемой государственной тайной.
Разработчикам данного проекта изначально было задано условие спроектировать тюрьму таким образом, чтобы из неё невозможно было бы бежать, за исключением тех редчайших случаев, когда это требовалось сделать в интересах российского государства. Проект вышел настолько удачным, что его копировали буквально во всех странах, за исключением отдельных моментов. Данную схему подробно изучали, но всё же никто за многие столетия заложенную инженерами хитрость обнаружить так и не смог, хотя и пытались неоднократно. Из таких тюрем, случалось, бежали, правда, очень и очень редко, но всякий раз, как только это происходило, выяснить, как это было сделано, не удавалось никому…
Проходя через очередной коридор, Бобёр увидел то самое место, где и была заложена возможность побега, хотя таких мест в тюрьмах такого проекта было всего три варианта, но именно эта была рассчитана на групповой побег с захватом дежурной части и оружейной комнаты. За всю историю таким способом бежали всего лишь один раз, и это было на Новом Лондоне. Тогда ушли трое очень ценных российских нелегалов, захваченных британской контрразведкой, добывших невероятную по ценности информацию.
Наконец конвоиры довели молодого человека в допросную и, сняв с него браслеты, завели своего подопечного в кабинет. Войдя в помещение, полковник равнодушным взглядом оглядел убогую обстановку и, не спрашивая разрешения, уселся на табурет, прикрученный к полу. Потирая затёкшие кисти и с пренебрежением глядя на двоих представителей следствия, он задал вопрос на русском языке:
– Господа, требую разъяснений, на каком основании меня поместили в следственный изолятор, да и вообще, вызовите на беседу моего адвоката.
– Согласно закону о военном положении, стандартные процедуры отменяются, и по этой причине адвокат вам, господин Бобров, не полагается. Вы лучше честно ответьте, какое отношение имеете к прокатившейся на Новом Цюрихе серии террористических актов, – ответил солидный мужчина лет сорока, глядя на арестанта совершенно холодным рыбьим взглядом.
– Оригинально, сначала ограбили, а теперь ещё и обвиняете меня в терроризме! Ой, доиграетесь вы до цугундера, честное слово.
– Опять угрожаете, господин Бобров?
– Ну что вы, какие могут быть угрозы в моём-то положении?! Просто мысли вслух, и не более того, – с пренебрежением отозвался Бобёр.
– Я рад, что вы это понимаете, но всё же, ответьте на мой вопрос: какое отношение вы…
– Никакого, – перебил он и, скрестив руки на груди, добавил: – Господин как вас там… На такие идиотские вопросы я отвечать больше не намерен.
– Значит, вы отказываетесь сотрудничать со следствием?!
– Да, пошли вы в самую глубокую расщелину, экзотических бабочек ловить!..
– Зря, господин Бобров. У нас есть основания полагать, что это вы наняли пиратский флот, входящий в систему Нового Цюриха. Учтите, чистосердечное признание существенно облегчило бы вашу участь.
– Вы, господа, можете полагать что вам заблагорассудится, но тот, кто это сделал, был совершенно прав. Швейцарскую республику давно надо было поставить раком и отвесить увесистого пинка по заплывшей жиром… Жаль, не моя была эта идея, – с хорошо наигранным огорчением прорычал полковник.
Старший офицер, поняв, что от обвиняемого миллиардера добиться ничего не удастся, вызвал конвой и, когда арестанта, увели, задумчиво посидел некоторое время и нажал кнопку соединения. Когда отозвался вызванный им собеседник, заговорил:
– Господин Джакомертти, Бобров категорически отказывается от сотрудничества, и без зондирования мозга установить его причастность к происходящему не представляется возможным. Какими-либо фактами, подтверждающими его причастность к происходящему, следствие на сегодняшний день не располагает.
Послушав пару минут своего начальника, старший офицер УБФА подскочил и отчеканил:
– Я вас понял. Сегодня вечером в отношении подозреваемого будет применено глубокое зондирование…
Глава 27
Возвращаясь обратно в свой казённый «люкс» в окружении двоих конвоиров, Бобёр обдумывал произошедший только что короткий разговор. Нет, он и раньше знал, что органы следствия не имеют на него какого-либо компромата, но это не означало, что такового не должно появиться в скором времени. Обеспокоило его другое: почему именно его посчитали организатором всего происходящего на Новом Цюрихе? Ответа на этот вопрос у него не было, а из этого следовало, что задерживаться в тюрьме ему не следовало, но прежде чем покинуть это негостеприимное местечко, надо было по душам поговорить с тем офицером и выяснить причины его заинтересованности, но только на своих условиях.
Не подходя два десятка метров к тому месту, где можно было совершить дерзкий побег, Бобёр заметил в соседнем коридоре двоих конвоируемых арестантов, одним из которых был Андрей. Подивившись такому удачному стечению обстоятельств, полковник мгновенно решил им воспользоваться. Улучив момент, он подал своему бойцу условный знак и, получив от него подтверждение, чуть замедлил шаг… Оказавшись на мгновение за спиной своих нерасторопных конвоиров, он расслабился и, рухнув на обрезиненный пол, изобразил припадок.
Увидев это, тюремщики бросились к нему, но напоролись на двойной удар обеих ног и, схватившись за причинные места, рухнули рядом с ним. Давно отработанным движением полковник изогнулся особым образом и перевёл скованные руки из-за спины вперёд. Недолго думая, он вырубил постанывающих конвоиров и, нашарив в кармане
