– Я ничего такого не знаю! – воскликнула она. – Зачем Джеймсу красть грамоту? Я в жизни не варила сонных зелий, а если бы и варила, сделала бы все достаточно аккуратно, чтобы не рисковать жизнью какой-то бедной души! Не послала бы ее в мир иной!
Лорд Фелмотт долго молчал. Только ходил вокруг, пристально всматриваясь в Мейкпис.
– Насчет сонного зелья ты, возможно, говоришь правду, – тихо сказал он наконец, – и все же что-то скрываешь.
Мейкпис с трудом сглотнула. Связка бумаг, которую Джеймс просил завернуть и спрятать, была большой… возможно, достаточно большой, чтобы спрятать в ней грамоту.
Мейкпис перебирала воспоминания о последнем разговоре, словно петли вязанья: находила спущенные, дырочки, испорченный узор. В то время ей казалось, что Джеймс рассержен и нерешителен, но теперь она понимала, что вел он себя как-то странно и уклончиво.
«Почему, Джеймс? И почему ты бросил меня здесь, на допрос? Почему мне приходится быть виноватой во всем?»
– Ну? – нетерпеливо спросил лорд Фелмотт.
Если Мейкпис хочет вымолить милость у Фелмоттов, сейчас самое время рассказать все, что ей известно. Она глубоко вздохнула.
– Простите, милорд. Я ничего об этом не знаю.
Лорд Фелмотт гневно вскинулся, но Мейкпис так и не узнала ответа. Именно в этот момент в дверь почтительно, но быстро постучали. Выражение лица его светлости было трудно понять. Как всегда. Но Мейкпис показалось, что она увидела в глазах искру раздражения.
– Войдите!
На пороге появился Старый Кроу, согбенный больше обычного, – очевидно, он сознавал, что вторгается в неподходящее время.
– Простите, милорд, но вы сами приказали уведомить вас немедленно, если мой брат вернется…
Лорд Фелмотт нахмурился, но ответил не сразу. Мейкпис представила, как призраки с шипением переговариваются между собой в его черепе.
– Веди его, – коротко велел он.
Через несколько минут в кабинете появился Белый Кроу, так и не успевший снять сапоги для верховой езды. В волосах звездочками блестели капли дождя. Шляпа была зажата в руке, но выглядел он так, словно жалел, что не имеет больше шляп, которые мог бы снимать, чтобы потянуть время. Лицо было потным и осунувшимся. Похоже, он проехал много миль почти без сна. В глазах плескался неподдельный страх.
– Милорд… – начал он, но тут же осекся, опустив голову.
– Ты нашел мальчишку Уиннерша?
– Только следы. Он действительно догнал наш полк и присоединился к солдатам.
– Полагаю, в таком случае ты привез послание от сэра Энтони? – резко спросил лорд Фелмотт.
– Милорд… я… я… я действительно привез новости о полке. – Белый Кроу судорожно сглотнул. – Наши люди соединились с другими войсками и направились к Хангердонскому мосту, как было приказано…
Но мы наткнулись на врага до того, как успели его взять, милорд. Началась битва.
У Мейкпис упало сердце. Она подумала о гордом, опрометчивом Джеймсе, которому пришлось мчаться на ощетинившееся пиками войско или увертываться от мушкетных пуль…
– Продолжай, – велел лорд Фелмотт, глядя на Белого Кроу с каменным выражением лица.
– Это… это была кошмарная битва, милорд, беспорядочная и кровавая. Поля до сих пор усеяны грудами… – Он снова осекся. – Простите, милорд. Ваш благородный кузен сэр Энтони теперь в лоне Господнем.
Мертв?
Лицо лорда Фелмотта еще больше застыло.
– Как он умер? Все ли было сделано как полагается, Кроу? Был ли сэр Роберт рядом и готов…
Белый Кроу покачал головой:
– Сэр Роберт погиб. Кроме того, не было ни возможности, ни времени что-то сделать. Произошла неожиданная… отмена.
На лице лорда Фелмотта промелькнули смешанные чувства, как отблеск огня на старой каменной стене. Потрясение. Гнев. Негодование. И даже что-то похожее на скорбь, но не скорбь живого человека. Скорее печаль скалы, устоявшей после оползня.
– А мой сын?
Белый Кроу открыл рот, но слова застряли в горле. Он бросил нервный взгляд на Мейкпис, очевидно не желая говорить при ней.
– Выкладывай! – завопил лорд Фелмотт. – Саймонд жив?
– У нас все причины верить этому, милорд. – Белый Кроу закрыл глаза и выдохнул, словно пытаясь успокоиться. – Милорд… никто не знает, где он. Нашли письмо с его печатью. Оно адресовано вам.
Мейкпис вонзила ногти в ладони. Ей хотелось кричать: «Где Джеймс? Он жив?!»
Лорд Фелмотт взял письмо, сломал печать и стал читать. По его лицу пробегали легкие судороги. Рука затряслась.
– Расскажи, – тихо сказал он, – о битве. Что делал мой сын? Говори правду!
– Простите!
Несколько секунд Белый Кроу рассматривал свои ноги, после чего поднял глаза.
– Наш полк вместе с остальной пехотой выстроился вдоль гребня Хангердонского холма. В каждом полку был свой командир. После первой атаки наши люди были расставлены впереди – слишком далеко, чтобы до них донесся приказ, так что все взгляды были устремлены на сэра Энтони. Он должен был повернуть лошадь в направлении наступления. Но, пока люди ждали приказов, сэр Энтони обмяк и сполз с лошади. Мастер Саймонд, бывший рядом, подхватил его и крикнул, что пуля поразила сэра Энтони в грудь. Когда он принял на себя тяжесть вашего кузена, лошади, похоже, стали теснить друг друга, и конь сэра Энтони поднялся на пригорок. Наши люди, которые уже были далеко впереди, приняли это за сигнал и бросились в атаку, но не с остальной армией, а в сторону, навстречу основным силам врага. Мастер Саймонд передал сэра Энтони своим друзьям и крикнул, что берет командование над полком. Сказал, что поедет вперед и заставит солдат отступить, и приказал сэру Роберту ехать с ним.
Белый Кроу снова поколебался.
– Но он не отозвал их, милорд. Добравшись до головы колонны, он повел солдат прямо в пасть врагу.
«Что случилось с Джеймсом?»
– Продолжай, – процедил лорд Фелмотт сквозь стиснутые зубы. Лицо вспухло и покрылось красными пятнами, одна рука крепко сжимала другую.
– Это всего лишь слова простых солдат, – неохотно продолжал Белый Кроу, – но они твердят, что мастер Саймонд сорвал со шляпы ленты своих цветов и умчался прочь, не разбирая дороги.
– Сэр Энтони действительно был убит мушкетной пулей? – спросил лорд Фелмотт хриплым, неузнаваемым голосом.
– Нет, милорд, – очень тихо ответил Белый Кроу. – Его пронзили длинным клинком.
Мейкпис даже рот раскрыла от удивления. Она все поняла. Девочка была так поглощена тревогой за Джеймса, что не уловила, куда ведет объяснение.
«Но это… невозможно! Саймонд всегда так старался быть золотым мальчиком, любимцем семьи! К чему все пускать на ветер?»
– Мой сын… – Лорд Фелмотт с трудом ворочал языком. – Мой сын предал нас. Предал все! Грамота у него. Он смеет угрожать нам…
Он замолк и издал долгий прерывистый вздох. Угол рта опустился, глаза заволокло пленкой.
– Его милость болен! – Мейкпис больше не могла хранить молчание. – Позовите врача!
Но она тут же вспомнила, что и врач, и местный цирюльник-хирург ушли с полком.
– Позовите хоть кого-нибудь! И принесите кубок хорошего бренди!
Белый Кроу убежал, чтобы поднять тревогу, а Мейкпис тем временем поспешила к лорду Фелмотту – поддержать, чтобы он не упал со стула.
– Мой сын, – пробормотал лорд Фелмотт очень тихо, и на
